Арнольф.
Прошу не сравнивать. Что мне до них за дело! Но эта болтовня мне, право, надоела, Оставим лучше спор.
Кризальд.
Он раздражает вас. Увидим — отчего. Прощайте! Но не раз Придется вам мои припоминать советы. И знайте, что рога уже почти надеты На тех, кто поклялся вовеки их не знать.
(Уходит.)
Арнольф (один).
Шалишь, не сдамся я, лишь надо не зевать! Я все пускаю в ход и мер не отлагаю.
(Бежит и стучит в дверь своего дома.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Арнольф, Ален, Жоржета.
Арнольф.
Я с просьбой к вам, друзья, покорной прибегаю. Известна ваша мне усердная любовь, Но случай настает ей проявиться вновь. Вы только услужить сумейте мне как надо — Вам обеспечена хорошая награда. Известный человек (зачем вам называть?) Готов, как я узнал, меня ошельмовать: Пробраться хочет он сегодня в ночь к Агнесе, Но все втроем должны мы помешать повесе. Две палки выбрать вам велю потяжелей; Он с лестницей придет, полезет вверх по ней (Я вам, открыв окно, подам сигнал для боя), А вы попотчуйте предателя-героя, Да так, чтоб помнила спина его всегда, Что настрого ему заказан путь сюда. Но только чур: отнюдь меня не называйте; Что буду возле вас — и виду не подайте. Ну что ж, сумеете злодею отомстить?
Ален.
Коли задача в том, чтоб только колотить, Я справлюсь хорошо: рука моя привычна.
Жоржета.
Моя рука слабей, но тоже бьет отлично, И не придется мне, увидите, отстать.
Арнольф.
Ступайте же домой. Смотрите — не болтать! Да, вот на первый раз урок небесполезный! И если каждый муж такой прием любезный Любовнику жены окажет в добрый час, Число рогатых вмиг убавится у нас.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Арнольф, Ален, Жоржета.
Арнольф.
Злодеи гнусные! Ну что вы натворили?
Ален.
Мы вас послушались, вы сами говорили…
Арнольф.
Оставьте выдумки! К чему душой кривить? Я вам приказывал побить, а не убить, Бить по спине велел, и не было ни слова, Чтобы по голове дубасить бестолково. В какие бедствия я ввергнут, о творец! Что делать мне теперь, когда мой враг — мертвец? Ступайте же домой и будьте осторожны: Ни слова никому про тот приказ ничтожный. Как только рассветет, я поискать пойду Совета мудрого, чтобы избыть беду. Увы, что мне грозит! И что я в оправданье Скажу его отцу при первом же свиданье!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Арнольф, Орас.
Орас (про себя).
Никак не разберу, кто это может быть.
Арнольф (думая, что он один).
Кто ж думал…
(Заметив Ораса.) Кто идет и чем могу служить?
Орас.
Сеньер Арнольф?
Арнольф.
А вы?
Орас.
Орас. Мое почтенье! Я к вам хотел идти просить об одолженье. Встаете рано вы!
Арнольф (в сторону).
Его, его черты! Не наважденье ли? Не страшные ль мечты?
Орас.
Я в передряге был — и, признаюсь, немалой, И небо милость мне особую послало, Что с вами встретился я в этот самый миг. Я вам могу сказать, что я всего достиг, О чем бы ни мечтал любовник самый смелый, Но тот же случай мог и погубить все дело. Не знаю, кто узнал — моей тут нет вины, — Что мы с Агнесою увидеться должны, Но в час, когда я был почти у самой цели, Ко мне какие-то буяны подлетели, Их палок первый взмах меня врасплох застал, Вмиг оступился я и с лестницы упал. Но этим спасся я, иначе не ушибы — Удары палками мне угрожать могли бы. Но те — ревнивец мой меж них, конечно, был — Решили, что удар меня на землю сбил. А так как долго я не мог от сильной боли Ни встать, ни двинуться и замер поневоле, Они подумали, что насмерть я убит, Что им несдобровать, что им беда грозит. До слуха моего слова их долетали; Друг друга упрекать они в убийстве стали И в полной темноте, судьбу свою кляня, Пощупать подошли — что, жив ли я? — меня. Представьте: я лежу средь темноты полночной, Фигуру мертвеца изображая точно! Они тотчас ушли, испуга не тая. Но только что уйти подумывал и я, Агнеса, вне себя от этой смерти мнимой, Уже спешит ко мне в тоске неодолимой, Затем что, спор людей услышав из окна, Словами их была встревожена она, А так как в суете забыли о надзоре, Она легко могла ко мне спуститься вскоре. Когда ж увидела, что я и жив и цел, Восторг ее душой великий овладел. Что ж было всех ее волнений завершеньем? Она вняла вполне своей любви внушеньям, Решила навсегда оставить прежний дом И мне доверила судьбу свою во всем. Судите ж, оценив поступок сей невинный, На что ее толкал безумца гнев бесчинный, Какой опасный путь в тот час ей угрожал, Когда бы я ее не столько обожал! Но слишком чистый жар в моей душе пылает: Кто любит — милой зла вовек не пожелает; Достойны прелести ее судьбы иной, И разлучит теперь ее лишь смерть со мной. Отец союзом тем, быть может, возмутится, Но, верно, гнев его со временем смягчится: Столь нежным прелестям уступит и отец И согласится сам смириться наконец. Так не окажете ль мне тайную услугу: Нельзя ли вам вручить прекрасную подругу? Вы одолжили бы поистине меня, Ей дав пристанище хотя бы на два дня. Во-первых, надо скрыть ее побег от света, Врагам докучливым не открывать секрета; Затем в глазах людей — нельзя и то забыть — С мужчиной молодым девице можно ль быть? Другое дело вы: вы человек почтенный; Я вам и так во всем признался откровенно. Мой благородный друг! Я вам, и только вам, Любви сокровище без страха передам.
