лошадей на снег низкого берега, навстречу ельчанам…
Как вдруг истошное, оглушительное конское ржание огласило окрестности!
Неподкованные жеребцы, напоровшиеся с разбега на чеснок, плохо различимый в утоптанном снегу (особенно когда во весь опор скачешь на замерших пешцев врага!), дико, оглушительно взревели, падая на лед или пытаясь встать на дыбы! При этом их еще и таранят напирающие сзади животные, чьи наездники так и не успели затормозить… А мгновением спустя к реву лошадей добавился и отчаянных крик монголов, придавленных сотнями килограмм живого веса и так же напоровшихся на рогульки при падении! Узкие, тонкие и довольно длинные жала «ежей» как нельзя лучше подходят для пробития любого доспеха…
А в воздух из-за спины уже взлетели стрелы полусотни Кречета — и всего удар сердца спустя к ним добавились наши собственные «дары смерти» все с теми же бронебойными наконечниками…
— Все, уходим! Помогите раненым!!! И сразу к лесу, сразу!
Вдобавок к своим словам, я вновь прижал к губам рог — и в этот раз протрубил в него лишь единожды, подав сигнал отхода и дядьке, и воеводе. Да, на льду теперь образовался настоящий завал из туш животных и людских тел, здесь противник еще не скоро пройдет. Но уж больно резво тургауды бросились в обход по низкому берегу — коли промедлим, окружат! А в ближней сшибке мы бронированным гвардейцам не соперники…
Стараясь замедлить противника, второй арбалетный залп дали ратники Ельца — пока еще на пределе боя самострелов. Эх, всем хорошо это оружие, только перезаряжается долго!
— Твердислав Михайлович, отводи людей, отводи!!!
Мой отчаянный крик, как кажется, заглушает рев раненых людей и животных. Но когда я уже вновь хотел затрубить в рог, на грани слышимости вдруг различил знакомый голос воеводы:
— Мы прикроем! Третий раз стрельнем, и тоже отступим!
Что же, раз так… Прикрытие нам действительно не помешает — вои Кречета только вступили на берег, а мои вои буквально на руках тащат нескольких раненых. Заготовленные волокуши дожидаются нас только на границе леса, а до него ведь еще нужно успеть добежать!
Так что пускай порубежники нам помогут…
Проходит всего пара-тройка минут заполошного бега — а я уже едва ли не выбился из сил! Тяжело хрипя и в очередной раз стерев стекающий в глаза пот со лба и бровей, я замираю на месте — осмотреться и хоть немного восстановить дыхание.
Что же, с отарами овец и лошадьми получилось вполне успешно! Конные дружинники Захара Глебовича обогнули скотину по льду и успели отогнать ее на полверсты — так, что хвост колонны теперь уже едва ли не теряется из вида. А остальные гриди, вставшие на лыжи, также отступают к лесу — довольно спешно, метрах в трехстах впереди нас. Если что, на помощь поспеют — но лучше бы этого «если что» не случилось…
Обернувшись к противнику, я замер в предвкушении — ворог уже практически поравнялся с полоской чеснока, разбросанного в снегу у берега! Всего парой мгновений спустя первые всадники добрались до рогулек — и вновь раздалось оглушительное лошадиное ржание, вновь на снег валятся скакуны с отчаянно кричащими наездниками!
Вот только на берегу полоса преграды вышла заметно уже, и усеяна она «ежами» не столь густо. Не менее половины следующих впереди тургаудов сумели прорваться сквозь нее без потерь — хоть и замедлились… Но в следующую секунду в них ударил третий залп арбалетных болтов! После чего вои Твердислава Михайловича спешно встали на лыжи, и устремились к лесу…
— Поспешим братцы, нужно быстрее уходить!
Вновь несколько минут заполошного бега — и вот, спасительная полоса деревьев уже в двадцати шагах от нас… Но в очередной раз обернувшись, я замечаю, что монголы, после непродолжительного замешательства сумевшие миновать линию «ежей» (пусть и не без потерь!), уже практически нагнали елецких ратников! Несколько порубежников пали, сраженные стрелами, да не менее десятка воев сгинуло под копытами, саблями и копьями тургаудов, пытаясь помочь своим раненым — а в итоге принявших смерть в одиночку… И хотя нас с ельчанами разделяет метров сто двадцать от силы, ханские телохранители догонят их вдвое быстрее, чем те поравняются с лесом…
— Эх, братцы, еще чуть-чуть поднажать вам…
Тихо проговорив это себе под нос, я закричал уже гораздо громче:
— Вои! Раненых — на волокуши! Остальные — приготовить луки! Бьем бронебойными, навесом, на полтораста шагов! Как только наши приблизятся, отрезаем их от погони!
Дружинники Кречета, только-только поравнявшиеся с нами, также замирают на месте, вытягиваясь в одну линию и изготавливаясь к стрельбе. Вот он, момент истинной проверки мужских душ и сердец! Замерев на месте, мы ведь и сами подставляемся… Сложно это — вновь рисковать собой, когда спасение столь близко! Но никто не дрогнул, не попытался трусливо отступить в дубраву… Не зря говорят — русские своих не бросают! Видать издревле эта святая истина была известна нашим воинам!
— Бей!!!
В воздух кучно взмывает под сотню стрел — и, описав широкую дугу, они градом хлестнули по вырвавшимся вперед тургаудам. Наземь падает немного поганых, может, всего десяток — но это весь десяток панцирных всадников, едва не настигших наших соратников… Да и густо впившиеся в снег стрелы — какое-никакое, а препятствие для монгольских лошадей…
— Бей!!!
Очередной залп бронебойных «даров смерти» уже гуще врезается во врага. Потери монголов растут, заставляя их замедлиться и даря драгоценную фору нашим соратникам — но и в ответ уже летят вражеские срезни. Пока, правда, неприцельно — перед нами падают… Но это же и хорошо — ведь поганые покуда оставили в покое дружинников Твердислава Михайловича!
— Бей!!!
Очередные вырвавшиеся вперед гвардейцы падают наземь, пронзенные двумя-тремя стрелами вместе с лошадьми — и это становится последней каплей, охладившей пыл степняков. Играет нам на руку и то, что совсем близко к лесу татары свой скот не подводили, и здесь снег не вытоптан… Что заставило тургаудов поневоле сбавить темп! Часть наездников уже и вовсе замерли на месте — правда, натягивая при этом тетивы своих биокомпозитов…
— Щиты!!!
Сам я едва успеваю перехватить свой собственный из-за спины, да кое-как закрыться им, одновременно присев — так меньше шансов, что срезень зацепит незащищенную ногу. Моему примеру следуют и прочие вои — как раз вовремя! Сверху на сотню густо посыпались монгольские стрелы…
В этот раз мне крепко везет — ни один «дар смерти» не угодил в щит, и даже не упал рядом. А выглянув из-за кромки щита, я обнаружил, что преследующие нас вороги замерли, а большинство их и вовсе разворачивает лошадей к реке — видно вспомнили, что скот их угнали… Но самое главное, ельчанам осталось добежать до леса всего с полсотни шагов