Бросаю взгляд на часы. Без десяти десять.
– У тебя режим пенсионерки?
– Можно и так сказать.
Поразительно, но сегодня Алане придётся сделать исключение и повременить со сном. Тем более после секса спится в сто раз крепче.
– Ты куда это собрался? – недоумевает она, когда я не отдаю ей чемодан, а беру зайку за руку и направляюсь к входу в гостиницу.
– Как куда? Помочь тебе донести тяжесть до номера.
– Не нужно мне помогать, я и сама спокойно справлюсь, – она пытается вырвать ладонь из моей хватки, но, ясное дело, силёнок не хватает.
– И всё-таки я хочу помочь.
Её жалкие попытки что-то возразить заканчиваются, как только мы оказываемся в фойе отеля. Не желая устраивать сцен на глазах у персонала и группы гостей, Алана замолкает и послушно топает рядом со мной в сторону лифтов.
Я был готов наброситься на неё прямо в нём, но две старушки, вошедшие в кабинку вместе с нами, помешали мне, чёрт бы их побрал.
Кажется, ни один лифт в моей жизни не полз до нужного этажа так медленно, как это происходит сейчас. И номер бабулек, как назло, находится выше нашего, поэтому приходится терпеть их болтовню все десять чёртовых этажей.
Как только двери лифта открываются, я спешу избавиться от двух сорок, утягивая Алану за собой в длинный светлый коридор с огромным количеством дверей.
– Какой номер?
– Ты уже помог. Спасибо. Дальше я сама.
– Я спрашиваю, какой номер?
– Я не стану показывать тебе, где я живу.
– Не станешь?
– Нет.
– Ну и ладно, – опускаю чемодан на пол и, не дав Лане опомниться, рывком прибиваю к стене.
– Что ты…
– Хватит задавать тупые вопросы. Наболтались уже, – шиплю я Лане в губы и налетаю на них, вбирая в себя её изумлённый писк.
Ну а что? К чему ходить вокруг да около? Я и так уже возбуждён до предела, а от столкновения с её губами вообще подрывает. Давление подскакивает, в груди простреливает до звёзд перед глазами. Понять не могу, что за дичь происходит. Только чувствую, что башню рвёт. Напрочь. Ко всем чертям собачьим.
Вторгаюсь внутрь тёплого рта языком, двигаю им напористо, жёстко, не оставляя шанса не ответить мне. И Алана отвечает, со сладким стоном вступая в развратную хватку, но продолжает её всего несколько секунд. Потом, по всей видимости, зайка вспоминает, что она больше «не такая», начиная скулить, бить меня кулаками, пытаться что-то сказать. Тщетно. Я лишь углубляю поцелуй, затыкая её. Руки на задницу аппетитную умещаю и вверх поднимаю, вынуждая обхватить меня ногами.
Слышу треск платья и усилившиеся Ланины мычанья. Но меня не остановить. Все внутренности воспламеняются, дыхание спирает, мыслительные процессы глохнут. Мне становится плевать даже на то, что в коридоре в любой момент могут появиться люди. Задираю выше порвавшийся подол, с лёгкостью рву колготки, которые непонятно зачем она в такую жару нацепила, и сминаю попку, кайфуя от её упругой формы, от немыслимой нежности кожи, от предательских стонов Ланы. И настолько увязаю в похоти, что далеко не сразу улавливаю, что зайка умудряется что-то пропищать сквозь поцелуй:
– Стив… Остановись… Немедленно, – хнычет, сильно впиваясь пальцами мне в шею.
Наверное, задумка была сделать мне больно, на деле она лишь ещё больше раздраконила.
– Расслабься, Лан, и получай удовольствие, – оторвавшись от её губ, хрипло шепчу я, чувствуя, что не со мной она вовсе борется сейчас. – Ты же сама понимаешь, что это неизбежно.
– Ни черта подобного! А ну отпустил меня быстро! Не хочу я с тобой ничего делать!
– Конечно, хочешь.
– Нет!
– А если проверю? – совершаю несколько толчков в горячую промежность, снова ловя женские припухшие губы в плен.
Порываюсь нырнуть рукой между нашими телами, чтобы нащупать Ланино влажное «нежелание», но торможу, начиная хрипеть от боли.
– Ты, совсем обалдела?! – взрываюсь я, чувствуя, как слюна обильно разбавляется кровью. – Ты чуть язык мне не откусила!
