Сокольника, добывание им коня и бой его с Ильей Муромцем». Хотя он 10-го июля успел выпить порядочно водки, но старался не спутаться и, если не помнил чего-нибудь, то останавливался и припоминал. Кроме пропетого, он еще знал, но не успел мне пропеть старину «Сорок калик со каликою» и говорил, что слышал старину «Камское побоище». Свои старины П. Широкой, по его словам, выучил от Прони и Миколая Шуваевых из Нижи, которые, по его словам, пели в Нернецком пути иногда всю ночь, пели много старин и разными «голосами» (напевами), так что слушатели засыпали под пение[258]; но, кажется, он кое-что перенял и у своего отца: по крайней мере, А. В. Вишняков, пропевший мне также старину «Мекитушка (Данило) Егнатьевич», которую пропел и Павел, говорил, что выучил ее у Микифора Шингарева (т. е. у отца Павла). Кроме того, по словам П. Широкого, у него есть тетрадь, где записано им несколько старин, которые он слышал у других. Здесь есть старины: 1) «Илья и Издолище», 2) «Васька-пьяница», 3) «Садко» и 4) о Касьяне, который рвал опутины шелковыя, но его затем ослепили (кажется, здесь есть что-то о Дунае и мече). У него я записал также мотивы двух старин: 1) «Дюк» и 2) «Добрыня на заставе и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича». Остальные старины он пел голосом этой второй старины. Он согласился петь старины не за деньги, а за свою фотографическую карточку, которую ему хотелось иметь, чтобы послать своему сыну в Кронштадт. П. Широкой обещал мне прислать и тетрадь, но до сих пор своего обещания не исполнил, хотя я оставил ему на высылку марки и свой адрес.
294. Добрыня на заставе и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича
(См. напев № 44)
А-й да во стольнём было городе во Киеве
А у ласкова князя у Владимера
Заводилось пированьицё, почесьён пир,
А-й да про многих кнезей да руських бояроф,
5. А-й да про сильных могучиих богатырей,
А про тех же купцей-гостей торговыих,
Да про руських хрисьянушок прожытосьных.
А фсе на пиру да пьяны-весёлы;
А фсе на пиру да приросхвастались:
10. А богатой-от хвастат золотой казной,
А наезницёк хвастает добрым конём,
А ишше сильнёй-от хвастает своей силою,
А безумной-от хвастат молодой женой,
Неразумной-от хвастает родной сестрой.
15. А умной-от сидит, хвастат да родной матерью.
А Владимер-княсь по горёнки похажыват,
А ишше скобоцька о скобоцьку побрякиват,
Златыма перснями да принашшалкиват,
Сам з уст таки реци выговарыват:
20. «Уш вы ой еси, князи, руськи бояра!
А позволь-ко мне-ка слово молвити;
Накатиласе на нас да туця грозная, —
Наступаит на нас да Кудрёванко-царь;
А ишша нать веть нам ехать на заставу
25. А на ту на великую — к сыру дубу!»
А кому была служопка назначона,
А Илеюшки была служопка явлёна.
А на то-де Илеюшка ухватчиф был,
Отвёл он Владимера стольнекиефского,
30. Говорил он Владимеру таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнекиефской!
Мы назнацим Добрынюшку Мекитица,
Отправим мы его да на двенаццэть лет».
Говорыл тут Владимер стольнекиефской:
35. «Кому была служопка сказана,
А Добрынюшки служба была явлёна:
Поежжай-ко-се, Добрыня, ко сыру дубу,
Пожыви-ко-се, Добрынюшка, двенаццать лет!»
А тут же Добрыня не ослышылсэ,
40. Князю Владимеру челом побил,
Он челом-де побил да фсё покланялса.
Приходил-то Добрыня к родной матушки,
Говорыл тут Добрыня молодой жоны:
«Уш ты ой еси, Настасья Лиходеёвна!
45. Когда не буду я чирез двенаццать лет,
Уш ты можош поступить да фсё в законной брак.
Поди ты за князя и за бояра,
Поди ты за руського кресьянина, —
Не ходи ты за Олёшеньку Поповица:
50. Я попоф(с)кой-то преродушки на смерть не люблю!»
Только видели Добрынюшку, срежаецьсе,
А не видели поездочки богатырскою;
Только видят: ф чистом полюшки курёва стоит,
Курёва-де стоит да дым стобом валит.
55. Да доехал Добрыня до сыра дуба,
А жыл у дуба да он двенаццэть лет.
А що во ту пору было, во то время,
А случилосе во городе во Киеве.
Приходил тут Олёшенька Поповиц млад,
60. Говорыл он Владимеру стольнекиефскому:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнекиефской!
А фсе у нас во городе поженёны,
А я веть Олёшенька холост хожу;
А позволь-ко мне-ка поженитися,
65. А взять-то взамуш Настасью-то Лиходеёвну,
А ту же Добрынину молоду жону!..»
А позволил Владимер стольнекиефьской
А взять ту Настасью Лиходеёвну.
А тут у их веселым пирком,
70. Весёлым-де пирком да скоро свадёпка.
А росплакалась его да родна мамушка,
А пошла-де она да к Ильи Муромьчю:
«Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромеч,
Ты накинул на его службу тяжолую,
75. А отправил ты его да ко сыру дубу;
А попроведай-ко, старой казак Илья Муромец,
Найди от его да едну косточку,
А каку-ли ты маленьку прыметочку!..»
А тут же Илеюшка не ослышылсэ:
80. Скакал тут Илейка на добра коня,
А поехал Илеюшка во чисто полё,
А во то же роздольицо широкоё.
А он веть выехал на шоломя окатисто,
Смотрел он веть ф трубочку подзорную;
85. Увидел во чистом поле добра коня,
А на коничке увидял он чудовишшо,
Да такое чудовишшо, в роде льва-зверя.
Да обносилса Добрыня платьём цветныим;
А прому<ы>шлял-то Добрынюшка львов-то зверей,
90. Нашыл он сибе да платья львиного.
А съехались с Добрынюшкой, розъехались.
А узнал тут Добрынюшка стара казака,
А старого казака да Илью Муромца:
«А накинул на миня службу тяжолую».
95. А-й говорыт ему старой казак Илья Муромец:
«Уш ты ой еси, Добынюшка Микитиц млад!
Я бью тибе челом да ниско кланеюсь,
Говорю я тибе да таковы слова:
А фсё у нас во городе не по-старому
100. И не по-старому фсё да не по-прежному:
А-й женицсе Олёшенька Поповиц млад,
А берёт он замуш твою молоду жену,
А ту же Настасьюшку
