Первый боярин новой династии
Возвышение боярина князя Ивана Борисовича Черкасского происходило постепенно. Без митрополита Филарета, задержанного в польском плену, родственники царя по отцовской линии уступили первенство другим боярам — Михаилу Михайловичу и Борису Михайловичу Салтыковым. Сказалась родственная близость этих «временщиков» к матери царя, великой инокине Марфе. Но князь Иван Борисович всё равно был «комнатным человеком» и членом Боярской думы, участвовавшим в управлении и решавшим многие дела начала романовского царствования. Впоследствии, когда с возвращением в Москву царского отца патриарха Филарета расстановка сил при дворе изменилась, князь Иван Борисович сохранил влияние на мать царя. В этом умении не ссориться с близкими людьми и было, наверное, самое правдоподобное объяснение устойчивого положения князя Ивана Борисовича Черкасского при дворе.
Лучший способ узнать о новом месте князя Ивана Борисовича Черкасского в дворцовой иерархии — обратиться к документам учета состава Государева двора. От первых лет царствования Михаила Федоровича сохранилась Боярская книга 124-го (1615/16) года[51]. Три года спустя после выборов 121-го (1613) года можно увидеть, как распределились места членов Боярской думы, сформировавшейся в начале правления Михаила Романова. Первенство в Думе оставалось у князей Федора Ивановича Мстиславского, Ивана Михайловича Воротынского (оно подтверждалось их денежными окладами в 700 рублей) и Ивана Васильевича Голицына (с окладом в 500 рублей). Старший брат последнего, князь Василий Васильевич Голицын, возглавлявший посольство под Смоленск к королю Сигизмунду III, удерживался в польском плену, иначе он тоже был бы упомянут в перечне бояр в Боярской книге. Далее шло имя боярина Ивана Никитича Романова (с окладом в 400 рублей) и следом — имя князя Ивана Борисовича Черкасского. Рядом с его именем сохранилась также помета об окладе: «денежной ему оклад в стольниках 200 рублев, а в боярех денежным окладом не верстан»[52]. Боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, князья Куракины, Морозовы, Шереметевы, Лыковы, Салтыковы уступали князю Ивану Борисовичу Черкасскому в «местах», но не в окладах; каждый из них имел оклад от 300 до 500 рублей. Для сравнения оклад боярина князя Дмитрия Михайловича Пожарского, получившего боярство в один день с князем Иваном Борисовичем Черкасским, составлял в это время 400 рублей.
Чем же объяснить, что князь Черкасский даже после трех лет службы не получил боярского оклада? С одной стороны, это может говорить об известной скромности князя, не ставшего сразу после избрания на царство своего двоюродного брата «докучать» ему личными делами. Но с другой — может быть, в этом и не было большой необходимости: царь Михаил Федорович в первые годы своего царствования часто награждал родственников и приближенных разными суммами из казны. Деньги беспрекословно выдавались по царскому слову, и одним из тех, кто получал такие раздачи по именному указу (в соответствии с его окладом в стольниках), был «ближний человек» боярин князь Иван Борисович Черкасский[53].
Придворная жизнь подчинялась давно заведенному этикету. Весь царский год был расписан, и существовал определенный календарь событий, зависящий от круга церковных праздников и постов. Повседневная деятельность состояла из совещаний царя со своими «ближними» людьми в Комнате, как называли царские покои в Московском Кремле. Отсюда другое, встречающееся в источниках название таких советников — «комнатные» люди. Царь и бояре заседали вместе, решая все самые важные дела управления в государстве, обсуждали «посольские дела» — ход дипломатических переговоров с другими странами, ратные назначения и особо важные дела внутреннего управления, связанные с судом, земельной собственностью и налогами. Одновременно во дворце начиная с новолетия 1 сентября праздновали все двунадесятые церковные праздники, особенно Рождество Христово 25 декабря, Богоявление 6 января, Вербное воскресенье и Пасху, Успеньев день 15 августа. В эти и другие дни в царском дворце проводились «столы» — приемы знати, куда приглашали первых бояр или воевод, отличившихся в ратном деле, и где, конечно, обсуждались и текущие дела. Отдельные «столы» бывали у патриархов, а сведения о таких царских и патриарших приемах тщательно фиксировались в так называемых «Дворцовых разрядах». Поэтому именно там сохранились основные сведения о придворной службе боярина князя Ивана Борисовича Черкасского.
В первые годы правления Михаила Романова имя боярина князя Черкасского нечасто можно встретить на страницах разрядов. Но каждый раз это были очень заметные царские «столы» — в Вербное воскресенье или на день царского ангела 12 июля. Конечно, боярин князь Иван Борисович Черкасский бывал и на других приемах в Кремле, но тогда он находился среди прочих бояр, и его имя как главного царского гостя не упоминалось. Царский «стол» в Вербное воскресенье следовал за особо важной церемонией, связанной с выходами царя и «шествием на осляти». Патриарх или патриарший местоблюститель восседали на «осляти» (низкорослой лошади), символизируя Вход Господень в Иерусалим, рядом шел московский царь, а за ним следовал первый боярин, и это было самое явное свидетельство первенства в царском окружении. После такого шествия было вполне очевидно, кто играет главную роль в окружении царя и пользуется его наибольшим благоволением. К сожалению, сведений о боярах, участвовавших в этой церемонии в начале царствования Михаила Романова, в разрядах нет. Однако приглашение на царский «стол» в Вербное воскресенье может рассматриваться как косвенное свидетельство участия бояр в шествии. Даже когда главным за царским «столом», как в Светлое воскресенье 1617 года, оказывался глава Думы князь Федор Иванович Мстиславский, царь Михаил Федорович находил возможность почтить друга. Князь Иван Борисович Черкасский был главным гостем царя уже через день, 22 апреля, «на Светлой неделе во вторник, в Новодевичьем монастыре». На свой день ангела 12 июля царь Михаил Федорович тоже хотел видеть именно «ближних» людей и среди них князя Ивана Борисовича.
Из других царских приемов выделяются «столы» во время царских походов на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Дважды в год — к 5 июля (обретение мощей) и 25 сентября на память Сергия Радонежского в Троице-Сергиев монастырь — отправлялись царские «поезда», куда входили ближайшие родственники и двор. Обычно такие походы предшествовали принятию очень важных решений «по благословению Сергия», поэтому рядом с царем всегда были его первые советники. Одно из первых упоминаний боярина князя Ивана Борисовича Черкасского при дворе юного царя Михаила Романова относится к такому богомолью — «Троицкому походу, осеннему» 1614 года, когда «у государя в Воздвиженском бояре ели»: князь Иван Борисович Черкасский и боярин Федор Иванович Шереметев. Впрочем, свое настоящее первенство при дворе они, как уже говорилось, получат чуть позже, после возвращения
