— Ты явно не из робких. — Люцифер снова рассмеялся. — Но не возьму.
— Тогда я все равно буду чувствовать себя шлюхой.
— Не будешь.
— Почему?
— Потому что купишь на эти камешки лучшее платье и украшения, какие только сможешь отыскать в Аду.
— Зачем?
— Не перебивай Повелителя, дерзновенная демоница!
— Язык Фафниры — ее проклятие! — я послушно опустила глаза.
— Так и есть. Итак, ты купишь платье и украшения. Чтобы надеть их на нашу следующую встречу.
РАХАНА
Карета неслась вперед. Каждый ее толчок отдавался дикой болью в моей голове. Всему виной была выходка Фафниры. Упрямая и хитрая девица! Это же надо было додуматься до такого! Наплевать на долгие тренировки с постановщиком, который стоил столько, будто не номер ставил, а самоцветы из воздуха учил добывать, и станцевать что-то другое, да еще и полностью голой! И это после того, как я заявила Абигору, что у меня порядочная школа! Какой позор!
С моих губ сорвался стон.
— Рахана, успокойся, — некстати решил прикинуться заботливым мужем Мулцибер.
— Как? — я стиснула зубы и потерла висок, в который будто нож воткнули.
— Главное, Люцифер остался доволен.
— А моя репутация? Теперь мою школу будут на каждом углу обсуждать!
— Значит, клиентов станет больше.
— Да? А когда все начнут голых танцовщиц требовать, что мне прикажешь делать? Может, сразу вывеску сменим? Напишем «Бордель госпожи Раханы»! То-то Абигор позлорадствует!
— Ты видишь только минусы, — Мулцибер скривился.
— Я вижу реальность! — не сдержавшись, сорвалась на крик. — А ты витаешь в своих воспоминаниях об этой проклятой драконице своей и ничто тебя больше не заботит! Я, только я изворачиваюсь, дабы заработать на жизнь! Чтобы нам, заметь, всем нам, не пришлось сидеть впроголодь!
— Прекрати орать на папу! — вдруг взвизгнула Ровена.
Красивое личико дочери исказилось яростью. Она вскочила и набросилась на меня с кулаками. Потом разревелась и выпрыгнула из кареты.
— Останови, станови же! — закричала я. — Мулцибер, да что же ты сидишь?!
Муж ударил по стенке, возница остановил карету. Я вывалилась из нее, больно ударившись коленями, но тут же поднялась и, подхватив подол платья, побежала следом за дочерью. Что творит эта маленькая негодяйка?! Это пустыня! Тут так опасно! Поймаю и посажу под замок, будет взаперти сидеть, пока не вырастет! Да где же она?!
— Ровена! — громко крикнула я, остановившись. Движение впереди привлекло мое внимание, заставив вновь броситься в погоню.
Ось бытия, наконец-то, это она! Я подбежала к дочери, развернула лицом к себе, с трудом удержалась, чтобы не отвесить мерзавке оплеуху, и прижала ее к себе так крепко, как только могла.
— Не смей так больше делать! Никогда, поняла?! Поняла, спрашиваю?!
— Да поняла, — пробурчала дочь, пытаясь выбраться из моих рук. — Отпусти же! Дай посмотреть!
— Чего тебе посмотреть? — я разжала руки, но на всякий случай вцепилась в ладонь моей девочки.
— Вон, гляди! — Ровена ткнула пальчиком на дюны, улыбаясь.
Между ними металось пламя. А, нет, это девушка с длинными рыжими волосами. Она танцует! Невольно залюбовалась — такие грациозные движения, полные страсти, гибкость, плавность, а какие высокие прыжки! Это явно импровизация, как у Фафниры на празднике Люцифера, но если бы наша прима увидела, что вытворяет эта незнакомка, ее от зависти перекосило бы!
Я усмехнулась. А неплохая ведь мысль!
— Зачем мы туда идем? — Мулцибер, шагающий рядом, взглянул на меня.
— Увидишь. — Нет желания ему объяснять, все равно будет против. А ругаться не хочется — я покосилась на Ровену, которую держала за руку. Хватит на сегодня истерик.
Из дымки на горизонте показались шатры стана Странников. Так вот куда направилась эта необычная танцовщица! Мы встали на холме, вглядываясь в жизнь народа пустыни. Вроде бы, хаос — все снуют туда-сюда, копошатся, перекрикиваются, но в то же время, если приглядеться, понимаешь, что это слаженная работа. Каждый знает свое место, быстро делает то, что должен — и все это с любовью, с огоньком, в радость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот только женщины у них такие бабищи, ужас! Хотя перерабатывать лкесу только такие и подходят. У Странников ведь нет машин, которые с легкостью и кубы спрессовывают, и на тончайшие нити шары растягивают, такие только у демонов имеются.
