заметила ее и сказала об этом Диме. Он быстро обернулся и настороженно взглянул на Маринку. Собрав всю силу воли, она улыбнулась ему и помахала рукой, как бы приветствуя. Выражение его лица сразу изменилось — он ласково кивнул ей и тоже помахал рукой.
Если он подойдет ко мне с ней, — подумала Маринка, — надо будет собраться с духом и извиниться. За тот разговор. Притворюсь, что я раскаиваюсь и ищу их дружбы. Это даст мне возможность видеться с ним чаще. Попытаюсь быть с ней поприветливее — может, удастся усыпить его бдительность.
Тут она заметила Гену, мрачно подпиравшего колонну. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Определенно, эта пара еще не видела его, иначе они не улыбались бы так беспечно.
— Извините, — сказала она очкарику, — мне надо моему товарищу что-то сказать. — И ринулась к Гене.
Он тоже заметил ее, и его взгляд посветлел.
— Пойдем, выйдем!
Маринка схватила Гену за руку и потащила из зала. Убедившись, что их никто не слышит, она попросила его, умоляюще: — Геночка, пожалуйста, только без скандала! Я задумала грандиозную аферу. Но для этого мне надо втереться к ним в доверие. Кажется, уже начало получаться. Он мне уже улыбается — вот-вот подойдет.
— Я его, ублюдка, удушу! — злобно прошипел Гена. — Ты знаешь, он оказывается и с Соколовой путался, и еще с десятком девчонок. Это только из их школы. Где у вас, дур, глаза? Надо, чтобы Лена все это узнала, и как можно, скорее. Она со мной не разговаривает. Может ты ей глаза откроешь на этого фраера?
— Геночка, я все знаю, — торопливо заговорила Маринка. — Вот поэтому я тебя прошу: не устраивай сейчас скандала, ладно? Я хочу его пригласить на белое танго. Сделаю вид, что хочу с ними дружить, как будто ничего не случилось. Чтобы все про них знать. И потихоньку переманивать его на свою сторону. Стихи ему сочинять, помогать, когда нужно. И все буду тебе рассказывать. И как только между ними наметится трещина — а вдруг! Может, поругаются или еще что. Ленка же такая нежная. Наступит он на какой-нибудь ее любимый мозоль, а она обидится. Тут мы с тобой и попробуем их расколоть.
— Хочешь его обратно! — поморщился Гена. — Ну что в нем хорошего? Да ты посмотри на него: он же бабник, каких свет не видывал! Как можно в такое дерьмо влюбиться, не представляю.
— А ты разве не хочешь ее обратно? — съязвила Маринка. — После того, как она с ним целовалась. Что, не веришь? Я сама час назад это наблюдала. Ох, Геночка, прости, я не хотела!
Она с ужасом увидела, что он вот-вот заплачет. А ведь считала Гену стальным человеком − умеющим владеть собой, как никто другой.
— Ну не расстраивайся ты так, подумай, а каково мне? На, выпей три таблетки валерьянки — сразу полегчает. Я выпила — и ничего, терплю. А сначала просто выть хотелось. И пригласи какую-нибудь девушку, потанцуй. Там есть такие классные девчонки! Отвлекись. Я вот станцевала и еще не против.
Она вытащила из сумочки пузырек и протянула ему.
— На хрен мне твои таблетки вместе с девушками! — раздраженно ответил он, отталкивая пузырек. — В жизни не пил и не буду. Ладно, поступай, как знаешь. А я пойду — нет сил смотреть на его пакостную рожу. И она рядом с ним. Боже, как мне тошно!
И горестно махнув рукой, он быстро побежал в раздевалку.
А Маринка вернулась в зал, где к ней сразу кинулся лохматый очкарик.
— А я вас ищу-ищу! — завопил он издалека. — Уже боялся, что вы ушли. Девушка, можно с вами познакомиться? Меня Стасом зовут. А вас?
— Не знаю, — отмахнулась от него Маринка. Она, просто, не слышала его вопроса. Потому что к ней направлялся Дима. Кажется, он хотел пригласить ее на танго.
Маринка поискала глазами Лену и быстро нашла. Лена танцевала с Веней, непонятно каким образом тоже оказавшимся на балу − с его тройками почти по всем предметам. Венька с таким обожанием смотрел на Лену, что та в конце концов погрозила ему пальцем − мол, ты не очень увлекайся, вспомни про балкон.
Между тем Дима уже подошел к Маринке и протянул ей руку.
— Теперь наслаждайся, — позволила себе Маринка. — Целых пять минут в его объятиях. Или даже больше. Как же приятно держать руки на его сильных плечах! Вот его подбородок, и губы, такие милые, совсем рядом. Можно положить щеку ему на грудь. Нет, не буду, еще спугну. Спасибо таблеткам, иначе я бы не выдержала. Но надо же сказать ему про стихи.
— Мариночка, я так рад тебя видеть! — ласково заговорил он. — Кажется, ты уже не сердишься на нас. Нам очень хотелось бы остаться с тобой друзьями.
— Дима, я тоже этого хочу. — Она опустила глаза, чтобы он не прочел ее истинные мысли. — Скажи Лене, что я прошу у нее прощения за наш последний разговор. Я очень сожалею о нем.
— Правда? — обрадовался он. — Вот хорошо! Лена так будет рада. Она очень горюет, что ты перестала с ней дружить. А как твое творчество? Написала что-нибудь новенькое?
— Да, я для тебя два стихотворения сочинила. Одно особенно хорошее — тебе должно понравиться. Про лето. Хочешь, прочту?
— Конечно, хочу.
Она начала читать, но тут музыка кончилась. Он подвел ее к колонне и продолжал стоять рядом, не уходил. Но она видела, что он ищет глазами Лену. Вот он увидел ее, разговаривающую с какими-то ребятами, сразу успокоился и стал слушать внимательнее.
— Замечательно! — восторженно отозвался он, когда она закончила. — Ты словно прочла мои мысли. Потрясающее стихотворение — просто за душу берет. Когда лето кончается, я всегда думаю: вот так и жизнь когда-нибудь кончится. Жизнь коротка, а Вечность бесконечна. Гениально! У тебя нет с собой слов?
— Я его по дороге сочинила, — соврала она, — еще записать не успела. Запишу — позвоню.
— Лучше я тебе, — осторожно ответил он.
— Наталью Николаевну боишься? — улыбнулась Маринка. — Скажи ей, что мы остались друзьями, пусть не волнуется.
— Ничего я не боюсь, — нахмурился Дима. — Извини, Мариночка, я к тебе подойду попозже.
И он повернулся, чтобы уйти.
— У меня еще одно есть, — попыталась удержать его Маринка.
— Да, да, я помню, — ответил он, не оборачиваясь. — Я подойду. И быстро исчез в толпе танцующих.
И сейчас же рядом с Маринкой очутился очкарик. Но не успел он протянуть руку, как сзади кто-то взял ее за локоть. Она обернулась. Рыжий парень в форме курсанта военного училища вежливо спросил: “Разрешите?”
Она станцевала
