Когда прочитано было это запрещение, обрадовались франкские прелаты и епископы, Мефодий же не мог в это поверить. Не мог он отказаться от трудов, внушенных ему добрыми побуждениями, не мог погубить посевы, уже взошедшие благодатью и благословением, не мог заглушить в себе голос, звук которого потрясал его душу. Он не мог не слышать голоса, твердившего ему: «Следуй по стопам рыбарей Христовых! Иди и говори с каждым на его языке, речью, что внедрена в глубинах его души и всего существа его!»
В то время римская курия была могущественнее королей, и Святополк с надеждой взирал на папу. Жаждал благосклонности его и все дела свои правил так, чтобы с помощью папы вырвать свою державу из-под франкского влияния. И отшатнулся князь от архиепископа Мефодия, и приклонился к латинским церковникам.
Среди последних был швабский немец по имени Вихинг; Рим благословил его епископом Нитранским, и он явился в Моравию в свите Мефодия. Этот Вихинг втерся в доверие к Святополку, и льстил ему, и неотступно пребывал поблизости от него, устраивал князю развлечения и забавы. Никогда не корил он князя за дикие страсти, не попрекал необузданностью и улыбкой отвечал на бурный смех Святополка.
Душа князя не страшилась никакой жестокости. В ней гремели войны, а величие, дарованное ему, навсегда избавило преславного сего государя от чувств сострадания и милосердия.
Вихинг поддерживал необузданность Святополка, превращавшую кривду в правду.
Во время дикой гоньбы за зверем, и в пиршественной зале, и тогда, когда властитель, обагренный кровью, возвращался с поля брани, льстивый епископ повторял ему свои лицемерные слова.
Мефодий же речью, звучавшей как колокол, ставил князю в пример святых угодников и ревностно осуждал его проступки.
И отвратилось сердце князя от архиепископа; он слушал одного Вихинга и его латинскую мессу. А франкские прелаты слали папе жалобы на Мефодия, и Вихинг вышел из повиновения своему архиепископу.
Тогда предстал Мефодий пред князем и спросил его, как он поступит, какой силой заставит епископа Вихинга честно и праведно исполнять свой долг. Святополк, теребя пояс, ответил:
— Я поступлю по воле папы и положу конец раздорам, установив единство.
Тут он громко позвал Вихинга и приказал читать послание папы. Епископ поклонился и, осенив себя крестным знамением, прочитал следующее:
«Именем Бога Святого с престола Петра говорю вам, что греховность и ярость сокрыты в делах архиепископа Мефодия, правду же явную отстаивают те, кто заодно с латинским духовенством».
Епископ закончил чтение и остался согбенным; пергамент шуршал в его руке. Протекла минута тишины. Потом Святополк ударил по мечу и в гневной поспешности высказал свой суд. Он кивнул Вихингу, положил ладонь ему на плечо, оставив Мефодия без внимания.
Франкский прелат затрепетал от счастья, а пергамент в его руке слегка задрожал, похрустывая. Крепко держал епископ пергамент, боясь выпустить его из рук, ибо послание это не писалось папой. Писал его франкский диакон в комнате Вихинга.
В ту пору Великая Моравия занимала огромную территорию. Святополк властвовал над землями, простиравшимися далеко по Дунаю, вплоть до Нижней Австрии. Владел он словаками, и чехами, и сербами вплоть до рек Заале и Одры. На востоке власть его достигала Повислья, и саксонские князья платили ему дань.
Но и эти просторы казались тесными честолюбию князя, и он предпринимал все новые и новые захваты. Вставала на дыбы алчность Святополка, как встает на дыбы скакун под горячим всадником, и несла его от битвы к битве. Лета Господня 883 и снова в 884 году вторгся он диким волком в Паннонию, вырезал большую часть подневольного населения, а лучших мужей той страны искалечил, велев отрубить им руки и вырвать языки. В ту пору князем Паннонским был некий Арнульф. Император Карл III, узнав о разгроме, сжалился над Арнульфом и, желая помочь ему, вступил в переговоры со Святополком, и заключил с ним мир в Венском лесу, неподалеку от Тульна. Там, окруженный светлыми своими дружинами, выслушал Святополк слова императора. Гордыня легла ступенькой под ноги его, ангел гордости реял над ним, и ветер, поднятый крылами ангела, шевелил его длинные волосы.
