Восстание шейха Бедреддина в Румелии было скоротечным: воины султана Мехмеда вскоре задержали его и привезли в Серее, где судили и казнили на базарной площади, обвинив в нарушении общественного порядка проповедями о том, что все имущество должно быть общим и что нет различий между религиями и их пророками. Несмотря на это, учение шейха Бедреддина продолжало оставаться влиятельным. До конца XVI века, да и впоследствии к сектантам относились как к врагам государства, а принципы, которые он проповедовал, стали разменной монетой среди анархических мистических сект в течение всей истории империи. Более всего их придерживался Бекташи, дервишский орден, с которым были связаны янычары.
Имя шейха Бедреддина живо и в современной Турции. Особенно оно близко тем, кто находится на левом крыле политического спектра благодаря эпической поэме о шейхе Бедреддине («Дестане о шейхе Бедреддине, сыне кадия Симавне»), длинной повествовательной поэме, написанной турецким коммунистом Назымом Хикметом, приписывавшем шейху Бедреддину собственное вдохновение и мотивацию в антифашистской борьбе в 30-е годы XX века. Кульминации поэма достигает, когда провозглашающие единство последователи шейха Бедреддина встречаются с армией султана:
За то, чтоб вместе всем одним дыханьем петь,чтоб вместе всем тянуть с уловом сеть, за то, чтоб сообща поля пахать,чтоб из железа кружева ковать,чтоб вместе всем срывать плоды с ветвей иесть инжир медовый в общем доме,чтоб вместе быть везде и всюду — кроме,как у щеки возлюбленной своей, —из десяти их восемь тысяч пало.[6]
Современные последователи шейха Бедреддин а настолько опасались враждебной реакции со стороны турецких властей, что хотя его останки были эксгумированы и привезены из Греции во время обмена греко-турецкого населения в 1924 году, они не находили своей окончательной могилы до 1961 года, когда были похоронены на кладбище, расположенном вокруг мавзолея султана Махмуда II, около Крытого базара в Стамбуле.
Когда принц Муса и его союзник Джунейд были надежно заперты в византийской тюрьме, а шейх Бедреддин мертв, султан Мехмед вернулся в Малую Азию, чтобы вновь попытаться завладеть государством Караманидов. Но Караман признал вассальную зависимость от могущественных Мамлюков, и у Мехмеда не было иного выбора, как отступить. Тем не менее он сумел присоединить владения Исфендиярогуллары на севере центральной Малой Азии, через которые шейх Бедреддин проходил по пути в Валахию, и заставить Мирчу Валашского платить ему дань. Как это было в обычае у вассалов, Мирча отправил трех своих сыновей ко двору Мехмеда в качестве заложников его надлежащего поведения. Одним из этих мальчиков был Влад Дракула, впоследствии получивший прозвище «Колосажатель», который стал печально известен в народных легендах о Трансильвании как вампир.
Ко времени своей смерти в 1421 году султан Мехмед все еще не добился успеха в восстановлении османского контроля над всеми территориями, которыми владел его отец Баязид в Малой Азии и Румелии. В последние годы жизни его преследовали болезни, и у него было достаточно возможностей обдумать проблемы преемственности, главной его целью было избежать той борьбы, которая сопутствовала его собственным претензиям на власть. Его визири скрывали его смерть, пока его сын Мурад, которому не исполнилось еще двадцати лет, не был провозглашен султаном в Бурсе.
Историк Дука сообщал, что Мехмед решил отправить двух своих младших сыновей, Юсуфа и Махмуда, в Константинополь в качестве заложников императора Мануила II. Таким образом он надеялся гарантировать продолжавшееся тюремное заключение своего брата, «Лже»-Мустафы, и устранить опасность того, что кто-то из них троих вступит в борьбу за его престол. Так или иначе, Юсуф и Махмуд не были переданы Мануилу, а смерть Мехмеда ускорила освобождение «Лже»-Мустафы и Джунейда. Дука полагал, что визирь Мехмеда Баязид-паша был виноват в том, что мальчики не были переданы Мануилу, настаивая: «Недостойно и несовместимо с волей Пророка, что дети мусульман будут воспитываться неверными». При содействии Мануила Мустафа и Джунейд высадились в Гелиболу в Румелии, где их поддерживали наиболее видные пограничные вожди региона, среди которых были Эвреносогуллары и Тураханогуллары. Но прежде чем они смогли добраться до Эдирне, их встретила армия под командованием Баязид-паши. «Лже»-Мустафа убедил воинов Баязид-паши дезертировать, показав шрамы, которые, по его утверждению, он получил в битве при Анкаре 20 лет назад. Баязид-паша был казнен, и Мустафа занял Эдирне и сделал город своей столицей и чеканил там монету в качестве объявления своего султаната, как это делали до него его братья Сулейман, Муса и Мехмед. Готовность жителей Румелии перейти на сторону принца Мустафы, а не признавать вассальную зависимость сыну султана Мехмеда и законному наследнику Мураду II была знаком постоянной тревоги, с которой воины пограничных земель относились к усилиям османов установить единое и централизованное управление на территориях, которые они завоевали, будучи союзниками османов. Мустафа проявил себя как их соратник, выступив против своего брата султана Мехмеда шестью годами ранее, многие также симпатизировали восстанию шейха Бедреддина.
