— Лично мне они не кажутся такими уж монстрами, — сказал Нож.
Радиша бросила сердитый взгляд на него:
— Чтобы стать жрецом, считаются необходимыми образование и честность с товарищами. Обманники не брезгуют ничем в своей преступной деятельности. Раз в год они распределяют свои трофеи и награды в соответствии с тем, как жрец оценивает вклад каждого члена секты в дело прославления Кины. А в случае спора, чтобы аргументировать свои решения, жрец ведет подробную хронику деяний клана.
— Превосходно, — резюмировал Лебедь. — Но каковы ваши планы в отношении нас? Надо полагать, нам придется тащить с собой Копченого, чтобы выяснить, что на самом деле произошло с людьми Хозяев Теней.
— Да.
— С какой стати?
— Мне казалось, я достаточно объяснила. — Радиша старалась держать себя в руках. — Если это действительно была Кина, нас ожидают неприятности посерьезнее. И Хозяева Теней в сравнении с этим нам покажутся невинными овечками.
— Я вас предупреждал! — завизжал Копченый. — Я вас предупреждал сотни раз. Но вы слушать не хотели. Вы думали, что сторгуетесь с самим дьяволом.
— Заткнись! — Радиша метнула в него свирепый взгляд. — Я, как и Лебедь, устала от тебя. Идите и узнайте, что произошло на самом деле. По возможности попытайтесь выяснить все об этой женщине — Госпоже.
— Этим готов заняться я, — сказал Лебедь, ухмыляясь. — Идем, приятель. — Заграбастав Копченого, он обратился к Радише: — Как думаете, сумеете справиться без нас с Джахамараджем Джахом?
— Смогу.
Ждали Ножа и Копченого, уже взгромоздившись на лошадей и готовые к отправке. Тут Лебедь спросил:
— Корди, у тебя нет такого ощущения, будто тебя заманили в лес и оставили там одного, а вокруг глубокая ночь и ни зги не видно?
— Ага. — Привычка думать у Мотера была развита несколько больше, чем у Лозана и Ножа. — Они боятся, что мы узнаем правду и откажемся участвовать в этом деле. А их положение отчаянное. Они потеряли Черный Отряд, а мы — это все, что у них осталось.
— Как в старые добрые времена.
— Ага.
Старые времена. То есть до того, как пришли профессионалы. Тогда страна, которая стала их домом, поневоле сделала из них своего рода капитанов, так как враждующие между собой религиозные секты не могли мириться с тем, что приходится подчиняться неверующим. Год, проведенный здесь, когда пришлось играть роль поводырей — хотя и сами едва ли были зрячими, — преодолевая политические барьеры на каждом шагу, убедили Лебедя в том, что Нож был прав в своем убеждении. Мир не пострадает от того, что в нем исчезнет несколько сотен тысяч жрецов, считающих себя избранными.
— Ты веришь в ее болтовню о Кине?
— На мой взгляд, она не то чтобы врет… Просто забыла сказать нам всю правду до конца.
— Может, когда мы вытащим Копченого отсюда миль на сорок, нам удастся выбить эту правду из него?
— Возможно. Однако не следует забывать о том, на что он способен. Вдруг, если мы его напугаем, он захочет продемонстрировать нам свои колдовские таланты. Так, все. Они идут.
Копченый плелся словно на эшафот. Нож всегда выглядел несчастным. Но Лебедь знал, что тот на самом деле доволен. Нож рад предоставившейся теперь возможности дать кое-кому под зад.
Глава 11
Раненый думал, что находится во власти наркотического сна. Как врач, он знал, что наркотики странно действуют на сознание. А грезы были подавно странными… Он никак не мог стряхнуть их.
Осколок разума, пульсирующий в какой-то точке его мозга, наблюдал, воспринимал и смутно дивился плавному полету в нескольких футах от поверхности земли, над местом, где ему редко приходилось бывать. Иногда над ним мелькали ветви деревьев, иногда боковым зрением замечал проносящиеся мимо холмы. Как-то он увидел себя среди высокой травы. А то вдруг почудилось, что несется над широким пространством воды.
Время от времени он чувствовал на себе взгляд огромного вороного скакуна. Казалось, что он где-то его видел, однако части этой картины никак не соединялись в единое целое.
Иногда фигура в бесформенной робе верхом на животном низко склонялась пустым капюшоном.
Было подозрение, что все это вполне реальные вещи… Но их смысл не поддавался пониманию. И только лошадь напоминала что-то знакомое.
Черт. Он не мог вспомнить, кто он. Какого-либо порядка в мыслях не было. То, что, вероятно, происходило с ним когда-то, теперь предстало воочию, создавая впечатление чего-то реального.
Эти картинки были фрагментами битв. Края их были зазубренными, а середина ярко-алой — как кровь. Сцены резни и бойни.
Иногда всплывали имена и названия. Лорды. Чары. Берилл. Розы. Лошадь. Деджагор. Курганье. Мост Королевы. Снова Деджагор. Деджагор появлялся очень часто.
Иногда пред ним возникало лицо женщины с дивными голубыми глазами, длинными черными волосами. Убрана всегда во все черное. Должно быть, она много значила для него. Да. Единственная женщина… Она появлялась и тут же исчезала, вместо нее всплывали другие лица. Они, в отличие от сцен кровопролитий, имен не имели. Но были ему знакомы. Словно призраки, ждущие, когда он наконец присоединится к их компании.
Время от времени он ощущал боль в груди. И чем сильнее она была, тем с большей готовностью он ее встречал. В такие минуты мир приобретал вполне реальные черты. Но потом возвращалась некая сущность в черном, и он опять погружался в мир своих грез.
Кто этот спутник в черном — может, Смерть? Являлось ли его состояние свидетельством перехода в иной мир? Но ответы были непосильной задачей для его разума.
Он никогда не был религиозен. Он верил, что смерть — то, что ему представлялось, когда просто перестаешь существовать, подобно раздавленному жуку или утонувшей крысе, а бессмертие означает лишь память в сердцах тех, кого ты оставил. Краткое бодрствование редко прерывало долгий сон. Он потерял ощущение времени.
В какой-то момент его коснулось чувство: такое уже когда-то было, как это дерево, одинокое, наполовину засохшее, мимо которого он прошел и оказался вскоре в сумрачном лесу.
Дерево почему-то много значило для него.
Он проплывал сквозь лес, оставив его позади, пересек поляну и очутился в каком-то помещении. Внутри было темно.
Краем глаза заметил свет лампы. Опустился, спина его оказалась на плоской поверхности.
Появилась фигура в черном и склонилась над ним. Его коснулась рука в черной перчатке. И он потерял сознание.
Он проснулся голодным как волк. Грудь пронзило резкой болью. Его кинуло в пот. Голову сдавило так, будто она была набита мокрой ватой. У него был жар. Сознание работало вполне ясно, чтобы по этим симптомам он мог поставить себе диагноз — ранение плюс сильнейшее переохлаждение. Может стать летальной комбинацией. В голове была полная чехарда. Воспоминания кувыркались, как шаловливые котята, без всякого смысла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
