Рейтинговые книги
Читем онлайн Искажение - Герман Канабеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 43
настигла, когда та вползала на платформу станции Заря. Замерла ненадолго, переводя дыхание и собираясь с силами, и как только электричка тронулась, набросилась сначала на нее, а затем и на весь видимый мир. Дождь хлестал по крышам вагонов с такой силой и остервенением, будто хотел пробить насквозь своими серебряными стрелами, превратить в дуршлаг. Не справившись с электричкой, гроза заменила во всем мире воздух водой. За окном деревья склонили головы до самой земли. Некоторым непокорным головы поразбивало молниями. И когда, казалось, наступил конец времен, и ничто и никогда уже не будет прежним – не заблестит солнце, не отступит вода, а ветер станет только крепчать, молнии будут бить все точнее и точнее, бросят колотить деревья и примутся за людей, – гроза прекратилась. Схлопнулась так резко, словно бог устал от шума и долбанул в ладоши. В электричке сразу стало душно, и Горчинский увидел, что старуха засобиралась к выходу.

Толпа спустилась с платформы и почти в полном составе выстроилась в очередь перед небольшим магазином с баннером – «Продукты». Получив заветное, люди перепрыгивали через лужи, оставленные дождем, кто-то, отчаявшись, смело шлепал прямо по ним. Город понемногу откусывал от очереди, небольшими кусочками, прятал в своей утробе людей.

Старуха жила в двухэтажном деревянном доме на два подъезда, такие называют бараками, на первом этаже. Горчинский и не думал, что подобное еще существует. Кособокий, уставший и обкусанный по углам, этот дом не только существовал, он был полон жизнью так, как бывает полон жизнью подгнивающий на жаре труп. Горчинский заметил несколько пластиковых окон, нелепо и неуместно сверкающих белизной рам на фоне сине-зеленого фасада. «Удивительно, насколько оптимистично настроенными могут быть люди. Совсем не унывают. Эти окна стоят больше, чем весь дом. Он может сложиться от крепкого порыва ветра или сам по себе от дряхлости. Но они в него верят. Вон даже спутниковые тарелки торчат», – подумал Горчинский.

Старуха с внуком зашли в подъезд. Через минуту в одном из окон первого этажа зажегся свет. Занавесок на окнах не было. Вся кухня, где старуха из мятого пакета «Пятерочка» выложила на стол пачку чая и кулек с печеньем, просматривалась насквозь. Через некоторое время старуха вышла из подъезда с зеленым пластиковым ведром в руках, зашла за угол и выплеснула содержимое. Несмотря на то что Горчинский стоял поодаль, до него донесся резкий запах настоявшихся за день фекалий.

Когда бабка вернулась, на кухню вошла женщина помоложе с крашенными в светлый волосами. Нельзя было не заметить их общего сходства, и Горчинский справедливо решил, что это дочь старухи. Она что-то говорила, уперев руки в бока, и Горчинскому показалось, что она сейчас похожа на не в меру разжиревшую кобру. Бабка что-то отвечала, и Горчинский был раздосадован тем, что не может слышать разговора. Старуха подскочила к дочери, схватила за волосы и дернула с такой силой, что та повалилась на пол. Пацан, сидевший на стуле за столом и пытавшийся развязать кулек с печеньем, бросился на подмогу матери, но получил оплеуху и тоже оказался на полу.

Горчинский посмотрел расписание электричек в приложении на телефоне и поспешил на станцию. Электричка уходила через двадцать минут. Дома он кинул в рюкзак дальнобойную камеру со встроенной прослушкой по лазерному лучу. Горчинский еще успевал добраться обратно и вернуться в Москву на последней электричке. На месте он закрепил камеру на ближайшем дереве так, чтобы она могла смотреть на оба окна квартиры старухи. Горчинский проверил звук, лазер снял вибрации стекла, в квартире бормотал телевизор. Проверил ночную съемку и, убедившись, что все работает, поспешил на станцию, боясь не успеть на электричку.

