Потом они насмехались над чулками. Называли меня “Пеппи”. А чулки, к моему ужасу, пока мы шли по грязюке между садами, запачкались, и они посмеялись еще и по этому поводу. Причем Эрик подшучивает, а Сашка ему вторит, не переставая, злодей.
– Когда мы в декабре уехали из Чечни в Россию, мы не знали! – сказал Эрик. – А теперь мы приехали назад и видим: ты – глупенькая маленькая неряха в платочке. У нас там, в русском селе, были настоящие девчонки в мини-юбках! Они танцуют на столе и могут выпить! И целоваться. А ты – глупый ребенок.
Я очень обиделась. Хотела зареветь, но не стала. Эрик это увидел и дал мне щелбан. А я его за волосы дернула. После этого он сказал, что мальчики и девочки драться не должны, а должны кое-чем другим заниматься, но я пойму это лишь года через два. И еще много чего нафантазировал.
Почему он меня учит? Мне 12 лет!
Сашке 11 лет, а Эрику недавно исполнилось 15 лет! И Сашка, который клялся мне в любви и молился о мире в нашем городе вместе со мной, сейчас поддакивал старшему брату.
Мы долго стояли в очереди за водой. Когда туда же пришла какая-то девушка лет четырнадцати, мои друзья ей заулыбались. Начали говорить комплименты, выделываться и заигрывать. А я, набрав воды, пошла домой и страшно обиделась.
Поля
20.05.
Была в школе. Нравится мне Имран. Это мой одноклассник. У него зеленые глаза. Хотя Эрик и Сашка мне тоже нравятся. Я не знаю, Дневник, сможешь ли ты меня понять: что-то я сама себя не пойму.
25.05.
Ходила в школу. У нас была линейка – всех строили классами. Это потому, что у 11-го класса экзамены. Теперь, говорят, в аттестате будет печать с волком. Такая печать только в Чечне. А в других местах ее никто не признает. Нас снимали телекамеры, наверное, по телевизору покажут.
А я закрывала уши руками, и не только я, но и все девчонки. Мальчики прямо под ноги кидали “взрывпакеты” и хлопушки на линейке, но им никто не делал замечания.
Сашка со мной не дружит. Вчера, как только я и мама пришли к тете Але в гости, он сказал:
– Поиграешь с нами в жмурки?
Я ответила:
– Хорошо.
Но тут пришел Башир и позвал Эрика и Сашку играть во дворе в мяч, в “собачку”. Сашка жутко обрадовался и завопил:
– Ура! Ура! Я – собачка, чур, в игре, я – собачка!
Это потому, что тот, кто “собачка”, отнимает мяч у других.
Тут мой отчим пожаловал, и мама пошла домой на наш первый этаж. А я осталась.
Говорю Сашке:
– Можно, я тоже с вами в “собачку” поиграю?
Сашка ответил:
– Не то чтобы нельзя, но тебе будет неинтересно, – и сидит на корточках, кеды одевает.
А Эрик говорит:
– Поля, ты же к Сашке в гости пришла? Куда это он? (Этого вопроса я больше всего боялась.)
– Я… – хотела ответить я, но меня перебила тетя Аля:
– Поля к нам в дом пришла!
Но Эрика было не унять:
– Поля пришла к моему младшему брату Сашке! А он уходит! Почему?
– Что ж, пусть уходит, – ответила я.
(А Сашка одевается как ни в чем не бывало.)
– Это неприлично, ты пришла к нему, а он уходит! – Эрик, видимо, решил меня добить.
– И что? Что из этого? – ответила я (ничего другого мне и в голову не пришло).
А Сашка еще громко сказал своей маме, что я просилась с ними играть в “собачку”! Но мне будет там “неинтересно”. Я чуть со стыда не умерла.
Эрик и Сашка преспокойно ушли во двор.
Поля
31.05.
Нас со школы давно отпустили.
Аленка с тетей Валей все пытаются как-то уехать. Я гадала на картах. Я тоже хочу уехать с ними.
Сегодня Сашка стучал в нашу дверь. Я открыла. Он сказал:
– Поля, пойдешь к нам в гости? Пожалуйста!
– Не знаю, – ответила я, припоминая последние дни.
– Я за тобой зайду через полчаса!
И ушел. Смотрю: через полчаса бежит с Эриком к мальчишкам во дворе – играть в “собачку”. Ага. Какая же скотина!
П.
02.06.
Идет дождь. Он плачет вместе со мной.
Сегодня, если получится, навсегда из Чечни уедут Аленка и тетя Валя. Они обещали написать письмо. Тетя Валя и Аленка передадут письмо другим людям, а эти люди передадут нам, чтобы их не нашли и не убили. Вещи им так и не отдали, но разрешили взять документы.
Вся квартира, все вещи теперь принадлежат какой-то чеченской семье, что помогает им уехать. Но главное – тетя Валя и Аленка живые.
