Тереска и Шпулька очень подробно описали три преступные личности, несколько раз процитировав их разговор. Они с сожалением признали, что особых примет, которые бросались бы в глаза и позволили бы узнать злодеев на улице, не было.
— У него была волосатая спина, — сказала после долгого размышления Шпулька.
— У которого?
— У того, с лопатой.
— Не годится. Сквозь одежду этого не видать, а голым он по городу ходить не станет.
— У того, с галстуком, было тупое выражение лица, — неуверенно заметила Тереска.
— Тоже не пойдет. Тогда каждого второго надо было бы арестовывать…
Насчет роста тоже трудно было что-нибудь установить, учитывая, что стоял только один, а двое сидели. То, что они были полураздеты, не позволяло описать их костюмы. Участковый мрачнел все больше.
— И когда, они говорили, это преступление должно состояться?
— В два. Ночью, поскольку был разговор о том, что люди должны спать.
— Ага… А место они называли?
— Около скверика.
— Ну да. И на машине?
— На машине.
— Ну да… Только по огороду и сможем их найти. Иначе не получится.
Вопреки горячему нежеланию Терески и Шпульки было решено, что наутро, до начала школьных уроков, лучше всего в половине седьмого утра, они приведут представителей властей на подозрительный участок, а милиция позднее без труда дознается, кто хозяин и кем были его гости. Надо все устроить очень осторожно, чтобы преждевременно не спугнуть преступников. Поэтому действовать надо рано утром.
Как Тереска, так и Шпулька согласно и категорически заявили, что этот участок они смогут найти только тем путем, каким на него попали. Ни о чем другом не может даже идти речь. В спешке и с испугу они даже не заметили, как выглядит все окружение, поэтому понятия не имеют о том, как расположен этот участок по отношению к нормальному входу. В результате этого заявления на следующий день в половине седьмого утра четыре человека перелезли через наглухо закрытые ворота на тылах садовых участков. Участковый, правда, пытался подобрать к воротам ключ, но замок так заржавел, что ни одна отмычка его не взяла. А спрашивать ключ по соседям участковый опасался, чтобы не расплодились слухи.
— Это тут, — сказала Тереска, остановившись на дорожке.
— Ну что ты! — запротестовала Шпулька, — это там!
— Ты что?! Тут! Вот стол, а тут он копал!
— Ничего подобного. Стол стоит там, ты же видишь! А здесь сидел этот, с горохом.
— Так ведь это было возле дорожки, перпендикулярно к ней!
— Вот именно. Перпендикулярно к этой дорожке!
— Решайтесь на что-нибудь, уважаемые панны, — безнадежно предложил участковый. — Мы же не можем заниматься всеми людьми со всех огородов.
Но с уважаемыми паннами сладу не было. Каждая из них категорически стояла на своем, при этом подозрительные участки, расположенные на расстоянии двух десятков метров друг от друга, выглядели действительно почти одинаково. На каждом из них стоял стол, возле него лавочка, возле лавочки росло большое дерево, а посреди был свежевскопанный кусок земли. Несколько замечаний Кшиштофа Цегны, которые тот высказал во время вчерашнего допроса и сегодняшнего посещения подозрительного места, заставили Тереску и Шпульку почувствовать себя героинями дня. То, что будущую жертву преступления надо спасти, не вызывало у них никакого сомнения. Они пытались помочь этому всеми силами.
В конечном итоге участковый решил проверить оба подозрительных участка и сориентироваться поближе в действиях их хозяев. Все вместе могло оказаться ошибкой, но могло и навести на след серьезной аферы. Участковый любил быть в курсе того, что творится на его территории. Кшиштоф Цегна упорно толкал его на активные действия. В нужный момент они устроили бы очную ставку бандитов со свидетелями.
— Слушай, — задумчиво сказала Шпулька, когда они обе исключительно рано оказались возле школы. — Мы, наверное, безнадежно глупы.
— Может быть, — признала Тереска. — А что?
— Потому что сад у нас под носом. Когда вчера я перелезала через все это, я ясно увидела, как поблизости от меня на участке растет что-то похожее на питомник саженцев. Я запомнила, где это. За каким чертом нам таскаться по незнакомым садоводам, когда этого, что рядом, я, можно сказать, знаю.
— Так ведь его одного нам мало. Нам нужна была тысяча деревьев, да? Даже если бы у него столько было, всех он все равно не отдаст. Сегодня мы к нему пойдем, но потом придется ехать и ко всем остальным. И слушай, может быть, у этого садовника тоже надо будет взять адреса, потому что в тех местах, про которые нам сказали бандиты, они могут на нас устроить засаду.
