заметное снижение качества вновь отчеканенных денег, доступных для обращения. Эта неудовлетворительная ситуация повлияла как на торговлю (сдерживаемая требованиями, чтобы деньги, отчеканенные в Англии, должны быть потрачены там же), так и на жалованье, выплачиваемое солдатам, сражавшимся в Уэльсе. Введенная принцем политика контроля и бюджетирования, вдохновленная такими решениями, как решение Генри Бофорта (в 1403 году) о прекращении всех выплат Hanaper (отдел канцелярии, получавший плату за переписку документов) и всех освобождений, предоставляемых за использование большой печати (контролируемой Бофортом как канцлером), не была сразу оценена по достоинству[1250]. На заседании парламента в ноябре 1411 года, как раз когда принца и его "министерство" собирались отправить в отставку, "из-за острой нехватки денег в королевстве" было предложено уменьшить стандартный вес монет, хотя их качество должно было остаться прежним. Золотой нобиль был уменьшен в стоимости на одну десятую, серебряный шиллинг — на одну шестую, изменения должны были вступить в силу с Пасхи 1412 г.[1251] Вероятно, уменьшение равнялось чему-то вроде фактического недостатка, обнаруженного в среднем в монете того времени, которую можно было обрезать, так что изменение, первое после того, как шестьюдесятью годами ранее Эдуард III отдал подобный приказ, могло быть лишь признанием реальной стоимости английской чеканки, а не намеренной попыткой быстро разбогатеть за счет обесценивания.
Финансовые трудности Генриха IV породили один примечательный конституционный вопрос — "использование парламентского налогообложения". Должны ли "обычные" расходы правительства оплачиваться из субсидий, которые, по общему мнению, покрывали только "чрезвычайные" расходы, такие как военные? Назначение, по настоянию общин, сэра Джона Типтофта казначеем королевского дома в 1406 году стало рассматриваться как политический акт, направленный на достижение определенного контроля над расходами короля. Важен тот факт, что в первый год правления принца (1410) не было собрано ни одной светской субсидии, а во второй год, когда она была собрана, из взятых из нее денег не было сделано ни финансовых авансов, ни ассигнований на расходы королевского дома[1252]. Таким образом принц демонстрировал свою симпатию к тем, кто считал, что страна не должна быть обязана поддерживать королевский дом через парламентские субсидии. Король должен жить по средствам: субсидии должны были применяться только для покрытия расходов на войну за пределами королевства.
Именно такого рода "злоупотреблений" Генрих надеялся избежать, став королем. Ему очень помог успех перечеканки монеты, начатой годом ранее. В период с 1412 по 1416 год было отчеканено больше серебряной монеты, дополненной большим количеством золотой, чем когда-либо за предыдущие пятьдесят с лишним лет. Однако не эти конкретные меры, а скорее твердое отношение к правильному использованию имеющихся ресурсов отличало подход Генриха к государственным финансам от подхода его отца. Генрих хорошо понимал, как Генрих IV создал финансовые проблемы как для себя, так и для других. Будучи принцем, он уже показал, что понимает трудности и рассматривает возможные пути их решения. Его чувство ответственности заставило его понять, что король должен делать все возможное, чтобы жить за свой счет.
В первом парламенте нового царствования Генрих согласился с тем, что выплата аннуитетов, с помощью которых завоевывалась и поддерживалась политическая и военная поддержка, должна быть сокращена на сумму 10.000 фунтов стерлингов[1253]. Примечательно, что при епископах Бофорте и Лэнгли в качестве его канцлеров, за все время царствования Hanaper выплатили только два аннуитета[1254]. Такая экономия была практически полезной. В своем стремлении жить по средствам Генрих мог пойти — и пошел — гораздо дальше. Как и его отец, он мог воспользоваться финансовыми преимуществами герцога Ланкастерского, чьи поместья, охватывающие большую часть страны, обеспечивали ценные ресурсы дополнительного дохода. К счастью для Генриха, во втором десятилетии века земли герцогства приносили больше доходов, чем в первом, главным образом потому, что мир в Уэльсе принес стабильность в эти края[1255].
Однако резкое увеличение доходов Ланкастеров из валлийских источников было связано не только с окончанием восстания. Многое зависело от решимости короля — как герцога — искоренить нечестность и неэффективность среди своих чиновников (многие были заменены другими, известными ему лично), а также следовать настойчивой политике поиска задолженностей, понимая при этом, что лучше довольствоваться штрафом в случаях, когда это будет стоить больше, чем можно было бы получить, если бы эта политика зашла слишком далеко. Все это носило отпечаток указаний человека, который знал, чего он хочет — чтобы земли герцогства приносили как можно больше дохода — и настаивал на твердой, но не обязательно бессердечной политике, чтобы воплотить эту цель в жизнь. Помня о критике в адрес своего отца, Генрих сократил количество аннуитетов, выплачиваемых из доходов герцогства, более чем на треть и он смог хорошо использовать достигнутую таким образом экономию. Его личное участие в улучшении финансового вклада герцогства в доходы короны видно из заседания совета, на котором король присутствовал в Лондоне в феврале 1417 года, когда были проведены реформы, направленные на увеличение доходов, а также из того, как совет откладывал принятие решений по важным вопросам до тех пор, пока не мог посоветоваться с королем. Неудивительно, что в это царствование наблюдался очень значительный рост "чистого дохода", с примерно 2.500 фунтов стерлингов при Генрихе IV до примерно 6.400 фунтов стерлингов в 1419 г.[1256]
Генрих использовал и другие доходы от владений, которые были недоступны его отцу. Восстановление княжества Уэльс после восстания было стимулировано умеренной политикой короля по отношению к нему,[1257] что означало возвращение к более высокому уровню доходов, чем тот, который был получен за последнее десятилетие или более. Если на рубеже веков Северный и Южный Уэльс приносили около 1.000 фунтов стерлингов, то средний показатель за период 1409–20 гг. в 3.100 фунтов стерлингов демонстрировал "впечатляющее" улучшение, что компенсировало довольно мизерные 250 фунтов стерлингов, которые княжество вносило в королевскую казну[1258]. Герцогство Корнуолл, в отличие от многих регионов страны, переживало период процветания, который совпал с периодом правления Генриха. Оно уже давало ему большую часть доходов, когда он был принцем. Теперь, став королем, он мог извлекать выгоду из высокого уровня производства на корнуэльских оловянных рудниках, из развивающегося текстильного производства и, что было самым лучшим показателем, из растущих сборов за вступление в наследство, которые, будучи повышены в 1406 году, были еще раз повышены в 1413 и 1420 годах, когда также начался рост заработной платы для рабочих, как квалифицированных, так и неквалифицированных[1259]. Графство Честер было еще одним, хотя и гораздо менее прибыльным, источником дохода для короны. Принц уже использовал доходы от графства
