— Вот что делает вера! Так имей же ее хоть с горчичное зерно, Первозванный!
Алик размахнулся и бросил пустую матовую бутылку в волну. Булькнулась в коричневую воду бутылка. Вынырнула, запрыгала в волне вверх горлышком. К бутылке подлетали и подплывали серые чайки попробовать «Абсолюта».
Алик протянул Андрюше стаканчик и встал. Андрюша встал тоже.
— Пей. Сие есть кровь моя…
Они выпили не закусывая, просто шумно выдохнули одновременно. Алик обнял Андрюшу, похлопал по спине. Андрюша видел через его плечо, как у него за спиной оттопырился под майкой пистолет ТТ. Алик почувствовал его взгляд, отстранился.
— Ты один тайну сфинкса знаешь, Андрюша. Только ты. Учти.
Андрюша думал о другом:
— Алик, ты пистолет больше не носи. Ладно?
Алик насторожился. Андрюша ему объяснил:
— Если серьезные тобой займутся, все равно не поможет, не отстанут, и майку эту больше не носи, брось.
Алик засмеялся, закрутил лохматой головой:
— Майку не брошу, Андрюша. Мне без нее нельзя. Я в этой майке другой человек, и все к ней привыкли. Меня без этой майки народ не примет.
Алик протянул руку. Андрюша ее пожал.
— Пока. — Алик обнял Андрюшу крепко и резко. — Ты надолго не исчезай, Первозванный, я без тебя скучать буду.
— Алик, ты сегодня слезай с кочерги.
Алик удивленно поглядел на него:
— Какая кочерга, Андрюша?! У ценя сегодня столько работы! — Алик махнул рукой и пошел вверх по ступенькам. Остановился. Оглянулся. — Да. Ты в начале связи пароль назови. Скажи: Первозванный. Это только я про тебя знаю, Андрюша. Уяснил?
Андрюша кивнул.
Алик подмигнул ему, задрал майку, достал обшарпанный ТТ, опять подмигнул, прицелился. Сухо щелкнул выстрел. Сверкающими мелкими брызгами разлетелось горлышко пустой бутылки «Абсолюта». Разлетаясь, заорали противными голосами чайки. Дворник у Соловьевского перестал шаркать метлой.
Алик поцеловал пистолет, спрятал его под майку за спину, махнул на прощание и побежал по ступенькам спуска на набережную. Дворник уставился на него, как на внезапно возникшее привидение.
— Мужчина, — вежливо обратился к нему Алик.— Это не вы сейчас стреляли? — Зацокали подковки. Алик подошел к дворнику. Ткнул пальцем себе в грудь.— Мужчина, я из КГБ. Предупреждаю, вы должны говорить только правду и ничего кроме правды. Выстрел вы сейчас слышали?
Выдержав паузу, дворник вопросил задумчиво:
— А не пошел бы ты на х.?!
— Значит, вы ничего не слышали? — уточнил Алик. — Я вас так понял?
— А не пошел бы ты на х.?! — точно в той же тональности повторил закамуфлированный дворник.
— За-ме-ча-тель-но! Я удовлетворен вашими показаниями.
По гранитной набережной, удаляясь, зацокали подковки ковбойских сапог. Снова зашаркал метлой дворник, заметая его следы, и снова загомонили птицы в Соловьевском саду.
Андрюша прослушал всю эту сцену сидя на пустой холодной гранитной скамейке под сфинксом. Чувствовал себя он удивительно хорошо. Хмеля не было ни в одном глазу. Ни лицо, ни тело не болели. Может, действительно таблетка была сверхсекретная?
И тут вдруг Андрюша понял, что совершенно не знает Алика. Не знает, кто он на самом деле. Какой он без этой дурацкой майки. Даже фамилию его не спросил. Да и Аликом ли его зовут по-настоящему?
Андрюше улыбался западный сфинкс, освещенный восточным утренним солнцем…
5
Голубой песец
Домой Андрюша пришел в начале восьмого. Долго стоял на прохладной лестнице перед своей дверью, не решаясь звонить. Мать теперь вставала поздно, торопиться ей было некуда, а ключи он оставил дома. Отвык на войне от ключей.
Андрюша натянул на лоб беретку, чтобы мать не пугать. Позвонил, потом еще раз позвонил.
Мать открыла румяная со сна, как девушка, в халатике поверх ночной рубашки.
— Андрюша, я всю ночь не спала…
Пряча от нее лицо, Андрюша сразу прошел в ванную. Заткнул ванну пробкой, открыл воду, сел на бельевой ящик. Мать была еще совсем молодой. Когда в учебке братаны увидели ее фотографию, подумали, что это Андрюшина телка. Он их не разубеждал — телка так телка. Хуже было тем, у кого телки не было, больше доставали, дразнили «белым голубем». Не голубым, а голубем. В ВДВ обзываться голубым опасно, могут быть большие неприятности. В ВДВ голубой — это цвет неба. Только неба и больше ничего!
Андрюша встал, посмотрел в зеркало и не увидел себя. Он думал. Думал о другом.
