глупо сидеть в капсуле всё время, в страхе перед неизвестными бактериями и вирусами и ожидая, вдруг нас кто спасёт. К тому же я совершенно случайно попал пальцем в небо: спасать нас было некому. Но тогда я просто подумал, что после того как мы перестали выходить на связь, майор Фролов мог приказать высадиться в другом месте, а значит, нам надо было дойти до пирамид, чтобы встретиться с нашими.
— Это из-за Гриценко такая фигня случилась, — пробормотал Костин. — Я слышал его на связи. Он заставлял пилотов приземляться как можно ближе, чтобы по джунглям потом не так долго шастать. Сидел рядом с пилотом, пока меня Терёхин в хвост не прогнал.
— Отставить рядовой! — приказал я.
Для полного счастья нам как раз не хватало ещё обсуждать пусть и покойное, но командование. И хоть я тоже много чего думал в адрес погибшего старлея, но старался держать это при себе.
Впрочем, дверь мы вскрыли шустро. Я приказал собрать, что не сгорело, а даже если подпалилось, то всё равно тащить наружу, потом разберёмся, а пока бойцы выполняли приказ, я заметил вторую капсулу, которая совершенно наглым образом рухнула рядом с нашей. На это я, честно сказать не рассчитывал, полагая, что второй спусковой аппарат могло и занести куда-то очень далеко. Или близко, но без разницы, мы бы всё равно не нашли.
Вот честно, знай я, чем всё это закончится, я бы не стал её вскрывать, пусть без помощи извне, находящиеся там вряд ли выжили. Но тогда… Я очень надеялся, что остался в живых старший лейтенант Гриценко или прапорщик Ломов. На худой конец, старший сержант Грибаидзе, хотя от него вообще не было бы никакого толка. Мне очень не хотелось командовать отрядом, который должен выполнить сложную и опасную военную операцию. И это несмотря на то что тогда я ещё рвался в офицеры, хоть и насмотрелся на всякое, за полтора года войны, которую мы потихоньку проигрывали. Но я отдавал себе отчёт, что от любого офицера или хотя бы опытного прапорщика, толку будет больше. И я был прав. С толковым командиром мы могли бы дойти до пирамид без потерь. Не уверен, что обнаружили бы Артефакт, а возможно, бы нашли, но не сразу. Короче, вилами по воде всё это писано. Если бы да кабы, как выражалась моя бабушка, во рту росли грибы. Отставить. Правильно не во рту, а в роте!
И что немаловажно, следовало проверить, вдруг во втором аппарате работает связь и попытаться сообщить на доставивший нас сюда космический корабль, что экспедиция погибла почти в полном составе и получить хоть какие-то инструкции. В тот момент я не знал, что, высадив нас, корабль покинул эту звёздную систему, вернувшись на Полигон.
После того как мы вскрыли второй летающий аппарат и узрели, что осталось внутри от второго отряда, то чуть не проблевались. Чуть, это потому что какой-никакой боевой опыт у нас был, а значит, фарш, в который порой превращаются человеческие тела, видели и не раз. Правда, внутри капсулы это зрелище было более жутким чем во время битвы.
— Капец, — сказал Мишаня, отпрянув от двери. — Что делать-то будем?
— Снимать штаны и бегать. У нас приказ, ефрейтор Филиппов, если вы забыли, — злобно отозвался я, потому что мне и самому стало не по себе. — Идти к пирамидам, и пытаться взять под контроль здешний портал.
— А как мы их найдём, а если всё-таки сможем дойти, то как включим? Кто-нибудь из вас разбирается во всей этой инопланетной технике? — нервно вскрикнул подошедший Костин. — С нами был только один учёный, если не считать Терёхина — Саакян, он вон там лежит!
Солдат потыкал пальцем, внутрь аппарата с фаршем. Понятно. Неопытный солдат первый раз попал в нестандартную ситуацию.
— Отставить истерику, рядовой Костин, — сердито приказал я, потому что меня начало раздражать всё происходящее. — Мы с ефрейтором Филипповым, в свободное время не по бабам шлялись, а ходили на курсы, изучали технологии пришельцев. Или всё-таки сможем починить связь, и нам с орбиты объяснят, что делать. А может…
Мой вдохновляющий монолог был самым наглым образом прерван чьим-то стоном. Мы втроём переглянулись.
— Оттуда, — сказал Мишаня, мотнув головой в сторону капсулы и почему-то побледнев при этом.
— Может, Саакян? — робко спросил Костин.
— Даже если и не он, всё равно нам его доставать. Не бросать же здесь товарища?
Мишаня и Костин очень недобро посмотрели на меня.
— Я полезу, — сказал я. — А вы ефрейтор Филиппов, пока выставьте боевое охранение и посмотрите, что у нас есть, что мы можем взять с собой, а что лучше оставить.
Озадачив личный состав, я прикрыл лицо куском ткани, чтобы было легче дышать и запах не валил с ног, а сам полез во внутренности второго спускового аппарата.
— «Только бы не потерять сознание» — билась в голове единственная мысль. — «И авторитет упадёт, да и валяться среди этого фарша такое себе удовольствие. Вот какой же всё-таки Гриценко долбоклюй. Хоть и нехорошо так думать как о покойнике, так и о старшем по званию. Ну какого планетарного буя, он тащил нас поближе к линии? Блин, прогулялись, бы по джунглям, не сахарные, ничего бы с нами не случилось. Во всяком случае хуже бы не было чем то, что мы имеем сейчас».
Постепенно среди людских останков, удалось найти единственное неповреждённое тело. Я осмотрелся ещё раз. Действительно, только одно. Присмотрелся получше и чуть не застонал от разочарования. В той мясорубке, которой стал второй спусковой аппарат, выжила ефрейтор Полина Новикова, которая была неплохим бойцом, но нам нужен был или командир, или учёный. Однако, не бросать же её там одну? Поэтому
