Синий «ниссан» Губерта Уэнтуорта стоял перед гаражом, и при виде его Монти испытала облегчение, если не считать, что слегка удивилась, увидев машину у дома в два часа дня. Портьеры в гостиной были опущены. Она нажала кнопку звонка, но реакции не последовало. Тогда Монти взялась за медный дверной молоток и с силой опустила его. Без ответа.
Монти обошла дом, оказавшись у задних дверей. На ступеньках стояли две пинты молока. Она громко постучала и почему-то решила взяться за дверную ручку. К ее удивлению, дверь приоткрылась.
Помявшись на пороге, она тем не менее вошла в дом и с удивлением услышала разговор. Она замерла на месте, прислушиваясь. Мужчина, голоса которого она не знала, распространялся о человеческих отношениях и физической привлекательности:
«Мы совершенно не понимаем, как много мы должны нашим родителям. Например, любовь к определенному цвету кожи. Мы считаем совершенно естественным…»
Телевизор, догадалась Монти. Набрав в грудь воздуха, она крикнула:
— Мистер Уэнтуорт? Алло?
В раковине лежала использованная тарелка, а на кухонной доске валялась шкурка от мандарина. Хозяин должен быть дома.
Удивляясь его отсутствию, Монти заглянула в гостиную. В ней было слишком жарко и душно. Телевизор был включен, работал на полную мощность, создавая впечатление, что обитатель гостиной вышел на минутку.
Она прикрыла дверь и неохотно глянула на лестницу, испытывая нервное напряжение. Еще пару раз окликнув хозяина, она начала подниматься к полутемной площадке.
— Мистер Уэнтуорт? — Ее собственный голос звучал как-то странно, выше, чем обычно. Она постучала в дверь и медленно, с опаской открыла ее. Но комната представляла собой маленький кабинет, и он был пуст. Тогда она постучала в соседнюю дверь, которая была чуть приоткрыта, и замерла в ожидании.
Из этой комнаты шел густой запах экскрементов.
Желудок у нее свело спазмом, и, затаив дыхание, она слегка толкнула эту дверь.
Первое, что ей бросилось в глаза, был опрокинутый деревянный стул. Следующее, что она увидела на долю секунды, вне всякого сомнения, должно было быть манекеном. Он болтался на электропроводе, свисающем с потолка; с пластиковым мешком на голове, в кружевном лифчике, в панталонах, в ажурных чулках с подвязками.
О силы небесные, нет! Только не это! Тихий стон ужаса сорвался с ее губ.
«О боже, — подумала она, — какой ты грязный ублюдок, доктор Кроу! Гнусный, мерзкий подонок».
Пытаясь успокоиться и не расходовать нервы попусту, Монти сделала шаг вперед и коснулась голой руки Губерта Уэнтуорта. Она была холодна как камень.
Быстро прикинув, что надо делать, она сбежала по лестнице к телефону и набрала 999. Когда оператор ответил, она, не произнеся ни слова, положила трубку на пол — из недавно прочитанной журнальной статьи она узнала, что если был сделан тревожный звонок, но никто не говорил, то полиция выезжает расследовать, что происходит. Монти покинула дом тем же путем, что и пришла.
— Алло? Алло, абонент! Вы можете говорить, абонент? Алло, абонент?
117
Брайтон, Англия. Пятница, 9 декабря 1994 года
— А, мистер Эвменидес!
Коннор улыбнулся в ответ на это приветствие, когда очутился в хаотическом беспорядке хай-тека офиса «Интернет-павильона». Он узнал человека, который с распростертыми руками поднялся из-за стола в оконной нише, и попытался припомнить его имя.
Длинные, преждевременно поседевшие волосы, лицо как у Ника Нолте после долгого поста, зеленый пиджак поверх пурпурной безрукавки, в левой мочке — серебряная серьга в виде знака &. Очки.
Энди Холиер, вспомнил Коннор, когда они обменивались рукопожатиями.
— Как поживаешь, Энди?
— О'кей! — Он улыбнулся. — Люблю компанию эвменид. Это фурии, безжалостные богини мести. Верно?
— Верно.
Энди Холиер склонил голову набок и задумчиво произнес:
— В этих дамах мне больше всего нравится их концепция наказания, которое длится и после смерти. Садись, Боб, — показал он на стул. — Ты же Боб, не так ли? Боб Фрост?
За окном Коннор видел сияющие на раннем утреннем солнце купола минаретов Брайтонского павильона. В поле его зрения ниже по улице стоял «форд», который он в аэропорту арендовал у фирмы «Авис».
— Ага, он и есть. Боб Фрост, — подтвердил он имя, которое назвал, когда открывал счет за пользование электронной почтой. Он сел и положил портфель на колени. — Скажи мне вот что: вы, ребята, имеете тут какую-то технику для международной связи?
