И вдруг Джоэл увидел, как по предпоследнему вагону дважды пробежал человек, заглядывая под сиденья, потом его лицо прижалось к стеклу. Через мгновение мужчина высунулся из верхней открытой половинки вагонной двери, в буквальном смысле прижав пистолет ко лбу, и, морщась от станционных огней, стал вглядываться в темноту.
Наконец убийца решился. Он ухватился за перила, перенес ноги через нижнюю часть двери и грохнулся на землю, стараясь откатиться подальше от набирающего скорость поезда. Охотник из “Аквитании” был в панике: он боялся упустить свою жертву, боялся провалить задание.
Конверс юркнул за угол и побежал вдоль затененной стены здания к автостоянке. Сошедшие с поезда пассажиры рассаживались по своим машинам, и лишь две пары оживленно болтали. видимо ожидая, когда их подберут. К ним и в самом деле свернул автомобиль, мужчины замахали руками, и вся четверка со смехом отъехала. Стоянка опустела, да и станционное здание закрылось на ночь. Одинокий фонарь на крыше освещал пустынную площадку, и высокие зеленые деревья, обрамлявшие ее, казались в этом освещении непреодолимой стеной.
Держась по-прежнему в тени, Джоэл перебегал от одного укрытия к другому, пока не оказался под массивной аркой у задней стены здания.
Там он прижался спиной к стене и замер, держа револьвер в руке и раздумывая, стоит ли его использовать, даже если представится такой шанс. Он знал: то, что случилось в поезде, простое везение – ему не сравниться с профессиональным убийцей. Тем более, он уже не тот молодой человек в джунглях, каким был целую жизнь назад. Но стоило ему об этом подумать, как воспоминания превратились в руководство к действию.
Конверс выскользнул из-под арки и бросился к углу здания. Грохнул выстрел, и пуля ударилась в стену слева от его головы. Он бросился вправо, перекатился по гравию, встал и метнулся в сторону от освещенного пространства. Еще три пули просвистели, вспоров гравий у самых его ног. Он добрался до темной стены зелени и нырнул в кусты, вдруг неожиданно осознав, что ему нужно сделать.
– Ox! О-ox! – вскрикнул он.
Джоэл пополз, изо всех сил продираясь сквозь сплетение зелени, и быстро оказался примерно в десяти футах от того места, на котором издал свои крик; затем он встал на колени и затих, вглядываясь в пробивающийся за кустами свет.
Все произошло как тогда, в джунглях, когда трое мальчишек в форме безжалостно убили другого мальчишку. Перепуганные люди сосредоточивают свое внимание на том месте, откуда до них доносится последний звук. Охотник “Аквитании” крадучись появился из темноты у края железнодорожной платформы, твердо держа пистолет обеими руками. Он направился прямо к тому месту, маленькому пятачку в зарослях, откуда слышались стоны.
Пошарив по земле, Конверс нашел камень величиной с кулак, схватил его и, затаившись, стал ждать. Сердце колотилось теперь где-то в горле. Его преследователь был в пределах восьми футов от зеленой стены. Джоэл бросил камень так, чтобы он упал справа от него.
Камень довольно громко ударился о землю, солдат “Аквитании” присел и выстрелил в том направлении – два… три… четыре раза. Конверс поднял свои револьвер и дважды нажал на спуск. Человек развернулся было в его сторону, но вырвавшийся крик застрял у него в горле, и он, схватившись за живот, упал.
Думать, переживать, размышлять было некогда. Джоэл прокрался к своему несостоявшемуся палачу, схватил его под мышки и затащил в кусты. Здесь он остановился и, приложив пальцы к шейной артерии упавшего, убедился – выведен из строя еще один солдат “Аквитании”, военной конфедерации Джорджа Маркуса Делавейна.
Вокруг ни души, иначе бы уже раздавались крики и слышался топот бегущих ног, кто-то наверняка вызвал бы полицию, и она уже успела бы прибыть на место. Далеко ли отсюда до Оснабрюка? А ведь он читал расписание и пытался рассчитать время, но все произошло так быстро и в такой жесткой форме, что ему просто не удалось сосредоточиться на прочитанном. Впрочем, он знает, что до Оснабрюка менее часа езды. Однако как же он объяснится на станции? О Боже, как?
Джоэл поднялся на платформу и увидел вывеску “Раине”. Это уже кое-что – он ведь считал только остановки, а не названия. И тут он увидел… Неужели свет? Вдали, довольно высоко над землей, что-то виднелось. Вышка железнодорожного диспетчера! Он видел их во множестве в Швейцарии, Франции… Они точками испещряли европейский ландшафт, контролируя поезда, которые проносились по их сектору.
Джоэл побежал по путям, неожиданно подумав: а как же он сейчас выглядит? Шляпа его затерялась, одежда в грязи, но клерикальный воротничок на месте, следовательно, он все еще пастор и им останется.
