И замолкает, мудро не требуя слов о том, насколько прекрасно было мне с ней.
Хотя, может и зря не спросила — ведь и мне, на самом деле, тоже было замечательно.
Не так, как с Ольгой, но в том и прелесть.
В этой девушке с другой планеты — необузданность голодной пантеры вполне гармонично уживалась с покорностью и нежностью.
Это тоже была «моя» женщина!
Вот так повезло Егорке!
А моралисты пусть лучше заткнутся. Ибо основная базовая задача любого живого мужского организма — максимально разбросать свой генетический материал.
Да и вообще — чего это я тут «отмазки» леплю?!
Сейчас мне хорошо!
…По нашему возвращению к боевым товарищам, ни один из камрадов не задает ни единого глупого вопроса.
Даже бескрайне болтливый и бесконечно любопытный Моня-одессит смотрит куда-то в сторону, любуясь пестиками и тычинками разнообразных лесных цветов.
Вот и правильно. Завидуйте молча, братцы!
После недавней практики в камасутре, спина снова ноет несмотря на проведенную Арвиндом «физиотерапию». А ведь когда мы с Арвильдой друг дружку, поочередно «на лопатки укладывали» — совсем не беспокоила. Не до неё было.
Как и не до сообщений в чате.
Читаю пропущенный месседж, встревоженного нашей остановкой молодого атрейца.
Успокаиваю его, разъясняя, что все у нас в порядке.
Тут же прилетает полный скрытого ехидства вопрос от Рул, очень жаждущей узнать, чем это мы там занимаемся. В стороне от трех остальных камрадов.
Тупо игнорирую язву и её вопросы.
Однако змея не унимается и присылает следующее сообщение, призывающее:
«Make love, not ware»[99].
На что получает философский ответ:
«От многой мудрости много скорби, и умножающий знание умножает печаль»! — и совсем далекую от философии приписку, — «Изыди, демоница! Откроешь свой прелестный ротик слишком широко — зашью! Колючей проволокой. Зуб даю! С неистовой любовью, всегда твой Горан».
«Нема, как рыба. Чмоки-чмоки, милый!
P. S. И все-таки, она тебя распечатала»!
Вот ведь бабы у нас заразы! Они там поди еще своими планами и сексуальными фантазиями делятся! Стервы хищные!
Мы продолжаем путь.
Вскоре, сплошной лес заканчивается. Бредем через зеленые луга и не очень часто попадающиеся околки.
Вокруг покой, цветы и птицы. Благодать, мля!
Совсем крохотный поселок на десяток домов, спрятался в тени густого и широкого перелеска с вырубленной поселенцами сердцевиной.
Здесь тихо и очень уютно. Прямо как в деревеньке хоббитов, из «Властелина колец».
На контрасте с этим ощущением уюта — местные жители насторожены и мрачны лицами.
Что — даже сюда уже донесся топот копыт «большого гиворского набега»?
Скорее всего так. Насколько я успел узнать атрейцев — обычно они вполне гостеприимны и радушны и подобное поведение им не особенно свойственно.
Разговор начался не слишком дружелюбно. Без всякого намека на родственные объятья, «охи-вздохи» и фразы, типа: «О, боги, как же ты вырос, мой мальчик»!
И только в процессе беседы, окончательно опознав в Альтусе своего племянника, недоверчивый блеск подозрения в светлых глазах его тетки и остальных здешних обитателей, явно не просто так тусующихся неподалеку, исчезает.
Однако я, Моня и Чера, по-прежнему остаемся объектами пристального внимания и любопытства.
Ну, это вполне понятно, уже привычно и абсолютно нормально. Мы же поначалу так же на нугари и атрейцев таращились.
Нам предлагают подкрепиться с дороги.
Мы благодарим и не заставляем себя уговаривать. Жрать, действительно, жутко хочется! Особенно мне. Усаживаемся за стол, врытый в землю прямо во дворе.
Только Арвильда ограничивается кружкой какого-то напитка на меду и, расположившись на крыльце, беседует с родственницей Альтуса — еще достаточно привлекательной, статной атрейкой, лет сорока пяти, рослой и полногрудой, при этом грациозной в плавных кошачьих движениях, как и она сама.
