class="v">Наследила она дикого <в>епрёныша.
Опскакал кругом скокун <в>епрёныша,
100. Опкрычял он веть дикого <в>епрёныша.
Приехал Мекита на добром коне;
Накинул орканчик веть шолковой;
Привезал он веть дикого <в>епрёныша,
Привезал он его да ко добру коню;
105. Поехал Некита ф красен Киев-град.
А попалса Вичя да сын Лазурьевичь:
«Уш ты ой еси, Мекитушка Егнатьевичь!
Дай ты мне суцьку-ту наслежницю,
Дай-ко-се мне да ты веть скокуна,
110. Дай-ко-се мне да ты веть рёвуна,
Дай ты мне збрую богатырскую!..»
Говорыт тут Мекитушка Игнатьевич:
«А на чистом-то полюшке казаковать,
Я не дам тибе збруи богатырскою!..»
115. А поехал Мекита ф красён Киеф-град
А ко тому же ко князю на шырокой двор.
Привёз веть он дикого <в>епрёныша,
Предоставил он князю-ту Владимеру.
Посмотрели они дикого <в>епрёныша, —
120. Приказали отвести да на конюшын двор:
Прыказали Олёшеньки Поповичю.
Брал тут Олёшенька Поповичь млад,
А повёл он веть дикого <в>епрёныша, —
А урвалса у Олёши ис крепких веть рук:
125. Убежал тут <в>епрёныш во чисто полё.
А был тут Мекита во своём доме.
Посылат тут Владимер фсё посланникоф:
«Созвать бы нам Мекиту на почесьён пир».
Тут же Мекита не ослышылсэ,
130. Приехал Мекита на почесьён пир
Со своей жоной Настасьей Лиходеёвной.
Садили во местицько во большоё,
Садили его да с молодой женой,
Подавали ему чару зелена вина.
135. Принимал он веть чару зелена вина,
Принимал-де Мекитушка правой рукой,
Выпивал-де Мекита на один он дух.
Говорыл тут Владимер стольнекиефской:
«Не я же накинул службу тяжолую,
140. А накинул Виця да сын Лазурьевичь;
«То прости-ко, Микитушка Егнатьевичь,
Ты прости-ко миня да во первой вины!»
Опсудили Вичю да фсё Лазурьёва
144. А рострелеть-де Вичю да при фсих людях.
297. Первая поездка Ильи Муромца
А-й перва поеска богатырская
А стара казака да Ильи Муромьчя.
Поежжал он из города из Мурома
А во ту же заутреню воскрысенскую;
5. Он прикаивал збруюшку ко стременам
(А не для-ради басы, да ради крепости:
Не оставил бы доброй конь в чистом поле!) —
И не откаивать до города до Киёва.
Только видели Илеюшку: срыжаицсэ,
10. А не видели поески богатырскою;
Только видят: в чистом поле курёва стоит,
Курёва-де стоит, да дым столбом валит.
Он доехал до города Чернигова.
А-й тут не вёшна вода да возлелеела*,
15. Опступила Орда, сила неверная;
Не было чернигофцам-то выходу,
Не выходу не было, не выезду.
А говорыл тут Илейка таковы слова:
«Ты прости миня, Господи, во первой вины,
20. Откую я свою збруюшку от стременоф!»
Отковал он свою збрую богатырскую,
Он веть зачел кругом города поежжывать,
А добрым-то конём да стал потаптывать, —
А прибил он, прырубил фсех до единого,
25. Не оставил единого на семена.
А увидали мужики да фсё чернигофцы:
«Бох ли нам послал да веть посланника?
С небеси ли Бог нам дал веть ангела?..»
Увидали мужыки да фсё чернигофцы,
30. А говорили ёму да таковы слова:
«Хош ты, у нас да нонь царём служи,
Если хош ты, у нас да королём жыви, —
Золота тибе казна да не затворена!»
Говорыл тут Иле[л]юшка-та Муромец:
35. «Не хочю я у вас да нонь царём царыть,
Не хочю я у вас да королём служыть;
Вы скажите мне дорошку ф красен Киёф-грат».
Говорят мужыки да фсё чернигофцы:
«А-й есь у нас да тры дорожечки:
40. А кругом-то веть ехать на три годика,
Прямо-то ехать на три месеца;
А ес<т>ь тут дорошка не совсем чиста,
А ес<т>ь на дорожечки три заставы:
Первая застава дыбучая,
45. А фторая-та застава дремучая,
А третья-та застава великая:
А сидит Соловей на девети дубах,
А шипит-то он шипом змеиныим,
А крычит-де он крыком богатырскиим».
50. А тому же Илейка не поваровал;
А скакал-де Илейка на добра коня,
А поехал Илейка во чисто полё,
А во то во роздольицо шырокоё.
А доехал до первой-то до заставы,
55. Да до той же до заставы дремучею;
Ишше правой-то рукой да он веть дубьё рвёт,
А он дубьицо рвёт да сам веть мост мостит;
А левой-то рукой да он коня ведёт.
А проехал Илейка обе заставы,
60. Доежжает до третьей бо́льшой заставы,
А увидел Соловья на девети дубах.
Зашыпел он веть шыпом-то змеиныим,
Закричял он-де крыком богатырьскиим,
Засвистел-де он свиском соловьиныим:
65. У Илеюшки конь да на коленки пал.
Бил он коня да по крутым рёбрам:
«Уш ты конь-ле, конь да лошадь добрая,
Волчья веть сыть да травеной мешок!
Не слыхал, верно, шыпу-то змеиного?
70. И не слыхал, верно, крыку богатырского?
И не слыхал, верно, свиску соловьиного?..»
У Илеюшки конь да ободряицьсэ,
На резвы ноги конь да поднимаицьсэ.
Подъежжаёт Илеюшка к сыру дубу,
75. А натегал-де Илеюшка-та тугой лук,
А фкладывал Илейка калену стрелу,
Сам он ко стрелки прыговарывал:
«Уш ты ой еси, стрелочька калёная!
Полетай-ко-се, стрелочька калёная,
80. А выше-то лесу-ту стоячего,
Пониже ты облака ходячего;
А пади Соловеюшку во правой глас».
Полетела его стрелочка калёная
А выше-то лесу-ту стоячево,
85. Пониже-то облака ходячево;
А пала Соловеюшку во правой глас.
Увалилса Соловейко з девети дубоф.
Подъежжаёт Илейка на добром коне,
Брал Соловеюшка правой рукой,
90. А бросал Соловейка на добра коня.
А поехал Илейка во чисто полё,
Доежжает до дому Соловьиного.
А ишше было у его дома две дочери.
А больша-та дочка слово молвила:
95. «Батюшко едёт — мужыка везёт!»
Мала-та дочка речь промолвила:
«А мужык-от едёт — везёт батюшка!»