– И откушу, если ты сейчас же не отвалишь от меня! – рычит Алана, продолжая бить по груди, чем уже конкретно начинает бесить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Слушай, к чему весь этот спектакль? – перехватив оба женских запястья, с раздражением спрашиваю я. – Ты меня хочешь, я тебя тоже. В чём проблема?
– Проблема в твоём самомнении и в ошибочном суждении, будто тебя хотят все и вся!
– Я не считаю, что меня хотят все. Но на твой счёт я уверен полностью. Так чего ты ломаешься? – спускаюсь губами по её шее, кусаю, собираю ртом гурьбу мурашек, красноречивого говорящих, что Алане нравится.
– Я не ломаюсь, а не собираюсь трахаться с первым встречным. Тем более с таким придурком, как ты!
– Ах, так я теперь для тебя придурок.
– Конечно, придурок, который совершенно не уважает женщин.
– Бинго! Это же именно то, что ты всегда любила.
– Да пошёл ты! – толкает меня в грудь.
– Что? Правда глаза колет?
– Я сказала – пошёл ты! – ещё несколько ударов приходятся по моим плечам и груди.
– Уверен, мужик твой тоже придурок!
– Нет! Он хороший… Он очень хороший.
– Не ври! Ты не любишь таких. Никогда не любила.
– Это тебя я никогда не любила, каким бы хорошим ты ни был, а его люблю! – выплёвывает она громко, во весь коридор, так, что её голос для меня схож с жутким звуком скрежета метала.
Едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться от неприязни и злости. Нет. Даже не от злости, а от неукротимой свирепости, что всё возбуждение на хрен сносит, сменяя его желанием поставить Лану на место.
– Любишь, говоришь? Даже сейчас, когда хочешь, чтобы я тебя трахнул? – цежу я, едва слыша свой голос.
– Я не хочу этого! Так сложно это понять?
А я не собираюсь ничего понимать. Немедленно совершаю вторую попытку уткнуть носом в её ложь.
– Нет, не смей меня трогать! – кричит Алана, продолжая бить и изворачиваться в моих руках, но на сей раз у неё не получается мне помешать добраться до её плоти.
– О*уеть, как ты не хочешь, – нащупав чертовски влажные складочки, победоносно улыбаюсь я. – Что сегодня в кабинете, что сейчас ты мокрая насквозь, зайка, поэтому единственное, что я могу ответить на твои слова о любви к твоему мужику, – это то, что мне искренне жаль бедолагу. Врагу бы не пожелал такую женщину, как ты. Ты ведь даже не знаешь, что на самом деле является любовью. Всегда бросалась этим словом направо и налево. Каждый месяц якобы влюбляясь в нового парня. На деле же просто оправдывала этим выдуманным чувством свой слабый передок. И сейчас, насколько я понимаю, ничего не изменилось, как бы ты ни пыталась убедить себя в обратном. Ведь когда любишь кого-то по-настоящему, не начинаешь так легко и быстро течь от прикосновений другого, – недобро усмехнувшись, заканчиваю выплёвывать из себя всю злость и наконец опускаю Лану на пол, сразу же зарабатывая увесистую пощёчину.
Если зайка хотела меня сейчас наказать, то выбрала не тот способ. Моя левая щека уже давно не испытывает боли – настолько часто она встречалась с женской ладонью. Зато я своими словами попал в самое яблочко.
– Вали отсюда и оставь меня в покое! – срывающимся голосом требует Лана.
Её лицо багровеет, глаза наполняются слезами, а губы подрагивают, предвещая скорый старт рыданий.
На долю секунды в моей груди что-то неприятно сжимается, трещит, растекаясь горечью по венам, но я отдаю все силы, чтобы проигнорировать это. Насрать мне на её слёзы и обиды. Восемь лет назад во время нашей последней встречи, Алана меня ни капли не жалела. Так с чего вдруг я должен испытывать жалось к ней?
– Не нервничай так, Лан. Это вредно для здоровья, – касаюсь её выпавшей из пучка пряди.
Браун тут же ударяет по моей руке.
– Не трогай меня!
– И за это не переживай. Трогать не буду…
Сегодня.
– Хотя уверен, ещё парочка прикосновений – и ты сама бы с удовольствием раздвинула передо мной свои ножки.
– Проваливай! Проваливай! Видеть тебя больше никогда не желаю!
– А вот тут уж прости. Видеться в ближайшие недели мы будем очень часто.