Накинул на голову полотенце. Прошел в большую комнату. Мать звенела посудой на кухне. Андрюша достал из комода трусы, носки и чистое полотенце. Проходя мимо этажерки, захватил с собой тяжелый черный кирпич «Энциклопедического словаря».
Гудела колонка. Журчала вода. В ванне хорошо думалось. Ничего не отвлекало. Тело в воде становилось почти невесомым. Работала только голова, и Андрюша, как учил ротный, капитан Слесарев, начал приводить мысли в порядок. А чтобы привести мысли в порядок, надо представить, что голова твоя — пустой автоматный рожок. И закладывать надо в рожок мысли, как патроны, по очереди, оставляя напоследок бронебойный. Потому что главная мысль — стреляет первой! Так учил капитан.
Вот с главным патроном и была у Андрюши главная сложность. Андрюша вспомнил весь вчерашний день второго августа. Кошмарный день. Много было всего, слишком много для одного дня. Но главной почему-то лезла в пустой рожок матовая бутылка «Абсолюта».
Андрюша вытер руки о полотенце и взял с бельевого ящика тяжелый черный кирпич словаря. Полистал первые страницы, нашел:
«АБСОЛЮТ, в идеалистич. философии и религ. верованиях — вечная, неизменная, бесконечная первооснова Вселенной (бог, абсолютн. дух, абсолютн. идея и т. п.). Диалектический материализм отвергает мистико-идеалистическое понятие А. и признает единственной объективной реальностью материальный мир, находящийся в вечном движении и развитии».
Вот что было написано в старом словаре про абсолют. Коротко и ясно. Било по мозгам, как бутылка водки с тем же названием.
Андрюша хотел уже захлопнуть черный том, но взгляд его остановился на соседней колонке. Он прочитал:
«АБСОЛЮТНОЕ ДВИЖЕНИЕ, движение тел относительно др. тел, считаемых неподвижными. Т. к. абсолютно неподвижных тел в природе нет, то понятие А. Д. условно».
Андрюша даже захохотал:
— Эврика!
Он захлопнул черный том. Отбросил его на бельевой ящик. Лег затылком на пологую стенку ванной.
Допустим, мы признаем единственной объективной реальностью материальный мир, — размышлял он. Допустим, мир этот находится в вечном движении и развитии.
Но куда же движется и куда развивается этот объективный мир, если в соседней колонке доказывают, что любое движение — это условность, потому что по отношению к одному предмету ты движешься вперед, а по отношению к другому — назад! По отношению к одному предмету ты развиваешься, а по отношению к другому — деградируешь!
Полная чепуха!
Как же можно развиваться без цели? Куда развиваться? В кого? Капитан учил: «Прежде чем начать, реши — куда бежать, в кого стрелять!» Куда же бежит человечество? Если оно не имеет цели… Куда оно движется?
Только по отношению к смерти человек движется. Только по отношению к смерти человек развивается. Развивается в покойника…
Андрюше стало тоскливо. Он постучал кулаком в кафельную стенку:
— Ма-а, который час?
— Четверть девятого, — ответила мать из кухни.
Андрюша быстро домылся. Выдернул пробку из ванны. Уу-х-р — утробно заурчало в трубе. Закрутился водяной водоворотик, такой же, в который ушла расстрелянная Аликом бутылка «Абсолюта».
Андрюша вытерся чистым, только из прачечной, полотенцем. Чистое полотенце не сушило, а сдирало кожу, как мелкая шкурка.
Андрюша поглядел на себя в зеркало. После мытья лицо стало красным. Не сразу разберешь ссадины и следы ударов. И глаза открылись. И губы стали четче. Андрюша схватил «Энциклопедический словарь» и понес его на этажерку.
— Иди кофе пить, — сказала мать из кухни.
— Сейчас, оденусь, — ответил Андрюша из большой комнаты.
Он быстро натянул свои еще студенческие джинсы, полосатую рубашку с коротким рукавом, причесался и понял, что рожок в голове оставался по-прежнему пуст. Отвратительно пуст, без единого патрона, а в «Ариадну» надо идти все равно. Надо отдать двадцать долларов. Не надо ему чужих подачек. Может быть, это и есть главный патрон?…
Андрюша сунул двадцатку в карман джинсов. Удивился, что в камуфляже остались еще триста от Алика, он и забыл про них.
Андрюша достал из дембельского альбома неиспользованный солдатский конверт без марки, положил туда деньги, заклеил, написал вместо адреса: «Алику с приветом» и сунул конверт обратно в дембельский альбом. Он успокоился. Стало легко и свободно.
Вот же его главный патрон! Вот! Пошли они по всем этажам! Туда, куда ушел кошмарный вчерашний день второго августа. Он уже никогда не вернется! Никогда. Это и есть единственная объективная реальность в этом движущемся и развивающемся материальном мире. К счастью, умирает не только человек, умирает и вся шелуха, все неприятности, все загадки, условности. Все умирает, остается только свобода двигаться и развиваться, как ты сам пожелаешь! Пускай неизвестно куда! Можно ведь получать кайф от самого этого процесса, от движения и развития, а на все остальное плевать!