Мои последние слова были: “Мы еще 1 сентября вместе в школу пойдем, Аленка! До свидания!” Аленке я на прощание подарила цепочку с шеи. Она была у меня единственной ценной вещью. И еще мы договорились с ней – не обрезать волосы, пока не встретимся.
Надеюсь скоро обнять свою подругу. Помоги мне, о Бог!
Поля
03.06.
Сашка не разговаривает, Аленка уехала, писем нет. Вчера с тетей Алей смотрела комедию. Кратко включилось электричество. Обычно ни его, ни воды, ни газа с войны в доме нет.
Я прочитала книгу по хиромантии, порылась в блокноте прабабушки, где написано о линиях рук, и составила карту судьбы.
Из риска – победа. Уход от власти – ради искусства. Чуткое сердце. Поэт.
Склонность к чревоугодию, чувственность и лукавство. Опасность по жизни, бунты и войны. Несчастная любовь и счастливый, спокойный брак.
Не музыкальна, но красноречива.
Есть веселье и простота. Эгоизм и гордыня порой портят все, что достигла.
Но спасает философия и юмор.
Уже почти год я занимаюсь йогой. По два часа в день. Делаю упражнения из Хатха и медитирую в позе “лотоса”. Научилась закрывать глаза и видеть свет. Ни о чем не думать. Особенно это помогает после ссор и обид. Это спасает.
Я много читаю о Будде.
Поля
06.06.
Целый день торгую на Центральном рынке. Продаю сок. Ко мне дядьки пристают. Совсем обнаглели, уроды!
Единственная радость: видела на рынке Эрика. Спросил, как дела. Он тоже торгует товаром, маме своей помогает, чтобы продукты домой покупать.
Зарплаты никому не платят. Мой отчим торгует старыми запчастями от поломанных телевизоров. Чинит телевизоры. Мама продает пирожки, я сок. Но еды все равно мало.
Я сегодня заработала 19 тысяч. Это только купить хлеба, масло и банку сайры. А мама 32 тысячи.
Сейчас я читала книгу, а мама вдруг ни с того ни с сего сказала, что у меня рано будут дети. С чего она это взяла? Надо выяснить.
Поля
11.06.
Пропащий я человек! Никто со мной не дружит, никто меня не любит. Мне очень, очень плохо. Я не знаю, жива ли Аленка. Куда их вывезли? Письма нет. Я торгую с утра до поздней ночи соком и жвачками на рынке. Сашка не разговаривает, убегает. Дружит с Мансуром, Баширом.
Поля
19.06.
Дома. Не торгую. Дожди.
Собираюсь все тебе рассказать, Дневник, но некогда. У меня дела: уборка дома, потом долгие медитации. Думаю, не стать ли буддисткой?
Гаутама был великим философом. Он сказал, что любой может достичь просветления. А мне кажется, что тьма вокруг может поглотить меня. Я хочу просветления. Я хочу вырваться из Колесницы и быть свободной.
Вчера приходили Джамбулат и Адар, дети дедушки Шамиля. Им по 20–25 лет. Отчима не было. Они сидели и болтали с мамой.
Их разговоры мне не понравились. По-моему, они изменились, стали употреблять наркотики. Мама их впустила, потому что они сыновья дедушки Шамиля! Иначе бы не пустила. Но без своего отца они вели себя по-другому. Нахально.
У Джамбулата был автомат. Он решил показать, как надо стрелять из автомата. Но когда я взяла автомат в руки, я поняла, что ненавижу оружие. Я ненавижу оружие потому, что оно убивает людей и животных. Потому, что пули попадают в деревья.
Джамбулат еще совсем обнаглел и решил меня обнять, пока показывал, как нажимать на курок. Я его отпихнула и сказала, что все расскажу дедушке Шамилю. Джамбулат очень испугался. Быстро ушел с братом.
П.
21.07.
Привет! Я долго не писала в тебе, Дневник. Для начала создам план:
1. Ссора с Сашкой
2. Ислам
3. Путешествие
4. Магнитофон
5. Патошка
6. Работа/рынок
7. Эрик
Я не видела Сашку восемь дней. Я почти все время его не видела, но сейчас говорю о последней неделе. И вот он явился. Вместе со своей мамой, тетей Алей, и братом Эриком. Им вечером стало скучно, и они притопали к нам на чай. Так ему хватило наглости сказать мне, что он будет встречаться с Патошкой! Девочкой-аваркой с третьего этажа. Она меня на год младше.
Теперь мне кое-что ясно. Это к ней он бегает все последнее время! Зовет ее играть в теннис и в “собачку”! А меня ни разу не позвал.
Но он очень ошибался, что сможет меня задеть. Я сказала ему, что дружу с Патошкой и меня даже мама теперь зовет “Патошка” – как и ее. И он может катиться на все четыре стороны и не оправдываться! Сашка вытаращил глаза и чуть не описался. А потом встал и говорит:
