"ЗАВТРА". Океан охотно открывает свои тайны? Много еще неизведанного?
Р.Н. Неизвестного, как всегда, больше, чем известного. Мы с вами говорили про одну проблему - цунами. Что-то нами уже понято. Места, где идет накопление, можно выяснять, но подобные работы очень дорогие.
Помните 2004 год, когда цунами обрушился на остров Суматра? Огромное количество погибших. Наш россиянин Василий Титов из Новосибирска, сейчас он живет в Америке и работает в лаборатории НОА, разработал программу предупреждения цунами. С ее помощью он может определить, как возникшая волна будет распространяться в зависимости от рельефа дна, от очертаний континента и т.д. Когда в новостях объявили о цунами, он пришел в лабораторию и с помощью своей программы предсказал, где и когда ждать эту волну. И прославился.
Человек уехал в Америку, состоялся как ученый, но качество нашего народа упало, так как большой талант реализовался не у нас. А чиновники, если и бегут от нас, то только спасаясь от ответственности за воровство. Кто за это ответит? Кто вообще несет ответственность за то, что наши лучшие умы уезжают из России? Академики? Нет. Я знаю массу талантливейших ребят, которые в 90-е годы буквально голодали и рванули на Запад. Не все состоялись, кому-то не повезло.
Вертикаль
Ольга Суслова
14 ноября 2013 0
Экономика
Государство никак не стимулирует приток денег к сфере реального производства. Современной промышленности нет. Как следствие - захирела и, по сути, исчезла промышленная архитектура.
Когда-то промышленность образовывала города, соответственно градообразующей становилась и промышленная архитектура. Она всегда имела особый стиль. Скажем, в Москве краснокирпичные фабричные строения узнаваемы с первого взгляда. Миусский трамвайный парк, здания около Белорусского вокзала и многие другие постройки - этот стиль торжественен, он несёт черты созидательности.
Сейчас, если промышленная архитектура и встречается, то она представлена какими-то сараями и бараками. Создаётся ощущение, что всё это существует для демонстрации экспансий иностранных экономик на территорию России. Иностранным производствам нет дела до окружающей среды, их не волнуют красота, эстетичность, долговечность и тому подобное.
Единственное, что важно в их случае, - это быстро и легко соорудить примитивнейшую постройку, уродующую нашу городскую и загородную местность, после чего начать в ускоренных темпах получать прибыль.
Если проехать по любому шоссе, ведущему из Москвы, то за колючей проволокой возвышаются какие-то безликие ангары. Они приземлились там, где когда-то росли пшеница и картофель, видны обычно издалека. Они будто бы нарочно лишены хотя бы какой-то примитивнейшей эстетики, у них нет образа. Там могут бодяжить жвачки "Дирол" или йогурты "Данон", могут собирать западные автомобили или выпиливать мебель - внешне эти постройки будут практически идентичными. И всё та же колючая проволока, она будто бы дополняет их вид, создавая ассоциации если и не с тюремными лагерями, то с некими закрытыми зонами и опасными, чужеродными объектами.
Множество промышленных построек прошлого сейчас переживают конверсию. То есть их приспосабливают для других, непроизводственных нужд. Таким образом, промышленность выхолащивается из города. Красивейшие урбанистические фабричные структуры становятся какими-то досуговыми и торговыми центрами. Но такого рода заведения и так сейчас заполонили всю архитектуру, они, на данный момент, и являют собой главное городское "мясо". От этого страдает не только технологическая сфера города, но и социальная, ведь промышленность это всегда место приложения труда. Страна не развивается. На одной перепродаже иностранных машин или товаров не может развиваться отечественная экономика, напротив, она всё больше и больше попадает в рабство.
В крупных заводских комплексах прошлого чувствуется некая архитектурная сила, они неизменно привлекают внимание. В поздний советский период технологическая застройка утратила былую комплексность, к проектам начали, подчас, относиться несколько неряшливо, но вся эта архитектура всё равно обладала своим собственным стилем, несмотря на то, что появилось обилие самых разнообразных сборных конструкций.
Как-то я смотрела архивную запись похорон Ленина. Поезд с телом Владимира Ильича ехал в Москву, и весь путь снимала камера. Зона около железных дорог обычно промышленная. Её занимают склады, котельные, мастерские и тому подобное. Меня потрясло то, насколько чисто были решены все эти технологические строения. Без всякого архитектурного мусора, без пристроек, надстроек, скворечников, сарайчиков. Всё крупно, цельно и единовременно.
