на два фактора, которые показывают, насколько интенсивно Генрих стремился собрать деньги на войну и сделать это как можно быстрее. Одним из них было перенос, или ускорение, парламентских субсидий с согласованной даты их сбора на другое время, в пользу короля и в ущерб его подданным. В октябре 1415 года, а также на заседании парламента на Пасху 1416 года, сбор части субсидий был ускорен, в первом случае всего на два месяца, а во втором — почти на полгода[1273].
Весной и в начале лета 1416 года Генрих остро нуждался в деньгах. Оборона Арфлера оказалась дорогостоящей, а визит Сигизмунда и его двора, который, наряду с визитом графа Голландии, был "также за счет короля",[1274] оказался очень дорогим. В то же время, сбор флота для освобождения Арфлера стал дополнительной тратой и без того сильно ограниченных ресурсов. В этих обстоятельствах методы Генриха по сбору денег, в частности то, что можно считать растущей склонностью к ускоренному предоставлению субсидий, должны были встретить противодействие. Это стало ясно на заседании парламента в октябре 1416 года, когда, проголосовав за две субсидии для сбора в 1417 году, общины потребовали прекратить перенос сроков и обратиться к займам, если королю нужно получить деньги быстро. Этот момент был подчеркнут годом позже[1275], и примечательно, что это был последний случай, когда этот вопрос поднимался в течение всего царствования.
Чувство срочности, которое испытывал Генрих в 1415 и 1416 годах, проявилось и в том, как церковь оказалась вовлеченной в процесс сбора денег на войну. Церковники составляли важную группу, за финансовую поддержку которой Генрих мог испытывать большую благодарность, поскольку они внесли весьма существенный вклад в расходы на войну. В целом, южная церковная провинция Кентербери собрала восемь с половиной десятин, а северная провинция Йорка — семь с половиной, из церковных бенефиций, реальная стоимость которых, по общему мнению, превышала 10 фунтов стерлингов в год. Южная провинция была не только больше, но и богаче, и производила заметно больше, чем ее северная коллега. Однако обе провинции пострадали от военных действий: доходы священнослужителей в Уэльсе (который входил в южную провинцию) уменьшились из-за последствий восстания Глендовера, а северная провинция, которая в это время состояла из Йорка, Дарема и Карлайла, испытала на себе разрушительные последствия войны, которую вели шотландцы. Поэтому часто приходилось слышать мольбы об освобождении от выплат, не все из которых были искренними. Тем не менее, церковь вносила весьма значительный вклад в сбор денег на войну, вероятно, добрую треть от стоимости светской субсидии, собираемой с простого народа, хотя церковники, особенно монастыри, не обязательно относились к бедным слоям общества.
Представители северной провинции заседали в Йорке, южной — в Лондоне. По этой причине можно было легче оказать давление на южный собор церковников, чтобы он выполнил королевские требования. Такое давление не отличалось от давления, оказываемого на парламенты, как по своей природе, так и по срокам. На собор южной провинции, собравшийся в декабре 1417 года, прибыли канцлер Томас Лэнгли, герцог Эксетер и графы Нортумберленд и Вестморленд, посланные лейтенантом королевства герцогом Бедфордом, чтобы объяснить потребности короля в войне; результатом стало голосование за сбор двойной десятины[1276]. Два года спустя король приказал южной провинции собраться в конце октября, что было исключительным шагом для этого собора, но, как Генрих писал архиепископу Чичеле, он нес расходы на войну, которые его подданные должны были оплатить[1277]. Иногда оказывалось дополнительное давление путем организации заседаний созывов церковных соборов, совпадающих с заседаниями парламента, таким образом, оказывая влияние на один орган, чтобы он последовал примеру другого. Например, между ноябрем 1414 года и январем 1415 года парламент и оба собора провели встречи: все проголосовали за предоставление королю либо двойной субсидии, либо двойной десятины. Три года спустя, в ноябре 1417 года, и парламент, и южный собор предоставили королю двойную субсидию или десятину; однако в этом случае северный собор проголосовал не более чем за одну десятину. Как и миряне, духовенство было убеждено срочностью ситуации ускорить сбор десятины, за которую они проголосовали ранее. Весной 1416 года, когда шла подготовка к экспедиции по деблокаде Арфлера, южное духовенство перенесло на июнь десятину, подлежащую выплате в ноябре (в итоге она была выплачена только в феврале 1420 года)[1278], а в январе 1417 года собор северной провинции согласился ускорить на два месяца выплату десятины, причитавшейся в июне, и проголосовал за другую, которая должна была быть собрана в ноябре.
Соборы духовенства демонстрировали свою практическую поддержку Генриху не только суммами, за предоставление которых они голосовали, но и тем, что эти голосования совпадали со временем, когда король больше всего в них нуждался. Сроки предоставления субсидий были почти так же важны, как и готовность их предоставить. С октября 1414 года по январь 1416 года соборы проголосовали за предоставление королю семи десятин (четыре с юга, три с севера). Это была почти половина их взноса за все время правления (всего шестнадцать десятин), предоставленная в течение пятнадцати месяцев, что совпадало с периодом интенсивного налогообложения, разрешенного парламентом. Более того, на церковь можно было положиться в те моменты, когда другие были менее готовы это сделать. Благодаря предоставлению десятин южными соборами, которые собирались в октябре 1419 и мае 1421 года, и северными соборами в январе 1420 и сентябре 1421 года, духовенство внесло существенный вклад в расходы на войну в то самое время, когда парламентская поддержка была на низком уровне.
Суммы, предоставленные парламентом и соборами, были получены наличными, что имело большое значение для короля, использовавшего эти доходы для войны. Однако субсидий, вместе с "обычными" доходами короны (источники которых теперь использовались как нельзя лучше), все еще было недостаточно для оплаты высоких расходов на войну. Для того чтобы собрать больше денег, Генрих был вынужден обратиться к другим источникам и использовать другие методы в попытке восполнить недостаток. Для этого ему пришлось брать займы, причем в таких масштабах, как никогда ранее. Займы, взятые в течение трех финансовых лет между 1414 и 1417 годами, показали, что можно сделать. Реакция на личные усилия, которые Генрих, во время своего визита в Англию в 1421 году, приложил для сбора средств на войну, также была знаком того, чего может добиться король, если он обратится непосредственно и убедительно к своему народу[1279]. В то же время, отсутствие успеха в привлечении займа в 1419 году (что можно связать с нежеланием, проявленным парламентом перед тем, как он окончательно проголосовал за субсидию в том году) вполне можно объяснить в некоторой степени отсутствием короля в Англии в
