— Итак, товарищ Тоот, вы прибыли из Верешхедьского уезда. А знаете, как там называют наш город?
Тоот отрицательно покачал головой.
— Город-самозванец. Те потомки крестьян-хозяев, которые там обретаются, не могут простить нам, что приоритет перекочевал в наш город. Стоит вам выглянуть из окна, вы увидите, что самозванец скоро превратится в настоящий областной центр. Но полагаю, вас это не интересует. Итак, что бы вы хотели узнать?
— По вашему мнению, что за человек Шандор Варга?
— С определенной точки зрения — активный работник. Блестящие способности к установлению связей.
— Как вы считаете, способен ли он был к политическим шагам?
Цетеньи, улыбаясь, покачал головой.
— Нет, не думаю. Способностью к приспособлению, если можно так выразиться, он обладал; без этого в мирное время солдат у нас не может продвинуться. Однако с другим важным качеством у него было далеко не все в порядке. Ему не хватало собственной концепции. Он, несомненно, толковый человек, но… к примеру, подхватит где-нибудь какую-то идею и тут же начинает ее исповедовать. А вообще-то это человек, который верит только тому, что видит своими глазами или щупает собственными руками. Эту особенность в себе он называл «реалистическим мышлением», и просто волосы вставали дыбом, когда он отождествлял ее с диалектическим материализмом.
— А хорошо выполнял он свою работу?
— Он прекрасно умел общаться с людьми, а такому качеству, знаете ли, не научишь. Его все любили. Он моментально замечал, если кто-то в плохом настроении или неважно себя чувствует; в таких случаях всегда находил доброе слово для того человека… Беда только в том, что основные свои функции он считал как бы второстепенными.
— И в чем это проявлялось?
— Видите ли, многие думают, что наша профессия — лишь перекладывание бумаг с места на место. Но это одна видимость. Тот же, кто хочет подняться у нас по служебной лестнице, тот должен работать по двенадцать-четырнадцать часов в день. А па это способны только те, у которых работа — хобби, и, кроме нее, их ничто уже больше не интересует. В отношении товарища Варги видно было, что он не из таких. Он, по сути дела, интересовался сотней вещей. Часто бывало, что звонишь ему в его виноградарское и винодельческое товарищество попросить приехать, а трубку снимает его заместитель и, еще не зная, что говорит со мной, отвечает, что, мол, к сожалению, не может пригласить к телефону товарища Варгу, так как-тот находится в области (стало быть, у нас). Вряд ли нужно говорить, что весь день мы его так и не видели. Часто у меня бывало такое чувство, что главное для него — поскорее попасть в охотничье общество.
— Ну, и удалось ему это?
— Да.
Тоот, поколебавшись немного, задал еще вопрос:
— По вашему мнению, он был коррумпирован? Его собеседник улыбнулся.
— Коррупция… Неприятное слово. У вас, полицейских, весьма странные понятия об этом. По вашим представлениям, каждый, кто действует не в соответствии со строгой буквой закона, уже коррумпирован. А По-моему мнению, человек, который продвигает общественно-социальное развитие, но одновременно не забывает и о своей выгоде, вовсе не коррумпированный элемент, а полезный член общества.
— Мне это немного напоминает теорию свободной конкуренции. То, что хорошо для индивида, хорошо и для общества. Работай на себя, тем самым ты работаешь и на общество.
Цетеньи рассмеялся, и по его смеху Тоот неожиданно понял, что этот мужчина значительно моложе, чем он думал вначале.
— Это только поверхностное сходство. Мы говорим обратное: работай на общество, тем самым ты работаешь на себя. Есть разница, не правда ли?
— Да. Вы в этом лучше разбираетесь… Меня больше интересует, как строил и организовывал Варга свои связи?
— Об этом я немного знаю. Предполагаю, что в высшей марксистской школе он заимел множество друзей со всех концов страны. И не забывайте, что он ведь живет в винодельческом районе Венгрии и, следовательно, в качестве частного винодела-предпринимателя имеет возможность расплачиваться вином за любезность и услуги. Это нехорошо, но такова уж человеческая натура, товарищ Тоот. Если ты за любезность или услугу захочешь дать кому-нибудь тысячу форинтов, то совершишь этим большую ошибку. И твой знакомый, даже если и примет их, сохранит в душе неприятный осадок. Может быть, я скажу на первый взгляд странную вещь, но число твоих врагов возрастет еще на одного. Но если ты вместо денег дашь своему знакомому двадцать литров качественного красного вина, то он будет считать тебя широкой натурой и добрым приятелем. А если ты дашь ему вина, что называется, «за так», то вскоре он почувствует необходимость отблагодарить тебя за это, причем как можно скорее. Вином многого можно достигнуть, хотя и не всего. Именно поэтому Шандор Варга никогда бы не вырвался из круга руководителей среднего уровня.