Я была в городе Выкса, где проходила конференция, посвящённая Шухову. Этот небольшой городок построен в XVII веке братьями Баташёвыми. Его проект во многом уникален и ещё раз доказывает, что когда работает мысль и есть стремление решить все проблемы - сделать это оригинально, но действуя в интересах человека, то усилия вознаграждаются успехом.
Выкса - это город-парк. Притом его образуют два крупнейших до сих пор действующих металлургических завода. А ощущение такое, что кроме деревьев и прудов в городе ничего больше нет. Забор завода, выходящий на центральную площадь, похож на чугунную садовую ограду. Пройдя между высокими, древними соснами и елями, попадаешь на рукотворный пруд.
Многие пекутся об экологии. Но ведь и завод в XXI веке не обязательно должен быть тем же копотным конгломератом, которым он являлся когда-то. Всё меняется, почему производство не может быть похоже на обширную парковую зону? В Нижнем Новгороде, кстати, есть химический комбинат, подходящий под это описание. Он отгорожен от жилой застройки массивным лесным буфером, туда ездят специальные автобусы. Проблемы решаемы. Лишь бы было желание.
«Ворон к ворону летит...»
Владимир Бушин
14 ноября 2013 0
Культура Общество
Штрихи к телепортрету господина Евтушенко
Окончание. Начало - в №45
В 1991 году, ещё в пору воспетой им Советской власти, поэт Евтушенко передислоцировался в Америку, штат Оклахома. Вот хотя бы об этом и рассказал - как, почему, зачем уже под старость лет удрал в Америку. Многие писатели и поэты покидали родину по разным причинам. Сталин Каплера сослал из столицы в Молдавию за шашни с его дочерью; Данте был изгнан из Флоренции в результате победы партии гвельфов над гибеллинами и скончал свой век в РавеннеТам бывал и Блок:
Всё, что минутно, всё, что тленно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках
И там спит прах Данте, который флорентийцы, очухавшись, много раз безуспешно пытались заполучить. А Вольтер! Его дважды бросали в Бастилию, дважды проваливали на выборах в Академию. Как тут не сбежать! И он всю жизнь мотался по Европе: Англия Лотарингия Пруссия Голландия Швейцария Только в год смерти вернулся во Францию. Это был всенародный триумф! Но когда умер, церковь запретила его хоронить на родине. Ведь это он возгласил на всю Европу: "Раздавите гадину!" Но племянник аббат Миньо тайно похоронил его в Шампани. Во время революции Конвент перенёс его прах в Пантеон, но в 1814-м нашлись швыдкие чубайсы, которые выкрали останки гения и выбросили их на свалку.
А Байрон! На всю Англию прогремели три его речи в палате лордов, в которых он защищал луддитов и ирландцев - справедливость и правду. Но вскоре после этого ему не оставалось ничего, как только покинуть родину: Швейцария Милан Венеция та же Равенна Пиза А в конце концов, он оказался в Греции среди борцов против турецкого ига. Ему поручили командовать отрядом, но вскоре он тяжело заболел лихорадкой. Его хотели отправить в Англию, но он отказался и через недолгое время умер. Его сердце было похоронено в Греции, в Миссолунгской долине. Хорошо знакомый нам с Евтушенко поэт Ярослав Смеляков в пору владычества в Греции "черных полковников" написал стихотворение "Сердце Байрона":
В Миссолунгской низине
Меж каменных плит
сердце мертвое Байрона
ночью стучит.
Партизанами Греции
погребено,
от карательных залпов
проснулось оно
Виктор Гюго после переворота Луи Наполеона бежит на остров Джерси и пишет там знаменитый памфлет "Napoleon le Рetit". Только через 19 лет он с триумфом возвращается во Францию, где его избирают пожизненным сенатором.
А сколько русских писателей и не покидая родину, как Герцен, оказывались изгоями общества - в ссылках, в тюрьмах, на каторге: Пушкин и Лермонтов, Достоевский и Полежаев, Горький и Маяковский И можете ли вы, Евтушенко, представить, чтобы Данте в своём хождении по кругам ада избрал бы спутником и собеседником не Вергилия, а вашего Соломона? В силах ли вы вообразить, чтобы вашему дорогому другу давали интервью Вольтер, Байрон, Гюго? А Пушкин и Достоевский, а Горький и Маяковский? А ведь никто из них не был назван "главным поэтом эпохи" или "человеком без кожи".