Шпулька вросла в тротуар.
— Ты с ума сошла? Почему?
— Так ведь они про нас ничего не знают. Они за нами не шли, мы им не сказали, что за школа, вообще ничего им не сказали. Если они соберутся нас убивать, то должны искать нас в каком-нибудь заранее условленном месте. Пошли же, ты что, собралась тут до скончания века стоять?
— Боже, Боже!! — простонала Шпулька. — За какие грехи мне все это приходится терпеть?! Мне на дух не нужны такие сенсации, если бы я знала, что из того выйдет, я бы вчера ногу сломала! Это тебе хочется иметь яркую и богатую жизнь, а не мне!
— Ничего страшного, сломать ногу ты всегда успеешь. Не преувеличивай, пока что ничего особенного не происходит. А этот Скшетуский мне кажется симпатичным, и сама посмотри — он же прав.
— Прав-то он прав, — буркнула Шпулька, с неохотой плетясь к школе, — а вот черной бороды ему не хватает… Но мне в этом принимать участие не обязательно! Я тебя очень прошу, устрой себе эту красочную и насыщенную жизнь без меня!
Действительно, с самых малых лет, с того момента когда она научилась читать, а может быть, и раньше, Тереска горячо мечтала иметь бурную и насыщенную жизнь. Всякая мысль о стабильности, застое, неподвижности была ей противна. Теперь она все же пришла к выводу, что благосклонное Провидение, удовлетворяя ее запросы, немного переборщило, потому что жизнь стала разнообразной до сумасшествия.
Непосредственно после уроков ей надо было наносить визиты различным садовникам и огородникам, которые широко расплодились по окраинам города, и максимально напрягать мозги, чтобы склонить их к благотворительности. Это длилось долго и было весьма мучительно. Затем ей приходилось бежать на свои репетиторские уроки, которых набралось уже шесть в неделю, что давало ослепительные надежды на поправку финансового положения, но катастрофически съедало время. Затем ей надлежало заниматься запланированными косметическими процедурами, масками, гимнастикой, массажем головы, травяными умываниями, наукой стрелять глазками и прочими сложными вещами. Поздно вечером она вместе со Шпулькой отправ¬лялась за выпрошенными саженцами. Вдобавок пришлось начать делать уроки, поскольку школа предъявляла свои неумолимые требования. Все вместе не оставляло ни минуты времени на то, чтобы терзаться из-за Богуся.
Перевозка саженцев была сознательно перенесена на как можно более позднее время, потому что происходила она весьма оригинальным образом и возможность скрыть ее под покровом ночи успокаивала девочек. Кроме того, было известно, что Богусь не придет позже чем в восемь, поэтому позже восьми она могла спокойно выходить из дому, так что все, вместе взятое, получалось весьма неплохо.
Среди обилия различного хлама у Шпульки отыскались антикварные сани, которые ее отец сделал сам после Варшавского восстания, в последнюю военную зиму, чтобы возить на них картошку. Не располагая ничем другим, он использовал для этой цели круглую столешницу от огромного дубового стола, немного отпилив ее с обеих сторон. Благодаря этому размер саней был метр на метр двадцать, а сидели они на полозьях, взятых от какой-то брички или даже кареты. По просьбе Шпульки ее старший брат, Зигмунт, демонтировал полозья и поставил это чудовище на колеса от старого детского велосипедика. Все вместе выглядело весьма необычно: впереди находился ремень, за который можно было тянуть, а сзади торчала железная дуга, для того чтобы держаться и толкать. Нагруженный ворохом привязанных шпагатом саженцев, этот дикий вид транспорта ни на что не был похож и неоднократно вызывал нездоровый, по мнению Терески и Шпульки, интерес прохожих.
— Мы похожи на сборщиков утиля, — с омерзением сказала Шпулька.
То, как они выглядели, в этом случае было Тереске безразлично, однако средь бела дня привлекать к себе внимание не хотелось. Того только не хватало, чтобы случайно наткнуться на Богуся! После первой кошмарной встречи последствия могут быть необратимые…
Прошло три дня. Пани Марта терзалась черными мыслями. До сих пор она была склонна думать, что пани Мендлевская наверняка ошиблась. Тереска не относится к дочерям, из-за которых у родителей бывают неприятности, и у пани Марты не было оснований беспокоиться насчет ее жизни. Однако же теперь Тереска стала с пугающей регулярностью уходить из дому после восьми вечера и возвращаться около одиннадцати, избегая разговоров со своими домашними. При этом она производила впечатление физически вымотанного человека.