Кстати, о лкесе. Я прищурилась, разглядывая лодки, загруженные под завязку. Кубы и просто блины пачками лежали даже на палубе, а это означало, что трюмы уже забиты под завязку. Вряд ли у Странников выдался на редкость удачный день! Дело в другом, совсем в другом.
С губ сорвался вздох. Так вон оно что! Это же мой лкеса! Тот самый, вся плантация, которую ночным ветром в пустыню унесло! Мерзавцы! Теперь понятно, почему мои горе-работнички ни штуки не вернули обратно — бросились, поди, в погоню, да увидели, что лкесу народ пустыни уже нашел, побоялись связываться и домой побежали, хвосты поджав, трусы!
— Идемте! — я зашагала вниз с холма.
Когда мы подошли к шатрам, работа остановилась. Все замерли, поглядывая на нас. Оно и понятно, демоны и Странники не особо дружны. Можно сказать, что у нас шаткое перемирие, когда обе стороны просто стараются держаться подальше друг от друга. Но не в этот раз, дорогие мои. Во всех смыслах дорогие!
— Где ваш главный? — я уставилась на мальчишку, который прижимал к груди куб лкесы, из-за которого его самого было почти не видать. Моего лкесы! Отсюда вижу особые переплетения веточек, мы этот сорт с управляющим так долго выводили! Из него самые дорогие ткани, лучшей выделки получить можно, а они его в кубы, идиоты! — Где главный, говори!
— Там, — он ткнул пальцем в самый большой шатер. Да, логично.
— Рахана, что ты задумала? — встревожился Мулцибер.
— Вернуть то, что принадлежит мне! — прошипела я. — Притом, с компенсацией за ущерб и унижение!
— Это плохая мысль! — супруг покосился по сторонам. — Смотри, сколько их! А нас всего двое. И с нами дочь!
Тут он прав. Но останавливаться я не намерена. Если сейчас уйдем за подмогой, они быстренько свернут лагерь и ищи-свищи их потом в пустыне! Растворятся среди песчаных дюн, и следа не останется! Нет уж! Я отдернула угол ткани, прикрывающей вход, и шагнула внутрь шатра.
— Кто без разрешения… — тут же громыхнуло в центре. Дюжая баба осеклась, увидев меня. — Демоница? — она уперла в талию свои кулаки, каждый из которых был размером с мою голову.
Хотя талия — это громко сказано. Женщина скорее огромный шар напоминала. Шар лкесы, от которого отходили могучие отростки — руки и ноги. Кожа темная, но красивая, матовая, позавидовать можно. Глаза карие смотрят пристально, пухлые губы поджаты. Не рада демонам, чует проблемы. Правильно.
— Чего тебе здесь надобно? — она окинула меня неприязненным взглядом, потом мельком глянула на Мулцибера и Ровену. — В гости, вродь, не звали!
— А я вот взяла и сама пришла! — злость, клокочущую в душе, удалось сдержать с трудом. — Проверить решила, как тут мой лкеса поживает! И с удачным уловом вас поздравить! Все ж таки целая плантация, не каждый день такое счастье привалить может!
— С чего взяла, что это твое? — Странница уселась на топчан у погасшего очага, по-мужски широко расставив ноги с толстенными ляжками. — Сама знаешь, коли по пустыне шары катятся, то ничейные они.
— А вы падкие, гляжу на чужое-то добро! Быстро все к рукам прибрали!
— Не наглей, демоница! — прикрикнула бабища. Народ пустыни свое берет, на иное не зарится!
— Рахана, идем, — шепнул на ухо супруг. — Это ни к чему не приведет.
Да что же это за мужик такой? Я с тоской посмотрела на него. Слабак! Даже свое и то отстоять не может. Наверное, и вправду, стоило Абигора послушаться, под него лечь. Не считала бы сейчас каждый крохотный самоцветик, чтобы свести концы с концами. Жила бы во дворце, да бед не знала!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пришлось сжать стучащие друг о друга зубы, чтобы хоть немного успокоиться. К глазам подступили горячие слезы. Ну уж нет, такого удовольствия этой гадине не доставлю, не разревусь перед ней, пусть и не надеется!
