Готовься потихоньку. Я пришлю за тобой.
Берта подошла к двери, и она бесшумно распахнулась. В свете коридорных ламп, я увидел дворецкого. Дверь так же бесшумно закрылась.
Я встал с кровати, натянул трусы и заходил по комнате. Нестерпимо хотелось пить и курить. Я подошел к стене и выругался, так как не мог найти панель, на которую нажимала Ирма. Приглядевшись повнимательней, хлопнул по ней, достал из холодильника бутылочку пива, свернул крышку, и залпом выпил почти половину. Голова немного прояснилась.
– Еб твою мать, – выругался я вслух. – Еб. Твою. Мать.
Я не мог до конца поверить в происходящее. Не то, чтобы я был далек от всех хитросплетений жизни аристократов. Все-таки, много лет подряд мы вместе учились и развлекались. Но такой резкий поворот в моей, в общем-то спокойной, жизни, меня глубоко поразил. Еще несколько дней назад, я стоял чумазый под конвейером, пытаясь его запустить, и думать не гадал, что какая-то Берта следит за моей жизнью. Я сел на кровать, сделал большой глоток и задумался. Она была самой красивой девушкой, с которой я когда-либо делил постель. Умная, веселая. Я подошел к окну и сел на широкий подоконник. «Берта», – с нежностью подумал я. «А Алиса?» – вдруг громко спросил внутренний голос. «А что Алиса? Будет с нами жить. Алиску я не брошу в любом случае». Мда, уж. Вот это называется крутой поворот. Я допил пиво и задрал голову на разбрызганные точки созвездий в ночном, безоблачном небе.
Ярко освещенная веранда безнадежно доминировала над обступившей ее со всех сторон летней ночью. На горизонте, огненные грозди городов казались заблудившимися в непроглядной тьме крохотными светлячками. Гектор с Бертой уже сидели за столом и тихонько разговаривали. Я поздоровался с Гектором, поцеловал руку девушке и сел.
Гек с интересом посмотрел на меня. Берта смутилась.
– Нет, нет, нет. Аскольд! Сколько можно говорить, не нужно поливать цветы этим дерьмом, – раздался приятный баритон.
Гектор мгновенно вскочил со стула. Чуть помедлив поднялась и Берта. Я посмотрел на них и тоже поднялся. Двери, ведущие на веранду, распахнулись. Высокий мужчина в простой, хлопковой рубахе стремительно вошел, поздоровался с Гектором за руку, расцеловал Берту и остановился напротив меня. Широкая рама плеч. Легкая проседь в волосах. Серые глаза, словно воронка затягивающие твой взгляд. «Лет двести, не меньше», – подумал я про себя. Так вот вы какой, мистер Стайн. Хозяин заводов, газет и пароходов.
Стайн протянул мне руку. Рукопожатие было спокойным, но крепким.
– Дональд, – представился он.
– Владимир Арсеньев, сэр, – ответил я.
– Я знаком с вашим отцом. Настоящий мужчина. Достоин уважения.
– Спасибо, сэр.
– Ну, присаживайтесь дети мои, – улыбнулся он.
Все расселись. На веранде, кроме нас, было еще несколько андроидов и Аскольд. Стайн взял хрустальный графин и налил мне и себе. Гектор налил Берте. Дональд поднялся. Мы тоже встали.
– Я хочу выпить за то, что прошел еще один прекрасный день, и мы живы и здоровы. И тихий шепот звезд убаюкивает наши сердца и обещает спокойную ночь.
– Jus vitae ас necis, – негромко сказали Гектор с Бертой и выпили залпом. Я промолчал, но выпил вместе с ними.
Обстановка сразу разрядилась. Стайн много шутил. Гектор смеялся как дурачок. Берта молча орудовала ножом и вилкой. Я наслаждался стейком.
– Володя?
Я жевал очередной кусок, и вначале даже не понял, что Стайн обращается ко мне на русском. В нашем веке, вся планета болтает на Англикосе, языке на основе английского, но с более простой грамматикой. Он обязателен к обучению с самого рождения. Алиска говорила со мной на русском. Но чтобы кто-то другой, чужак, а не житель Княжества знал русский язык – это было довольно необычно.
– Извините, – я вытер губы салфеткой, – я не ожидал. Даже немного растерялся.
– Я вас понимаю. Жаль, что на русском сейчас разговаривают только носители. Русский просто великолепный язык. Глубокий. Красивый. Я начал им увлекаться еще со времен Второго Крестового. Изумительный язык. Я вот что хотел спросить. Так сказать, услышать ответ «из первых рук». Почему в Княжестве столько «отказников»? Ведь большинство людей на планете, без малейшего колебания, присягают Совету. Выбирают комфорт, безопасность, уверенность в завтрашнем дне, в конце концов. Княжество Российское – совсем другая история. Несмотря на то, что многие выбрали жизнь под контролем Совета, вот вы, например, миллионы людей все еще живут на диких территориях. В лесах. Покоряют тайгу. Кормятся с земли и охотой? Что с вами, русские, не так? – Стайн смотрел на меня с улыбкой.
Я задумался на минуту. Берта с Гектором, конечно же, услышали перевод в микронаушниках, и теперь ждали моего ответа. Гектор с надменным видом, откинувшись на стуле. Берта, с какой-то затаенной надеждой и страхом в глазах.
– Знаете, Дональд, я не силен в истории. В Академии я изучал совсем другие вещи. Но насколько я помню, русские очень долго жили под чей-то властью. Я говорю о простом человеке. О простом русском человеке. Сотни веков, маленькая верхушка имела все. «Неприкасаемые» решали кого казнить, а кого миловать. Они могли убить или искалечить любого человека и продолжать жить абсолютно спокойно, зная, что любая подлость, любая мерзость сойдет им с рук. Они презирали так называемое «быдло», то есть людей, которым не повезло родиться в «нужной» семье. Презирали тех, чьи моральные принципы не позволяли им воровать, лгать, предавать, убивать ради материальной выгоды. В то время, как некоторые еле-еле сводили концы с концами и думали, чем прокормить своих детей, эта так называемая элита, купала в шампанском своих любовниц, тратила безумные деньги на драгоценности и развлечения, а самое мерзкое, пыталась доказать остальным, кто честно работал от рассвета до заката, что они плохо работают. Что работать нужно больше. Что люди, которые работают по шестнадцать часов в день, работают мало. Что они – лентяи.
Я обвел глазами всех за столом:
– Я ни в коем случае не пытаюсь оскорбить Совет 300 проводя такие параллели, но слишком долго русские мечтали о справедливости. О простой справедливости. Причем мы не говорили о том, что у всех должно быть все. Мы понимали, что неравенство, всегда будет на нашей земле. Слишком огромная страна досталась русским. Слишком тяжелая была у нее судьба. Слишком много разных наций жило под одним солнцем. Но «неприкасаемые» потеряли чувство реальности, и жестко за это поплатились. А после войны с Халифатом, когда страна раскололась, многие увидели в этом возможность жить свободно. Надеясь только на себя и на свои руки.
Стайн задумчиво смотрел на меня, постукивая пальцем по нижней
