Однако все больше, cначала в их историко-культурных публикациях, сквозили симпатии, например, к Евтушенко и Вознесенскому с их "Казанским университетом" и "Лонжюмо". А ведь именно эти "пииты", если называть вещи своими именами - певцы геноцида ! Потом стало звучать, дескать, Ленин все же лучше Сталина И вот: "Фашизм уже давно стал медиа-образом "абсолютного зла"<> А вот коммунизм декларировал очень свободные и гуманные идеалы - но на деле приводил к их полной противоположности. И эта ложь, выдающая себя за истину, выглядит даже "более абсолютным" злом <...>
С этой точки зрения фашизм (с его антикоммунизмом, антисемитизмом, антилиберализмом и т.д.) был, конечно, реактивной силой. Но и большевизм, быстро перешедший от своих утопических декретов и деклараций к самоцельной "борьбе с врагами", так же, и даже масштабнее продемонстрировал свою реактивную природу. Когда от утопии отказались - осталась одна реакция, которая продолжается и поныне"
Наконец-то сказано всё. Кроме того, что реакция, увы, до сих пор не "одна"
Единственный, на наш взгляд, на сегодня русский философ А.Г. Дугин, у которого Штепа когда-то пытался учиться мыслить (увы), все это характеризует как "археомодерн", общество, в котором "керигма" ("провозглашение") "запущена против "структуры" - "иррефлексивной стороны", от мифологии до сновидений ("Социология воображения", М., 2010).
Археомодерн может возникать лишь в результате внешнего внедрения, жесткого или мягкого, и существует у нас уже много столетий, причем ему пытались сознательно или безсознательно сопротивлялись как Цари, так и "простая чадь" - чаще всего вопреки "элитам" и против них.
Археомодерн - это болезнь - констатирует Дугин. Но ведь это же и своего рода "перекрой" керигмы - от Ильина дня, в русском праздновании коего исчезает "побиение жрецов Вааловых" и остаются огонь и гром, до Дня Победы. Именно поэтому "утопистам" и "керигматам" - любым - так ненавистны и "народное православие", и "царебожие" ( какового на самом деле нет, есть просто любовь к Царю) , и Победа 1945 г.
"Национал-демократы" (включая "язычника" и "эллина" Штепу) на первый взгляд оказываются в числе наиболее ярых проводников многотысячелетней "авраамической" и "сократовской" утопии, включающей в себя идеологию "прогресса", "просвещения", "освобождения", "прав человека", "свободы, равенства и братства", во имя которой и громоздятся трупы гекатомбами.
"Если утопию обычно предают, то антиутопия рассыпается сама - и часто совершенно внезапно", - пишет Штепа, вспоминая уже 1991 год. Верно, именно потому, что "антиутопия", а на самом деле реакция, в археомодерне вынужденно лжет, прилипнув к "керигме".
Чтобы выжить и победить, следует сказать "нет" всей этой лжи и открыто провозгласить именно приверженность реакции. Обязанности, а не свободы. Иерархии, а не равенства. Отцовства, а не братства.
"Приди, приди, реакция!" - как писал некогда "прежний" Алексей Широпаев.
Апостроф
Фёдор Попов
14 ноября 2013 0
Культура Общество
Игорь ИСАЕВ. Нормативность и авторитарность. Пересечение идей. - М.: Норма, 2014, 432 с.
Нельзя не признать, что в наше время сбитых ориентиров и переиначенных понятий политическая философия является подлинно элитарной наукой. Вооружённый политическим знанием способен отличить врага от друга, а это уже гигантский плюс в наши сумрачные дни. Новый труд доктора юридических наук, профессора Московской государственной юридической академии И.А. Исаева, признанного эксперта в области двух взаимно переплетённых дисциплин - философии права и философии политики - предоставляет каждому интеллектуальному гурману возможность самостоятельно пройтись по лабиринтам Закона. Постоянно обращаясь к его всемогущей букве, мы упускаем из виду ту магическую силу, проводником которой он, Закон, был, есть и будет. А между тем, под покрывалом, казалось бы, чисто утилитарных норм и правил, сокрыты поистине адские глубины, населённые невиданными чудовищами - бестиарием Закона. Книга профессора Исаева служит своего рода путеводителем по коридорам этого ада, кратким и, в то же время, насыщенным изложением политико-правовой "Божественной комедии" Нового (и не только Нового) Времени.