Джоэл добрался до основания лестницы, ведущей в будку, отряхнул одежду и кое-как пригладил волосы, потом, собравшись с духом, стал подниматься по железным ступеням. Наверху обнаружилось, что железная дверь будки заперта, но в ней имеется окошечко, забранное толстым бронированным стеклом, – дань предосторожности перед разгулом терроризма: скоростные поезда – мишень весьма уязвимая. Конверс разглядел, что внутри было трое мужчин, склонившихся над электронными панелями. Он постучал в металлическую фрамугу. Старший из мужчин оторвался от зеленого экрана и подошел к двери. Он взглянул в окошечко и перекрестился, однако его религиозности не хватило на то, чтобы открыть дверь. Вместо этого из переговорного устройства над дверью послышался голос:
– Was ist los Hochwurden? [170]
– Я не говорю по-немецки. Вы говорите по-английски?
– Englander? [171]
– Ya… [172]
Пожилой человек, обернувшись к остальным, что-то спросил. Сначала оба отрицательно покачали головой, но потом один из них поднял руку и подошел к двери:
– Ich spreche… немного, мистер энглэндер. Nicht входить сюда, verstehen [173] ?
– Мне нужно позвонить в Оснабрюк! Меня там ждет женщина… фрау!
– О! Eine Frau? [174]
– Нет, нет! Вы не поняли! Кто-нибудь здесь поблизости говорит по-английски?
– Sie sprechen Dentsche? [175]
– Нет!
– Warten Sie [176] , – сказал третий. Последовал быстрый обмен фразами. Тот, который “немножко” говорил по-английски, снова повернулся к двери.
– Eine Kirche, – сказал он, тщательно выговаривая слова. – Церковь! Ein Pfarrer, священник! Er spricht nur Englisch. Dril… t’ee strattes… there! [177] – Немец указал пальцем влево; Джоэл оглянулся. В отдалении виднелась улица. Он понял: где-то в трех кварталах отсюда есть церковь, а там священник, который говорит по-английски, и, возможно, – телефон.
– Поезд на Оснабрюк. Когда? – Джоэл указал на часы. – Когда? Оснабрюк?
Мужчина взглянул на панель перед собой. Он повернулся к Джоэлу и, улыбнувшись (Джоэл не понял чему), произнес:
– Zwolf Minuten, Hochwiirden! [178]
– Что?
– Zwolf… Твенацать.
– Двенадцать?
– Ja!
Конверс благодарно кивнул и загрохотал по железным ступенькам вниз. Оказавшись на земле, он побежал в сторону уличных фонарей. А затем помчался прямо посередине улицы, хватаясь за грудь и в тысячный раз давая себе слово бросить курить. Когда-то он убедил Вэл отказаться от сигарет, но сам почему-то не последовал своему совету. Считал себя неуязвимым – вот почему. А может, заботился о ней больше, чем о себе? Хватит! Где же эта проклятая церковь?
Похоже, вон там, справа. Маленькая церквушка с глупыми башенками, а рядом – крохотный домик, явно обитель местного священника. По короткой дорожке Джоэл подбежал к двери с аляповатым распятием в центре – Иисус из рейнского камня – и постучал. Дверь отворил сияющий благостной улыбкой толстяк с остатками седых, но тщательно прилизанных волос.
– Ah, Guten Tag, Herr Kollege [179] .
– Простите, пожалуйста, – задыхаясь, проговорил Конверс, – я не говорю по-немецки. Мне сказали, что вы знаете английский.
– О да, надеюсь, что так. Я проходил послушничество на вашей родине. Входите, входите, коллега! Визит собрата по служению Господу не грех отметить рюмочкой шнапса. “Немножко винца” – так, кажется, говорят у вас. Да, да! У вас на родине ценят понимание и сочувствие. Боже мой, вы такой симпатичный молодой человек!
– Не такой уж и молодой, отец мой, – проговорил Джоэл, входя.
– Все относительно, не так ли? – Немецкий священник нетвердой походкой вошел в комнату, несомненно служившую ему гостиной. На стенах висели фигурки святых, дешевые каменные изображения на черном вельвете, в большинстве своем женского пола. – Что вы предпочитаете? Есть шерри и мускатель, а для столь редкого гостя найдется и портвейн, я приберегаю его как раз для подобных случаев… Кто направил вас ко мне? Этот новичок из Ленгериха?
– Я нуждаюсь в помощи, отец.
– Господи, а кто в ней не нуждается? Или вы желаете исповедаться? Тогда, ради Бога, давайте подождем до утра. Я люблю моего Господа Бога всей душой, а все мои плотские грехи – они от сатаны. Да, да, я тут ни при чем! Архангел тьмы – вот кто виноват!
Хозяин дома был пьян. Споткнувшись о подушечку для коленопреклонения, он растянулся на полу. Конверс поднял его и заботливо усадил в кресло рядом со столь желанным ему телефонным аппаратом.
