Сегодня я попытался спасти мистера Уайтфилда, но вместо этого подвергся всеобщим насмешкам. К тому же, я испортил лучший костюм профессора, и он выставил меня из аудитории. А ещё неделю назад он считал меня лучшим студентом на курсе!
Зачем мне понадобилось вести себя подобным образом? Потому что у меня возникло такое убедительное предчувствие, что я просто не мог оставаться на месте. Мне показалось, что стенд вот-вот сорвётся со стены, и тогда профессор погибнет. Но ничего не произошло. Ровным счётом ничего!
Может быть, после травмы я действительно начал медленно сходить с ума? Может быть, врач пропустил какое-то отклонение в моём мозгу, и теперь я становлюсь потенциально опасным для окружающих меня людей?
Или я неисправимый неудачник? Неужели я и вправду возомнил, что у меня было пророческое видение? Обыкновенная игра больного воображения, вызванная посттравматическим эффектом. Но ощущение предстоящей беды показалось мне таким реальным, как будто я в самом деле сумел заглянуть в будущее. Наверное, я бредил наяву.
А что, если бросить колледж и уехать в другое место? Там не будет Джимми Ханта и его дружков, там не будет мистера Уайтфилда, которому я испортил костюм. Но от этого я не перестану быть неудачником! Следовательно, в моей жизни появится новый Джимми Хант и новый мистер Уайтфилд. И так будет всегда».
5
Стук в дверь заставил Салливана отвлечься от дневника. Кто бы это мог быть? Может быть, Фрэнк снова забыл ключи? Студент убрал со стола дневник и приблизился к двери, чтобы открыть нежданному гостю. Перед ним возникла девушка в прекрасном сером платье, которое подчёркивало её красоту, но его же отсутствие могло бы справиться с этой задачей ещё лучше.
— Оливия? — смешанные эмоции радости и удивления вызвали на лице Салли странную улыбку.
— Привет, Салли! Надеюсь, не помешала? — улыбнулась в ответ Оливия Пеннингтон.
— Не помешала, — механическим голосом повторил Салливан, оставаясь в дверях.
— Тогда, может быть, впустишь меня?
— Да, конечно, — тут же опомнился студент, отходя в сторону. — У тебя ко мне какое-то важное дело?
— Помнишь, ты обещал мне продолжить наши занятия? — Оливия едва наклонила голову, и её длинные роскошные волосы каскадом соскользнули с плеча.
— Я обещал?
— Неужели ты не помнишь наш разговор в больнице?
— Разговор в больнице, — Салли обошёл вокруг дивана и опустился в кресло, озадаченный словами девушки. — Разумеется, разговор в больнице!
— Можно мне присесть?
— Прости, иногда я веду себя, как последний идиот! — Салливан Траск подскочил с места и подвинул гостье ещё одно кресло.
— Спасибо, — Оливия поправила край платья и присела рядом с Салли.
— Итак, продолжим наше обучение? Кажется, в прошлый раз я выбрал неправильный подход, но сегодня постараюсь изложить материал иначе.
— Салливан, — нежно произнесла Оливия. Она положила тёплую ладонь на руку студента, отчего тот испытал замешательство. — Давай немного поговорим.
— Поговорим? О чём?
— Знаешь, после всей этой истории мне становится как-то не по себе, — девушка сделала небольшую паузу, так что в комнате на мгновение воцарилась тишина. За окном посигналила машина, кто-то громко позвал Гамильтона. Был ли Гамильтон непослушным мальчишкой, любимым супругом, немощным стариком с вставной челюстью или обыкновенным домашним любимцем, Салливан не знал, но он знал, что Оливия хочет произнести нечто важное.
— О чём ты? — понизил голос студент. — О какой истории идёт речь?
— Сначала ты попал в больницу, а потом случился этот неприятный эпизод на лекции мистера Уайтфилда, — откровения не произошло.
— Значит, и ты знаешь… — вздохнул Салли. — И теперь считаешь, что я полный придурок, да?
— Нет, вовсе нет! Понимаешь, этого могло бы не случиться, если бы я в тот день не ходила на ту глупую вечеринку.
— Ты здесь совершенно ни при чём! — поспешил возразить Салли. — Я действительно повёл себя глупо…
— Но потом я пришла к тебе…
— …и мне не следовало толкать профессора.
— Салли, мне так жаль.
— Ничего. Я привык к тому, что надо мной все смеются.
— Я больше не смеюсь над тобой. Может быть, расскажешь, что произошло сегодня во время лекции?
— Мне показалось, что со стены должен сорваться стенд. Ты видела его, не так ли? На нём приводятся цитаты из стихотворений знаменитых поэтов со всего мира.