"Нормативность и авторитарность" органически дополняет предыдущие работы автора (например: "Politica hermetica: скрытые аспекты власти", "Идея порядка в консервативной ретроспективе" и т.д.), образуя вместе с ними цикл, некий правовой калейдоскоп. Предметом тщательного анализа вновь оказывается правовая мистерия, импульс которой зарождается в бездонном чреве Революции и разбивается об угрюмо-мрачный саркофаг тоталитаризма. Но на сей раз акцент ставится не столько на природе самой мистерии, сколько на пройденном ею маршруте. Почему благодушные мечты о земном рае чаще всего оборачиваются проекцией ада на территории конкретных стран и целых регионов? Каким образом "религия разума" привела человечество не в Эдем, а в кунсткамеру диктатур, зачастую прикрытых фиговым листком "демократии"? И как так получилось, что адепты странной "религии без Бога" вдруг благословили "адские колонны" республиканских карателей в контрреволюционной Вандее? Вникнуть в законотворческий механизм насилия помогут увлекательные, написанные доступным языком, - с расчётом не только на специалистов, но и на широкий круг интеллектуалов, - главы рецензируемой книги. "В книге предпринята попытка разобраться, каким образом из декларированных демократии и "народной воли" в течение довольно короткого исторического времени вырос политический режим обозначаемый обычно как авторитарный". Юридический нормативизм, как феномен, неразрывно связанный с узаконенным самовластием, подвергается на страницах труда наглядному анатомированию.
Стоит отметить погружённость труда в международный контекст: благодаря широкой системе отсылок к иностранным авторам, читатель вовлекается в диалог с такими кудесниками политического искусства как Никколо Макиавелли, Томас Гоббс, Карл Шмитт, Лео Штраус и др. Механистическая лаборатория Просвещения сменяется тёмным порывом романтизма, и читатель, не состоя ни в каких тайных ложах, делается свидетелем удивительных метаморфоз европейского порядка. Автор помещает под увеличительное стекло правовой философии ряд наиболее близких к современности кризисных эпох, что придаёт труду особую актуальность, ведь "повторяемость явлений и идей присуща чаще всего именно переходным и кризисным периодам истории". Следя за тем, как под влиянием юридических магов трансформировалась реальность европейского "номоса", внимательный читатель может сделать ряд интересных умозаключений и относительно России, где за одно столетие гуманистические идеи, поднятые на знамя сначала Февралём, а потом Октябрём, достигли небывалого разложения, плодя анархию, тиранию и правовой нигилизм.
Храм Закона преисполнен тайных и явных символов. Поэтому далеко не случайно, что обложку книги украшает картина итальянского представителя "метафизической живописи" Джорджо де Кирико. Из простых, грубо очерченных форм, сокрытых полуденной тенью, взмывают ввысь, к солнцу, римские постройки. Не идеальный ли это город? - спросим мы и тут же добавим, уже про себя, - какая цена уплачена за этот идеал?
Музон
Андрей Смирнов
14 ноября 2013 0
Культура
TНЕ MATRIXX. "Живые, но мёртвые" ("Союз")
К третьему альбому проект изменил название: "Матрица" поглотила Глеба Самойлова. На афише в Челябинске довелось увидеть маркетинговый ход местных организаторов - "экс-"Агата Кристи", хотя очевидно, что The Matrixx именно как группа состоялась.
Подумал, а какие песни новой пластинки, не считая "Романтики" и бонусного "Психоделического диско" (что были написаны к альбому "Эпилог"), могли бы некогда войти в репертуар "Агаты". По мелодике вполне - "Без головы", "1:1", "Космический десант"; "лето серого цвета" из "Москвы-реки" - напоминает, например, "Серое небо" и "Серый траур" девяностых. Однако некая исступлённость в сочетании с интонацией "иду на Вы" дают понять, что всё происходящее последние годы - совсем иная история. И дело вовсе не в относительной политической активности Глеба Самойлова, хотя он - активный и убеждённый сторонник протестного движения (показательно, что хотя из всех заметных деятелей оппозиции у Глеба Рудольфовича наибольшие, если не единственные, симпатии вызывает Сергей Удальцов). Всё-таки вызов "Матрицы" куда серьёзнее плоских политических претензий, чем грешат мобилизовавшиеся в последние годы на сцене обличители коррупции, пробок и иных общественных язв. Самойлов со товарищи рассматривают ситуацию глобальнее, претензии здесь системного характера, причём вопросы уходят уже на метафизический уровень. И надежд "газированного" социал-демократического образца тут выдавать никто не будет. На Западе подобный вектор - удел маргиналов, поп-рок-звёзды регулярно демонстрируют социальную активность, но в допустимых рамках, Самойлов же использует все возможные неполиткорректные тезисы, формы, образы, опыты.
