Уж не меня ль бранить?
Агнеса.
Ни в чем не можете меня вы обвинить.
Арнольф.
Побег с любовником вас, видно, не порочит?
Агнеса.
Но этот человек на мне жениться хочет. Вы сами столько раз старались мне внушить, Что, выйдя замуж, мы перестаем грешить.
Арнольф.
Да. Но жениться сам я был на вас намерен. Забыть вы не могли об этом, я уверен.
Агнеса.
Нет, не могла, но я уверена вполне, Что он для этого подходит лучше мне. Брак, если верить вам, какой-то труд тяжелый, Меня пугали вы картиной невеселой, Но с ним исполнен брак приятностей таких, Что так и хочется скорей изведать их.
Арнольф.
Вы любите его! Злодейка!
Агнеса.
Всей душою.
Арнольф.
И не скрываетесь ничуть передо мною!
Агнеса.
Я правду говорю — что ж недовольны вы?
Арнольф.
Как вы осмелились любить его?
Агнеса.
Увы! Моя ль вина, что с ним сильнее сердце бьется? Я и не думала, как дело обернется.
Арнольф.
Мечты любовные вам надо было гнать.
Агнеса.
Легко ли сердцу в том, что мило, отказать?
Арнольф.
И не подумали, что это мне не мило?
Агнеса.
Нет. Никакого зла я вам не причинила.
Арнольф.
Утешили меня вы раз и навсегда! Так вы меня совсем не любите?
Агнеса.
Вас?
Арнольф.
Да.
Агнеса.
О нет!
Арнольф.
Как — нет?
Агнеса.
Солгать? Вы этого хотите?
Арнольф.
Но отчего же нет? Бесстыдница, скажите!
Агнеса.
О боже! Не меня вы порицать должны. Вы были, как и он, внушать любовь вольны, На это, помнится, вам не было запрета.
Арнольф.
Я все старания употребил на это, И вот за все труды я слышу лишь отказ.
Агнеса.
Да, в этом сведущ он, как видно, больше вас. Внушить любовь ему труда не составляло.
Арнольф.
Ах, дрянь! Каков ответ! Как рассуждать-то стала! Пред ней жеманнице хвалиться нет причин! Я ль мало знал ее, иль лучших из мужчин Оспорит дурочка, когда сильно в ней чувство? Но если рассуждать постигли вы искусство, О дева мудрая, ответьте: для кого Я тратился на вас? Ужели для него?
Агнеса.
Он сколько надо вам до гроша отсчитает.
Арнольф (в сторону).
От этих дерзких слов досада возрастает.
(Громко.) Никто, негодница, мне не вернет, о нет, Всех добрых дел, что я свершил за столько лет!
Агнеса.
Вы слишком цените свои благодеянья.
Арнольф.
Неблагодарная! Кто дал вам воспитанье?
Агнеса.
О, что до этого, придется заключить: Сумели вы меня отлично обучить. Я, право, не слепа, одарена не скупо И рассудить могу, что выращена глупой. Я не дитя давно, и для меня — позор, Что я простушкою слыла до этих пор.
Арнольф.
Презрев неведенье, в опасное ученье К красавчику идти хотите?
Агнеса.
Без сомненья. Немало он помог и сердцу и уму, Я более, чем вам, обязана ему.
Арнольф.
Не знаю, для чего я трачу время даром И не закончу спор хорошеньким ударом. С ума сведет меня ее насмешек лед, А хлопну раза два — и сердце отойдет.
Агнеса.
Что ж, бейте, если вам так поступать приятно.
Арнольф (в сторону).
Ее ответ и взгляд влияют благодатно, Смиряя в сердце гнев; прилив любви былой Стирает черноту ее измены злой. О странности любви! Изменницам в угоду Теряем силу мы и отдаем свободу. Известно каждому, как много между них Нелепых выдумщиц и ветрениц пустых; Коварны мысли их, сердца непостоянны, В решениях слабы, в желаниях престранны, Чужда им честь — и все ж их любит целый свет, Как будто лучше их на свете зверя нет.
(Громко.) Ну ладно! Мир так мир. Я все тебе прощаю, Тебе, изменница, всю нежность возвращаю. Суди по этому, как я люблю тебя, А ты меня любить заставь за то себя.