Следующей целью Мустафы была Бурса. Султан Мурад намеревался встретить его к северо-западу от города, где через реку Нилюфер был переброшен мост, который он приказал разрушить. Две армии стояли друг напротив друга по обеим сторонам реки. Мурад заставил Мустафу поверить, что он собирается обойти озеро, из которого вытекала река, но вместо этого быстро восстановил мост и застал своего дядю врасплох. Пограничные властители покинули Мустафу, и он бежал. Большинство описаний его кончины утверждают, что Мустафа был схвачен людьми султана Мурада к северу от Эдирне, когда пытался добраться до Валахии в 1422 году, и, как и шейх Бедреддин до него, был повешен как обыкновенный преступник, что означало, что Мурад считает его самозванцем. Другая традиция повествует, что он добрался до Валахии и оттуда отправился в Кафу в Крыму и позднее укрылся в византийских Фессалониках. Правда, он не мог быть уверен в радушном приеме даже в Валахии, не говоря уже о том уровне поддержки, которую получил в своем прошлом походе на своего брата Мехмеда, так как Валахия в этот момент была вассалом османов.
Другой Мустафа, брат Мурада, «Младший» Мустафа, также оказался в центре междоусобных претензий на султанат. Со времени смерти его отца «Младший» Мустафа пребывал в одном из малоазий-ских государств, враждующих с османами; в 1422 году, в тринадцатилетнем возрасте, мальчик был поставлен во главе армии и Бурса была осаждена. Когда Мурад послал армию на помощь городу, «Младший» Мустафа и его сторонники бежали в Константинополь. Претензии «Младшего» Мустафы на османский престол вскоре были признаны почти во всей османской Малой Азии, но благодаря измене визиря Мустафы Ильяс-паши Мурад выдвинулся против него в Изник и после ожесточенной битвы приказал удавить мальчика. Почти столетие спустя летописец Мехмед Нешри оправдывал измену Ильяс-паши на том основании, что его основной заботой было поддержание общественного порядка и что никакая жертва не могла быть слишком большой для достижения этой цели.
Как и прежде его отец, султан Мурад II начал восстанавливать свое государство и занимался этим долго, прежде чем ему удалось стабилизировать османские владения. После поражения «Лже»-Мустафы его союзник по мятежу Джунейд Айдынский вернулся домой, чтобы обнаружить, что его власть узурпирована. Мурад пообещал Джунейду и его семье охранную грамоту, но затем убил их, и Айдын еще раз стал османским. Ментеше был снова аннексирован, а где-то после 1425 года — Гермиян, что еще раз дало османам полный контроль над западной Малой Азией. Караман оставался независимым: у Мурада не было намерений атаковать его немедленно, и никто его к этому не подталкивал.
Годы, последовавшие за поражением Баязида I при Анкаре, стали свидетелями самой шумной из всех османских периодов борьбы за престолонаследие. Позднее неизгладимая память о тех событиях вдохновила сына Мурада Мехмеда II, в надежде на то, что такое ужасное кровопролитие никогда не повторится, официально санкционировать братоубийство в качестве средства для облегчения порядка престолонаследия — практику, которая впоследствии навлекла позор на османскую династию. При отсутствии летописных сообщений тех лет мало известно о пути, которым Осман и его непосредственные наследники пришли к трону. Возможно, он был таким же кровавым: некоторые летописцы намекают, что претензия Османа возглавить клан после смерти его отца Эртогрула была оспорена его дядей Дюндаром и что Осман убил его. У сына и наследника Османа Орхана было несколько братьев, но летописи упоминают только одного, Алаеддина, о чьем существовании свидетельствуют мечети, бани и обители дервишей, построенные им в Бурсе. Считается, что Орхан предложил Алаеддину руководство Османским эмиратом, а Алаеддин отказался, освобождая Орхану путь к трону. Судьба остальных сыновей Османа неизвестна. Орхан оставил после себя Мурада, Халиля и, возможно, еще одного сына, Ибрахима; если между ними была борьба за престолонаследие, ее также замолчали. Когда Баязид унаследовал султану Мураду после смерти последнего на Косовом поле, есть сведения, как уже было сказано выше, что он убил своего брата Якуба.