Оливия Пеннингтон кивнула.
— Мне трудно объяснить, что именно я почувствовал, но это было похоже на озарение. Нечто мимолётное, но настолько яркое, что я не смог устоять.
— То есть тебе показалось, что стенд сорвётся прямо на голову профессора?
— Совершенно верно.
— А это озарение могло быть вызвано твоей недавней травмой?
— Ты тоже не веришь мне? — Салливан закрыл лицо руками.
— Я не хотела тебя обидеть. Но ведь стенд не упал?
— К счастью, нет. А я в очередной раз стал объектом всеобщих насмешек.
— Не всеобщих, — поправила Салливана Оливия. — Я больше не отношусь к числу тех, кто будет смеяться над тобой.
— Потому что ты прочитала мой дневник? — задал неожиданный вопрос Салли.
— Потому что я прочитала твой дневник, — тихо произнесла девушка. Она приготовилась к тому, что ей придётся рассказать всю правду. Едва она собралась с духом, чтобы поведать студенту о своём ужасном поступке, как он перевёл разговор в другую плоскость, он не услышал её попытку прояснить ситуацию. А теперь ей придётся приступить к сложным объяснениям. Но Салливан Траск лишь с пониманием кивнул, после чего предложил выпить по чашечке горячего кофе.
— Надеюсь, в этот раз тебе не придётся за ним бежать? — улыбнулась Оливия Пеннингтон. Только улыбка эта была скорее символом её раскаяния, нежели желанием пошутить над Салли.
Салливан отрицательно покачал головой и удалился на кухню, чтобы включить кофеварку.
«А он милый, — подумала Оливия. — И почему девушки заглядывают на таких парней не слишком часто? Потому что те становятся хорошими мужьями и не напиваются в барах? Потому что они не поднимают руку на своих жён? Потому что они не влипают в неприятные истории?»
— А вот и кофе! — вернулся в комнату Салливан.
— Спасибо, — девушка сделала маленький глоток, после чего поставила чашечку на стол.
Возникла неловкая пауза. Оливия смотрела на Салливана, словно чего-то от него ждала, но он понятия не имел, чего именно. Он знал, что должен первым нарушить тишину, только на ум ничего не приходило. Рассказать ей о забавном случае, произошедшим с его семьёй на прошлое Рождество? Пожалуй, она станет смеяться над ним, а ему достаточно того, что над ним смеётся весь колледж. Спросить о её музыкальных предпочтениях? Неубедительный повод для поддержания беседы.
— Салли, — прервала внутренние мучения студента гостья, — расскажи мне что-нибудь о себе.
— Что именно? — растерялся Салливан. — Практически всё было изложено в моём дневнике.
— Нет, не о том, как Джимми всё время над тобой издевается, а о твоей жизни до колледжа. Ты же не всегда был таким… — Оливия остановилась, чтобы подобрать нужное слово.
— Неудачником? — закончил за неё Салли.
— Я не хотела тебя так называть.
— Я привык. Но ты права: я не всегда был таким неудачником. Правда, за время обучения в колледже я так свыкся с этой ролью, что уже даже не могу себе представить, будто раньше в моей жизни не было Джимми Ханта. Иногда мне начинает казаться, что он существовал рядом со мной всегда. Единственная случайность — и он превратил меня в посмешище.
— О какой случайности ты говоришь?
— Это произошло в первый же день моего пребывания в колледже…
В памяти возник эпизод почти трёхлетней давности. Салливан Траск, успешно прошедший вступительные испытания, приехал на учёбу. Его соседом по комнате оказался парень спортивного телосложения по имени Фрэнк Лекью. Фрэнк был довольно приятным молодым человеком. Казалось, что новая жизнь Салли будет куда интереснее того времени, которое он провёл на школьной скамье. Но знакомство с Джимми Хантом заставило Салливана думать совсем иначе.
На улице светило яркое солнце, когда студент приблизился к зданию колледжа. Перед ним должен был открыться удивительный мир безграничных знаний, а вместо этого он угодил в утомительный кошмар унижений и насмешек, и всему виной стал плохой парень с образцовой улыбкой. К тому времени Джимми перебрался на второй курс, но считаться второкурсником мог лишь с большой натяжкой. За ним числилось несколько академических задолженностей, и он давал преподавателям клятвенные обещания, что обязательно возьмётся за ум, упоминая слабое сердце отца, которое не выдержит удара, если его сына исключат из учебного заведения. Наверное, даже сам отец Джимми Ханта не догадывался о том, что у него что-то неладное с сердцем, а плохой парень не торопился выполнять данных обещаний.