СМЕРТЬ
Благосклонностью Святополка возросла сила Вихинга, неприязнью князя уменьшилось влияние архиепископа Мефодия. Он остался без поддержки, проводил время среди своих учеников, наставлял их и переписывал перевод Писания. Было тогда у Мефодия двести диаконов и иподиаконов, и самый известный из них носил имя Горазд. Он во всем брал пример с учителя своего и обладал неустрашимым духом. Этого Горазда любил Мефодий больше прочих и назначил его своим преемником. Часто видели, как оба склоняются над книгами, как беседуют или с пением идут во главе процессии — а свершали они дальние пути, возвещая любовь Господа и слово Христово. Однажды, около 880 года, шли они по северным пределам Моравии, и тут встретился им чешский князь Боривой и просил святого крещения. И крестили они этого князя; благодать и благословение снизошли на его голову и на голову супруги его по имени Людмила.
Когда это свершилось и назначен был преемник архиепископа, а труды апостольские были завершены, заявили уже о себе старость и близость смерти; тогда созвал архиепископ Мефодий верных своих учеников и так говорил им:
— Вы знаете, сколь сильны еретики в злых делах, как стараются они, искажая Слово и Писание, напоить ближнего смертельной отравой. С этой целью они пользуются двумя средствами: красноречием и суровостью. Первым — для людей слишком простодушных, второй — для робких без меры. Но уповаю, что ваши души хорошо защищены и никакое красноречие не собьет вас в пути. Вижу и предполагаю, что никакой обман не возьмет вас в плен и не позволите вы, чтобы твердыни сердец ваших дрогнули в ужасе. Ибо слышали вы — негоже бояться того, кто убивает тело, ибо душу он сгубить не в силах.
Собравшиеся отвечали клятвой верности и песнопением. После снова заговорил апостол:
— Превыше всего, братия, храните чистоту сердец ваших, ибо среди тенет проляжет ваш путь и по смерти моей войдет в вашу среду волк. Противьтесь ему и пребывайте твердыми в вере.
Сказав так и простившись, ушел архиепископ, чья память и благословенна и свята, с горсткой тех, кого не привязывал к месту долг служения и кто не мог покинуть архипастыря из любви к нему; ушел Мефодий из Моравской земли.
Умер он своей смертью, но последователей его гнали палачи Вихинга, многие умирали в заточении, другим пришлось покинуть родину.
В те времена ослабло могущество римской курии; светские и церковные князья выслушивали папских легатов без почтения и послушания. Святополк видел упадок Рима и в поисках новых друзей заключил договор с герцогом Арнульфом, немцем по крови. Так спор между Великой Моравией и франками обернулся дружеством. Так прекратил Святополк военные походы. И настал мир.
Никто не был счастливее от этого, никто не радовался этим переменам больше, чем епископ Вихинг. Он вообразил, что миролюбие герцога усыпит бдительность Святополка, что старость уже взяла в тиски воинственное сердце князя, что обещание мира обманет его. И отправил Вихинг посланца к герцогу Арнульфу, и посланец этот посоветовал начать войну.
В те поры в придунайские области вторглись венгры, чей образ жизни и способ ведения боя напоминали гуннов и авар. Венгры тоже были кочевники, дикие лошадники, и война была их средством пропитания. Рассказывают: ужас и страх летели впереди их конницы. Пастухи и земледельцы не могли ей противостоять, и правители старались направить ее путь в земли соседей.
Подобная мысль занимала и герцога Арнульфа. Он задумал сделать венгерский меч своим мечом и, готовя — по совету Вихинга — поход на Святополка, вступил в союз с этими дикими племенами. Летом 892 года вместе с венграми он двинулся на Моравию.
Тогда потоптаны были белые поля, персть взлетала из-под копыт лошадей, горели селенья, и дикие всадники вместе с герцогскими войсками сеяли смерть широко-далеко.
Святополк, собрав армию, сблизился с неприятелем. Победа вела его скакуна. Видно было — скачет она бок о бок с ним, и из всех людей разве один лишь Вихинг верил, что настанет конец славе великого князя. Один только Вихинг видел мысленным взором, как падает Святополк с боевого коня, как разжимается длань его и звенит, упав на камень, меч, — и безмерное счастье распирало грудь епископа.
Он ждал этого, в таких мечтаниях проходили его дни.
Когда кончилась битва и стали возвращаться очевидцы сражений, когда сам победитель с войском своим приблизился к Девину, Вихинг узнал в нем Святополка и задрожал в страхе. Княжеский конь шагал впереди дружины и ржал. Высокая фигура князя рисовалась на фоне пылающего заката, и видно было, как встает на стременах Святополк. Подняв меч, издал он победный клич, и все войско подхватило его.