Горчинский запрыгнул в вагон в последний момент и никак не мог отдышаться. В вагоне кроме Горчинского был только один пассажир. Мужчина сидел в самом начале, и Горчинский видел только его бритый в ноль затылок. Горчинский достал телефон и вошел в систему. Старуха с дочерью пили чай за столом на кухне. Казалось, между ними и не было никакой ссоры. Он приблизил картинку. Старуха ловко прихлопнула ладонью таракана, вздумавшего пробежаться по столу, и щелчком скинула на пол.

– Что молчишь? – спросила старуха.

– А что говорить, ты же опять свое заладишь, – ответила дочь.

– Конечно, а зачем нищету плодить?

– Ну вот.

– Так ответь.

– Мам, вот о чем ты вообще, а? Я когда рожала, по-твоему, знала, что жизнь вот такой вот получится? – она обвела взглядом кухню.

– Разве было похоже, что будет как-то иначе?

– Я надеялась.

– Надеялась она. – Старуха подняла с пола прихлопнутого таракана, положила на стол и щелчком пульнула в дочь.

– Ну вот зачем?

– А нечего нищету плодить.

– Ты сама, что ли, лучше? Меня зачем тогда родила?

– А я тебя рожала, когда все хорошо было. Кто знал, что целая страна исчезнет?

– Отговорки. – Дочь вскочила из-за стола, нервно прошлась по кухне и села обратно.

– Ну да, отговорки, но я уже никого не рожу, а вот ты и сынок твой обязательно продолжите.

– Да твое-то какое дело? Чего ты не уймешься?

– Такое! Прекращать с этим надо.

– Ты ненормальная! Ненормальная! Покоя от тебя нет никакого. – Дочь встала и вышла с кухни.

– Будет тебе покой, – тихо сказала старуха и улыбнулась.

Горчинский посмотрел в окно. Темень стояла такая, что казалось, будто электричка несется в открытом космосе без звезд, планет и их спутников. Он посмотрел на единственного попутчика. Теперь тот сидел на другой стороне вагона и чуть ближе к Горчинскому.

Старуха достала из-под стола пластиковую бутылку, доверху наполненную прозрачной жидкостью. Открыла, понюхала и отпрянула, видимо, от резкого запаха. Она закрыла бутылку и убрала обратно. Прошло около часа. До конечной – Курского вокзала – оставалось минут десять, и только теперь старуха, до того сидевшая окаменевшей, пошевелилась. Она снова достала бутылку. Горчинский максимально приблизил картинку. Старуха встала, пошарила около плиты, нашла коробок спичек; с коробком и бутылкой пошла в комнату, где на кровати спали дочь и внук. Горчинский включил ночную съемку. Старуха подошла к кровати. Мальчик проснулся, посмотрел на нее и спросил:

– Гореть?

– Гореть, – ответила старуха и щедро плеснула из бутылки на кровать.

Парень спрятался под одеяло. Старуха чиркнула спичкой, и когда та разгорелась, сунула в коробок и бросила его на кровать. Пыхнуло быстро и жарко. Старуха выскочила из подъезда. Дом загорелся слишком быстро, будто уже тлел долгое время. Только из соседнего подъезда успело выскочить несколько человек. Горчинский убрал телефон в карман. Электричка уже сбавила ход и теперь медленно, даже слишком медленно подходила к Курскому вокзалу. Горчинский посмотрел на своего единственного попутчика. Тот по-прежнему сидел к нему спиной, но теперь в шляпе. Он повернулся к Горчинскому. Лица у него не было, только огромный безгубый и беззубый рот. «А нечего нищету плодить», – сказал этот рот. Горчинский хотел вскочить, но

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 43
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Искажение - Герман Канабеев бесплатно.
Похожие на Искажение - Герман Канабеев книги

Оставить комментарий