— Это мне не совсем ясно. Цетеньи засмеялся.
— Тут нечему удивляться. Я здесь недавно, примерно полгода, но и для меня только сейчас начинают проясняться здешние особенности. Места здесь нелегкие. Трудно распознать, имеешь ли дело с жуликом, прохвостом или с человеком, который трудится в силу унаследованной от отца, деда и еще целого поколения предков привычки. Я не настолько еще знаю Шандора Варгу, чтобы сказать, к какой категории он принадлежит. Разумеется, это относится к нему лишь как к человеку. Что же касается того, какой он на самом деле работник, то тут мне все ясно: плохой.
— Почему?
— Потому что всякие сделки его интересовали больше, чем работа. Он принадлежал к типу менеджеров, а не служащих учреждений. Вот вы могли бы представить себе руководителя областного уровня, главная забота которого — сколотить как можно больше денег путем все более и более широкого частного предпринимательства?
— В определенных случаях мог бы. Собеседник Тоота покачал головой.
— А я начал бы с того, что это прежде всего абсолютно безнравственно. Можно сказать, не этично для нашей профессии. Какое моральное право имел бы такой человек разговаривать с людьми, если каждому известно, что он из всего старается извлечь выгоду в первую очередь для себя.
— Ну а если все же кто-то попытается совместить и то и другое?
— Он будет недолговечен на этой стезе. Зарплата в областных учреждениях невысокая, с нее не разбогатеешь. А работа не только поглощает всего человека, но требует такого вложения энергии, какого впору ждать, как минимум, от двоих, а то и от троих.
Цетеньи снова рассмеялся.
— Дело выглядит так, словно я рекламирую самого себя, хотя я и в мыслях этого не имел. Могу лишь добавить, что хорошо исполнять нашу работу может только фанатик нашего дела.
— Или карьеры?
— И такое может быть, — ответил Цетеньи после короткого раздумья. — Но редко и ненадолго. Может быть, я немного наивен, но мне думается, что на длинной дистанции карьерист отстанет. По той простой причине, что он не в состоянии будет состязаться с тем, кто делает свое дело от души, с энтузиазмом.
— А Варга? — спросил капитан.
— Главной его бедой я считаю то, что он не обладал этим самым фанатизмом. Он интересовался всем, но понастоящему — ничем.
Тооту показался этот ответ убедительным, а хозяин кабинета провел рукой по лицу и добавил:
— И было еще коечто. Это мне, пожалуй, трудно сформулировать, потому что, возможно, ведь я и ошибаюсь. Но у меня в связи с ним было такое ощущение, что Варга — это человек, который, где бы он ни был, по существу, все равно отсутствует, потому что думает уже о другом месте. Стремится, стремится, преодолевая все и вся… Но куда и зачем?
— Спасибо, товарищ Цетеньи. Вы мне помогли во многом разобраться.
— Пустяки! Рад был хоть чем-то помочь.
Цетеньи встал и хотел было проводить капитана до двери, но в этот момент на столе у него зазвонил телефон. Цетеньи с сожалением развел руками, вновь опустился в свое вращающееся кресло и, одной рукой прощально помахав гостю, другой снял с аппарата телефонную трубку. Тоот вышел и снова оказался в приемной наедине с секретаршей, и тогда ему в голову пришла неожиданная идея, которую после краткого раздумья он решил осуществить. Подойдя поближе, он спросил секретаршу:
— Как у вас сегодня вечером со временем? Может, мы встретились бы?
Молодая женщина ответила ему довольно-таки беззастенчивым взглядом, потом, помолчав несколько мгновений, сказала:
— А почему бы… в конечном итоге и нет? Но только не здесь, поблизости. Вы знаете, где находится эспрессо[6] «Голубой цветок»?
— Я сумею найти.
— Тогда там, около восьми часов.
Раздался щелчок параллельного телефона — это Цетеньи положил трубку. Секретарша сделала знак Тооту, чтобы он исчез, и капитан тотчас же последовал ее совету.
