Она будто искривилась. В ее позе не осталось той привычной твердости, что всегда отличала перволинейную ведущую. Она подергивала в руке копье и смотрела прямо ему в глаза. Гордей все уже знал только из одного ее взгляда.
Она должна закончить охоту. Охота закончится, когда добычей станет единственный из не охотников.
Он сам упросил ее согласиться с цахари. И до того просил убить, чтобы не застать во плоти зверства нелюдей.
Достаточно быть быстрее тебя. – Вновь раздалось в голове. Слова будто уходили куда-то вдаль, во тьму и прощались с ним, одновременно с тем, как Октис поднимала копье.
Значит, что-то было в его пути, раз он все же умрет ради спасения другого…
Он видел перед собой костяной наконечник, уже испачканный его кровью. Гордей закрыл глаза, стараясь найти в учении боголюбов хоть что-то, что объяснит и оправдает его смерть.
***
– Нет. – Прозвучал ее голос. Теперь уже совсем несмелый и тихий.
Она отвела копье и оперлась на него, подрагивая от страха.
– Нет? – Наконец, и в тембр старого цахари прорвался звериный рев. – Но если ты хочешь продолжить охотиться, тебе придется отдать его!
– Я же сказала: «Нет»! – Гневно прокричала Октис. Голос, дававший правильные ответы, на этот раз не обиделся и затих. Он кричал и бушевал, разнося в клочья остатки ее рассудка.
– Тогда отдай нам его. Это могут сделать другие.
– Я уже решила…
– Отдай и можешь идти дальше.
– А я? – С недоверием спросила она. У цахари явно было свое собственное представление о гордости и упорстве. И Октис его не понимала.
– Нет, если ты не хочешь.
– Черви. Нет! – Она вновь замотала головой. Новые предложения лились от охотников одно за другим, каждый раз мешая ей окончательно смириться со скорой смертью. Но она уже решила, а менять свое решение не входило в убеждения перволинейного. Хотя бы не столько раз подряд. – Я все равно не буду делать этого.
– Но какая тебе польза? – Продолжал вещать цахари. – Он ранен. Ты хочешь встать вместе с добычей. Почему?
– Почему? Потому что...
И правда – почему? Чем хуже спастись самой против страшной смерти обоих? Выйти одной из леса, и жить той же самой жизнью дальше.
Выйти из леса. И вспомнить о злосчастных книжках в своей сумке, ради которых книжник отправился в страшный Донный лес. И чем же они так помогали ему идти? Никакой пользы – только помеха…
– Потому что… я тащила его до того и буду тащить дальше. Живым или мертвым. Потому что он… моя добыча. И если вы хотите отобрать мое у меня, то, клянусь самими Богами... я постараюсь забрать хотя бы еще одного с собой.
Голос в ее голове затих, так же как и цахари. Они были заодно. Они стали союзниками задолго до этой встречи. Все правильное, логичное, рациональное, предлагавшее ей бросить, предать, разменять непутевого путника, обменять на собственную жизнь – давно уже звучало в ее голове баритоном Воронея.
Она снова подняла копье и пригрозила им в последний раз – не то цахари, не то самой себе.
Возможно, вся жизнь пролетела перед ее глазами, но так быстро, что она не смогла ухватиться ни за один из хвостов собственных воспоминаний. Казалось, в этот момент ее книга стала чистой и неисписанной. И только так Октис Слеза согласна была уйти в Царство Дыма – сколь-угодно долгим путем.
***
Цахари были готовы атаковать. Все в их позе свидетельствовало о том, что в следующий миг их руки дадут волю своему не хитрому, но смертельному оружию. Октис знала: стрелы отразятся от брони. Но брошенное копье хотя бы собьет ее с места. Костяные наконечники быстро доберутся до шеи, рук и головы. Застрянут в теле или пройдут навылет.
Если повезет, смерть придет быстро. По крайней мере, худая женщина с косой должна быть благодарна ей за проделанную ранее работу. Октис Слеза заслужила не застать самую жестокую для землепашцев расправу.
Но сначала исчез старший цахари. Затем его ближнее окружение. Затем молодые, что расположились выше. Последними отошли те, что стояли по краям.
Октис озиралась вокруг, не опуская копья. Ждала нападения с другой стороны – из засады, которой следовало ожидать от лесных охотников. Осматривала все кусты по кругу.
Ожидание смерти все тянулось и тянулось.
– Они ушли? – Наконец, не выдержал Гордей. Он заметил в себе странное чувство – усталость от страха. Словно смерть на мгновение показалась лишь взбалмошной вертихвосткой, бросающей на ветер обещания, но не выполняющей их в срок.
– Я не верю! – Ответила Октис, продолжая тщетно метаться мимо него из стороны в сторону. – Не понимаю. Они ждут! Должны ждать удобного момента.
– А чем момент до того был плох?
– Не знаю... не знаю... – Бормотала она.
– Октис, – дерганым голосом воззвал книжник, – все равно… будем ли мы ждать их или пойдем вперед. Если они захотят, они нас получат. Ведь так же? Ну? Прошу тебя, давай хоть попытаемся.
Она уставилась на него все тем же рассеянным непонимающим взглядом.
Да, он прав – нужно идти. Но просто так взять и пойти вперед у нее не получится. Только что она простилась со своей жизнью, забыв каждое происшествие на ее пути и их многочисленные последствия. Теперь они все должны вернуться обратно.
Она только и смогла, что сесть на краю лужи. Заботливо сложить копье на колени, склонить голову и запустить пальцы в волосы, убирая со лба нависшие влажные пряди.
***
Книжник был тщедушным. Слабым городским парнем. Лицо его выдавало возраст в тридцать слияний, но телом он казался только на двадцать. А то и меньше. Вероятно, весил он мало. И не занимал много места. Однако с каждой сотней шагов он становился только тяжелее. Как бы незначителен ни был человек, для того, кто его несет, он всегда будет слишком тяжелым и громоздким.
Она кидала книжника на свои плечи, как учили Змей мастера. Но быстро уставала и возвращала на ноги. Он слабел вместе с ней, но все еще был в сознании.
– Брось это – меня. – Причитал Гордей каждый раз, когда Октис пыталась перехватить его поудобней.
– Заткнись, иносказатель. Не вздумай просить о том, чего не хочешь на самом деле. Тебе могут поверить.
И иносказатель молчал. Понимая в этот момент, что действительно хочет жить – так же, как хотел и раньше. Всегда.
– Зачем? – Шептал он.
Октис не говорила.
У нее не было выбора – тащить книжника или нет. Живого, мертвого. Октис Слеза знала: если бы она обменяла его жизнь на свою, ей все равно пришлось бы нести Гордея дальше. Той же тяжестью – до конца леса. За его пределы. Куда бы Октис ни пошла, на ее плечах остался бы он. Умри она там же, обманутая охотниками, и ничего бы не изменилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
