что сегодня мне меньше всего хотелось побывать здесь?! Ты даже не представляешь, что сейчас творится в моем сердце!
Дима стоял, всё так же протягивая руку, не в силах прикоснуться. Теперь он начинал понимать необъективность своего решения.
— Ты поспешил, как Иван-царевич, сжегший лягушачью кожу. Рано или поздно я бы сама решилась на этот шаг, — уже спокойно добавила девушка. — А так… Это очень безжалостно, Дима.
С этими словами она развернулась и пошла, на ходу смахивая с ресниц слезы. Он смотрел вслед и не знал, что делать.
— Ромала, я люблю тебя! — крикнул парень с отчаяньем.
Она не оглянулась. Обернулась лишь для того, чтобы поймать попутку.
Дмитрий видел, как рядом притормаживает машина и, о чем-то поговорив с водителем, девушка садится в салон. На чужих ногах добрался до машины и плюхнулся на сидение. Мысли были скользкими и еле живыми. Они нехотя ворочались, словно булыжники. Тело действовало само, по привычке. Дима даже не сразу понял, что послушная машина уже тронулась в путь. Рядом на пассажирском сидении лежала сумка Ромалы. Там и ключи, и мобильник, и документы. Парень ни с того ни с сего потрогал ее, будто оттуда могла выпасть сама хозяйка ридикюля. Он догнал машину, которую остановила девушка, и, лихо обогнав, подрезал. Схватил сумку и выбрался на улицу. Вот сейчас он отдаст ее Ромале, и она сотрет его номер из своего мобильника. И сколько бы ни звонил, не станет брать трубку. А потом выбросит шампунь и крем для бритья. Он подходил к остановившейся иномарке, из которой выскочила возмущенная хозяйка, она даже что-то говорила об охране и грозном муже, и практически ничего не видел и не слышал. Открыл пассажирскую дверь — Ромала даже не повернула головы — и просто положил на колени сумку. Женщина что-то говорила и говорила, и парень вдруг, повернувшись к ней, сказал, а голос казался чужим и сухим, словно осенняя листва:
— Не лихачьте, гололед.
Та смолкла на полуслове и даже перестала тыкать в кнопки телефона, проводив парня взглядом. Тот не оглянулся.
Он так и проводил эту иномарку до города. Видел, как на одной из автобусных остановок Ромала вышла и села на маршрутку. Развернулся и поехал домой.
Ехал и ругал себя. Всё-таки Аня была права, зря он так поспешил. А ведь бывшая невеста, даже не зная Ромалу, предположила именно такой исход поездки. Видимо, она, как женщина, лучше понимала цыганочку. А он, как всегда, решил всё сам. Не прислушиваясь ни к кому, полагаясь на лучшее. Вот теперь хлебать — не расхлебать. Ромала не простит его. Не простит…
Приехав домой, девушка запрется в квартире и отключит телефон. Когда явится перепуганная Люська, Ромала прикинется, что ее нет дома, благодаря Бога, что сегодня воскресенье и не нужно идти в студию. Чего-чего, а танцевать ей хотелось меньше всего. Она так и просидит целый день, поджав под себя ноги и обняв подушку. Мысли бродили разные и все, как одна, тяжелее танка.
В одном Ромала была убеждена. Сегодня ей меньше всего хотелось оказаться на Сашиной могиле. В конце концов, она призналась перед собой, что Дмитрий занимает всё больше места в голове и сердце. Она его полюбила. Полюбила. Действительно, прикипела к нему, а он… вот так… безжалостно… в самое сердце… От этой горькой мысли на глаза наворачивались слезы, и девушка их не сдерживала.
Глава 47.
Дмитрий, кипя от злости, так впрягся в работу, что перепугал всех своих подчиненных. Свирепея, он пролетел по всем своим офисам, что работали ежедневно. Сделал массу замечаний, уволил двух нерасторопных мастеров и официантку в кафе, которая нагло строила глазки.
— У нас здесь приличное место, а не бордель, — рявкнул он старшей смены, и только дома начал остывать.
Конечно, бабуля его мгновенно раскусила. Всё разглядела: и хмурый вид, и злобный взгляд, и сведенные у переносицы брови — ничего от ее прозорливого глаза не ускользнуло. Но Дима не был расположен на разговор, и мудрая женщина от него отстала. Дома он займется делом и починит всё, до чего руки никак не доходили. А уже вечером позвонит Ромале. Вежливый женский голос скажет, что абонент не может ответить или находится вне зоны доступа. Выкурив полпачки сигарет, парень, на ночь глядя, поедет к дому цыганочки. Он долго будет вглядываться в черные окна любимой и не успокоится до тех пор, пока не заметит родной силуэт, мелькнувший в провале окна. Он позвонит ей на домашний, но в ответ услышит лишь короткие гудки. А потом до него дозвонится Люся и устроит крупномасштабный разнос, приговаривая через слово «я тебя предупреждала». Дима положит верещащую трубку на панель и вновь закурит. Оправдываться сил не осталось.
Утро не принесло ни просветления, ни бодрости. Ромала позвонила отцу и напомнила, что уезжает в Новосибирск на очередной этап Всероссийского конкурса. Потом поехала на работу. Там ее ждал букет желтых роз, в котором была спрятана маленькая записка с одним-единственным словом «Прости».
— Ромала, его принес тот высокий молодой человек. Вы как-то приезжали с ним, — пояснила преподаватель бальных танцев.
— Я знаю, Зоя, от кого он, — ответила девушка и прошла в свой кабинет.
Она бросит цветы на стол и станет раздеваться. Повесит пальто и вновь посмотрит на букет. И ей вдруг покажется, что даже у цветов виноватый вид. Виноватый и просящий прощения.
— Ему тоже не по себе, ведь так? — скажет она цветам и примется за работу.
Он же страдал молча. Жил на работе. Сотрудники не лезли к начальнику с вопросами, а именно в этом он сейчас больше всего нуждался. Бабуля названивала и рассказывала о том, как продвигается ремонт в квартире. Пару раз Диме пришлось съездить домой и промыть мозги отделочникам, а то те расслабились, работая на пожилую одинокую женщину. Парень быстро показал, кто в доме хозяин, и уже вечером вдруг понял, что мог не только мозги промыть, а даже помахать кулаками, чтоб впредь не наглели. Да вот только бесчинствующий директор — это просто шоколадка для журналистов. Дмитрий не отличался любовью к писакам. И не давал повода для сплетен. Город немаленький, клиенты все сплошь люди солидные, состоятельные. И своей репутацией парень дорожил. Впрочем, как и репутацией отчима, которого