— Что ты конкретно имеешь в виду?
— Вы поддерживаете рабочую связь с интернет-провайдерами в других странах?
— Ну… наверно, можно и так сказать… то есть мы, конечно, общаемся довольно много и регулярно.
— Где? В Штатах? Европе? Азии?
— Всюду. — Энди Холиер пожал плечами. — С Китаем, с Россией… особенно с Россией, там есть несколько классных ребят. Если вы говорите по-русски, я могу дать вам несколько потрясающих сайтов. — Он сел за компьютер, пробежался пальцами по клавиатуре и повернул монитор так, чтобы Коннор мог видеть его. Округлый пурпурный логотип возник на вращающемся виртуальном глобусе. Почти в каждой стране заискрили огоньки. — Посмотри на эти искорки, — с энтузиазмом сказал Энди. — Каждая — это представительство Интернета.
Он снова прошелся по клавиатуре. Глобус исчез, уступив место перечню городов: Вена, Москва, Владивосток, Санкт-Петербург, Париж, Кейптаун, Варшава, Гонконг. Список их был бесконечен.
Коннор перешел к сути дела:
— Можете ли вы, работая отсюда, организовать для меня интернет-контакты в этих городах?
Холиер кивнул:
— Обойдется недешево, но нам это под силу. Как много тебе надо их?
— Двести.
Холиер моргнул:
— Это шутка, да?
— Я не шучу. Как быстро вы можете справиться?
Холиер полез за сигаретами.
— Послушай, гарантий я не даю, но думаю, что за неделю, дней за десять справлюсь.
— Тебе нравится заниматься этим бизнесом?
— Конечно. И очень.
Коннор кивнул:
— О'кей. Проблема вот в чем. У меня нет десяти дней. У меня нет недели. Я учитываю фактор временных зон и все такое, но мне надо, чтобы все было в порядке и заработало через двадцать четыре часа.
— Все двести счетов? — в ужасе спросил Холиер.
— Все двести.
118
Лондон. Пятница, 9 декабря 1994 года
Монти в каком-то забытьи ехала к дому Уинстона Смита. Облик Губерта Уэнтуорта все время стоял у нее перед глазами.
Мимо грохотал поток машин. Автомобили, фургоны, грузовики. Обычное дело. Нормальная жизнь. Пятница. Ее окружала масса людей, жизни которых никак не касался «Бендикс Шер», людей, которые скоро отправятся домой, где их ждет начало уик-энда.
Но не ее отец, с горечью подумала она.
И не Губерт Уэнтуорт.
Она уже пыталась созвониться с Рорке, но от его секретарши узнала лишь, что он уже отбыл из офиса и проведет весь уик-энд в сельской местности. Где будет охотиться, стрелять по тарелочкам, ловить рыбу, смутно догадалась она. Что ж, а она займется тремя вещами, о которых постоянно думала. И если повезет, успеет обзавестись боеприпасами.
Второй этаж, вспомнила она, когда добралась до приземистого домика в районе Олбани-Корт, поднялась по решетчатым металлическим ступеням и по коридору прошла к номеру 27.
Ей надо как-то убедить миссис Смит открыть дверь, чтобы она могла ей все выложить. И может быть, как она надеялась, Уинстон Смит уже вернулся домой из больницы.
Она нажала кнопку звонка, и через несколько секунд за стеклом с морозными разводами мелькнула какая-то тень. Дверь приоткрылась на несколько дюймов и застыла. С посеревшего лица на нее смотрели усталые, опухшие и налитые кровью глаза. Ее как будто узнали, но слов приветствия она не услышала.
— Здравствуйте, миссис Смит, — встревоженно сказала Монти. — Я… как поживает Уин…
— Не хотите ли зайти? — В этой просьбе слышалась настойчивость, и Монти немедля вошла в маленький холл. Миссис Смит, опираясь на костыль, жестом пригласила ее пройти в гостиную.
Когда эта пожилая женщина снова заговорила, ее тихий голос подрагивал.
— Разве вы не слышали, мисс Баннерман? В понедельник мой муж скончался.
Монти была потрясена, она с трудом нашла нужные слова.
— Мне жаль, — сказала она. — Мне очень жаль.
Наступило неловкое молчание, которое нарушила женщина, недавно ставшая вдовой:
— Похороны прошли вчера. Присутствовали только члены семьи. Они его кремировали. Странно, потому что он всегда хотел погребения… а не так. Но доктор, который был при нем в последние часы, сказал, что Уинстон ясно дал понять — он передумал. И медсестра сказала то же самое.
Кремировали, с горечью подумала Монти. Конечно, в таком случае нет риска, что тело эксгумируют и проведут судебно-медицинское исследование. Без сомнения, это дело рук Кроу.