Обе собеседницы, уже вполне привычно для моего земного слуха, певуче растягивают гласные и твердо обрывают согласные звуки.
Активно жую и прислушиваюсь к разговору женщин. Как в свое время показал опыт общения с народом нугари, для достижения большей эффективности, внутреннему переводчику необходимо, как можно больше постоянной практики.
Всех нюансов пока еще понять не могу — женщины говорят слишком быстро для меня, но отдельные отрывки вполне догоняю:
«Спасибо, что не привели к нашему дому врагов»…
«Идут со стороны поселка у болот»…
«Сосед два дня назад заметил отряд в сотню голов к югу от деревни»…
«Продукты в дорогу»…
«Нам бы болтов к арбалетам, если можете поделиться»…
«С собой не зовем, сами не знаем — дойдем ли»…
И так далее…
Не прерывая разговора, хозяйка выносит из пристройки две небольшие, но увесистые холщовые сумки и что-то похожее на термос.
В сумках арбалетные болты. На первый взгляд — штук по тридцать в каждой, наверное.
Совсем негусто, конечно. Но все же, чем могла — помогла. И на том — огромное мерси.
В металлическом сосуде яд.
Надеюсь, он изготовлен не слишком давно и «не просрочен».
Арвильда сгоняет мужчин из-за стола и разложив на нем полученное имущество, приступает к обработке наконечников смертоносным зельем.
При этом взглядом бывалой атаманши, грозно зыркает в сторону своего земляка Альтуса и нас с Черой, мол: «Ну, и чего вы ждете, олухи и разгильдяи — заряжайте, давайте»!
Моня, как не имеющий стрелкового вооружения, остается вне зоны её сурового внимания и бесцельно слоняется по небольшому дворику.
— Чего ты, как цыган на сельской ярмарке зыркаешь? Поживу высматриваешь? Даже не думай! — на всякий случай профилактирую этого прохиндея с шаловливыми и загребущими руками.
— Да, с чего ты взял-то, босс? — возмущенно обижается одессит, — Что я, совсем упоротый, по-твоему, что ли? Моня принципам не чужд!
«Дзынь»!
Торопливо поднимаюсь из-за стола.
— Спроси хозяйку: поселковые мужчины все здесь или есть кто-то «на выезде»? Человек двадцать, не меньше.
Глаза воительницы недобро вспыхивают и прищуриваются.
В ответ на её быстрый вопрос следует короткий ответ тетки Альтуса, который я и так уже знаю.
Откуда в этом забытом демиургами медвежьем углу — два десятка мужчин, да еще и конных?
Арвильда даже не успевает приоткрыть рот, как я бросаю:
— Гиворы! Верхами. Двигаются быстро. Галопом скачут, наверное. Похоже — прямо сюда. Нужно срочно уходить!
Глава 22. Июль. Атрея
— Гиворы! Верхами. Двигаются быстро. Галопом скачут, наверное. Похоже прямо сюда. Нужно срочно уходить!
Одессит и Чера одинаково выдыхают и замирают как хорошо выдроченные солдаты, готовые к исполнению второй части команды: «Шагом… марш»!
Альтус быстро и воровато косится в сторону своей тетки и тут же переводит глаза на Арвильду.
Воительница бросает в моем направлении обжигающий до самого нутра взгляд.
Похоже, деваха хотела брякнуть что-то резкое, но сумела сдержать свой первый гневный порыв. Только ноздри по-лошадиному раздуваются и глаза потемнели, как небо перед грозой.
Негромко переведя дух, она кивает, смотря «сквозь меня»:
— Ты прав, вождь Горан! Вам надо уходить. И поторопитесь, парни. Ты нужен своим бойцам и своему племени, которое ждет тебя. Больше им рассчитывать не на кого. Так что, вы идите, а мы с Альтусом останемся, — атрейский боец кивает с явным облегчением человека, сделавшего пусть и не самый удачный, но окончательный выбор, — Здешним людям поможем и гиворов придержим, да ещё и поубавим их количество.
Ну, началось, бля! Сука — ведь так и знал! Всё — понесло девку! Закусила удила! Того и гляди, зашипит как рассерженная кошка или потревоженная змеюка. Теперь Брунгильду отсюда и тяжелым танком не прогонишь!
