цели, действий, также действия и несущественные, лишние, потому такая практика и формирует образ неадекватной, мифической действительности, поскольку в ней существенные стороны перемешаны с несущественными.
Таким образом, сама по себе успешная практика – ещё не залог формирования образа объективной действительности. В успешность практики (то есть в достижение поставленных перед нею целей) необходимо внести и жёсткий отсев существенных действий от несущественных, лишних. Успешную практику необходимо воспроизвести ещё определённое число раз, варьируя входящие в неё действия с целью выявления и отсева тех из них, которые на успешность практики никак не влияют (то есть являются именно лишними и затесались в общий перечень случайным образом в силу некритичности мышления). Только при избавлении от всяких лишних действий (которые, по сути, ритуалы, суеверия) успешную практику можно возвести в ранг адекватной.
Путь превращения необъективного "личного опыта" в объективный научный прост – достаточно из неадекватной практики "личного опыта" отбросить всё несущественное и оставить только существенное, что реально влияет на практический результат. Всё.
Именно и только действование с предметом, с явлением (что и называется практикой) открывает возможности познания сущности.
Если брать даже такое явление, как восприятие, то и оно зависит от действования определённых органов чувств, от активности самого субъекта. К примеру, обычный акт зрительного восприятия – это далеко не аналог фотографии, когда всё полученное изображение разом переходит в мозг, как готовая фотография выезжает из "Polaroid". Ещё в прошлом веке во многочисленных исследованиях было установлено, что визуальное восприятие того или иного объекта – процесс активный, осуществляемый за счёт микроскопических движений глаз (микросаккад). С помощью специальных приборов (методы оккулографии) показано, что глаз будто "ощупывает" предъявленный предмет, выделяя в нём важные признаки, на основании чего и строит итоговый образ предмета. Когда же с помощью специальных технических средств удаётся зафиксировать изображение относительно сетчатки и тем самым исключить эти "ощупывающие" движения глаза, то человек попросту перестаёт видеть. Неподвижный глаз слеп. Для построения визуального образа ему необходима подвижность. И подобным образом дело обстоит не только в сфере зрительного восприятия, но и в восприятии слуховом (для лучшей идентификации звука происходят постановочные движения головы; прислушивание), в восприятии вкусовом (движения языка по предмету в ротовой полости; распробование), в восприятии обонятельном (движения органов дыхания для усиленного втягивания воздуха с молекулами ароматного вещества; принюхивание). Про тактильное восприятие можно и вовсе не упоминать в силу его очевидной составляющей активности в виде ощупывающих движений. Всё это указывает на тот факт, что процесс восприятия – не некий одномоментный акт по типу фотографирования, а именно процесс, процесс активный, которому человек научается при жизни, с самого своего рождения в ходе многочисленных взаимодействий с предметами действительности. Первоначальный сигнал (визуальный, акустический, тактильный, обонятельный и т.д.) от объекта выступает лишь стимулом к его распознанию, а именно само распознание, построение психического образа реального предмета, осуществляется уже за счёт целенаправленной активности органов чувств. Именно в этой активности проявляется та самая "проверка гипотез", которые выдвигает наш мозг, о чём уже упоминалось выше, – именно в движении органа чувств проявляются его попытки проверить возникшую гипотезу относительно нового явления.
То есть и такой, казалось бы, элементарный процесс, как восприятие органами чувств, на деле представляет собой именно процесс, намеренную активность субъекта. Восприятие – это целенаправленное действование субъекта в отношении конкретного предмета действительности с целью его идентификации.
Хорошую иллюстрацию роли даже небольших действий в процессе построения адекватного зрительного образа приводит нейробиолог Крис Фрит.
"Для мозга между восприятием и действиями существует тесная связь. Наше тело служит нам, чтобы познавать окружающий мир. Мы взаимодействуем с окружающим миром посредством своего тела и смотрим, что из этого выйдет. Этой способности тоже не хватало ранним компьютерам. Они просто смотрели на мир. Они ничего не делали. У них не было тел. Они не делали предсказаний. Восприятие давалось им с таким трудом в том числе и по этой причине.
Даже самые простые движения помогают нам отделять один воспринимаемый объект от другого. Когда я смотрю на свой сад, я вижу забор, за которым стоит дерево. Откуда я знаю, какие коричневые пятна относятся к забору, а какие к дереву? Если согласно моей модели мира забор стоит перед деревом, то я могу предсказать, что ощущения, связанные с забором и с деревом, будут меняться по-разному, когда я двигаю головой. Так как забор расположен ближе ко мне, чем дерево, фрагменты забора движутся у меня перед глазами быстрее, чем фрагменты дерева. Мой мозг может объединить все эти фрагменты дерева благодаря их согласованному движению. Но движусь при этом я, воспринимающий, а не дерево и не забор.
Простые движения помогают нашему восприятию" (Фрит, 2012).
Просто сидя в позе лотоса, медитируя и пытаясь "прочувствовать" сущность мира, ничего принципиально нового познать невозможно, в этом вся суть.
Но если уже даже с таким элементарным процессом, как восприятие, необходимо действование субъекта, движения конкретных его органов, то что уж говорить о роли действия в таком сложном явлении, как интеллектуальное познание действительности, выявление внутренних связей в явлениях и между явлениями? В этом случае субъект вынужден действовать ещё более активно, подтверждая или отсеивая те или иные свои гипотезы.
Познавать действительность – значит вступить с ней во взаимодействие, оперируя ею и изменяя.
Приписываемая Гегелю цитата о том, что "лучшее, что может сделать ребёнок с игрушкой – это сломать её", если даже и не является действительно цитатой великого философа, то, тем не менее, прекрасно выражает суть проблемы и одновременно же выход из неё. В том же духе выражался и Жан Пиаже, один из самых весомых исследователей развития детского мышления, он говорил:понять – значит создать или преобразовать, создавая заново (Piaget, 1972).
3.1 Язык и счёт
как способы познания реальности
Может показаться, что порой человеку не нужна никакая практика, чтобы дознаться сущности явлений, достаточно просто лишь поразмыслить, прикинуть некоторые процессы и картины в уме, и сущность оказывается вычленена и схвачена. Но на деле это не совсем так. Это кажущаяся картина.
Если ребёнку примерно 4-5 лет, до того, как он овладел навыком счёта, показать два куска пластилина, скатанные в два одинаковых шара, и спросить, в каком из комков пластилина больше, ребёнок ответить, что одинаково. Затем, если один из комков раскатать в длинную колбаску и снова спросить, где теперь пластилина больше – в комке или колбаске, он ответит, в колбаске (Пиаже, 1969).
Или если выложить перед ребёнком две нити с одинаковым числом бусин, размещённых на одинаковой протяжённости, и спросить, равное ли число бусин в обоих рядах, ребёнок ответит "да". Но если затем взять бусы одного из рядов и растянуть, разложив на большем расстоянии
