Место, в котором он находился, порождало их. Но он этого не знал. Сны подсказывали ему, что место — недоброе; сама природа, деревья, камни, земля хранили память о совершенных здесь злодеяниях. Он чувствовал, что сны соответствовали действительности, но, проснувшись, не находил тому подтверждения. Разве что зловещие вороны вокруг — их тут были десятки, сотни, тысячи.
Стоя на пороге их «жилища», каменных развалин, заросших растительностью, посреди темного леса, он спросил:
— Что это за место? Тот самый лес, в котором я гнался за вами много месяцев тому назад?
— Да. Это священная роща тех, кто поклоняется Кине. И если убрать ползучие растения, можно увидеть ее резные изображения. Когда-то эта роща много значила для Черного Отряда. Они отняли ее у шадаритов. Земля здесь усеяна костями.
Он медленно повернулся к ней, глянув под пустой капюшон. Он старался не смотреть на ящик, который она держала под мышкой. Он знал, что в нем.
— Вы сказали, Черный Отряд?
— Они устраивали здесь жертвоприношения. Сто тысяч военнопленных.
Костоправ побледнел. Вот это ему слышать было больно. История Черного Отряда была дорога ему. В ней не должно быть места злодеяниям.
— Это правда?
— Правда, любовь моя. Я видела книги, которые скрывал от тебя этот колдун Кошеный. Среди них были и считающиеся пропавшими тома ваших Анналов. Ваши предшественники были людьми жестокими. Их миссия потребовала жертвы в миллион жизней…
У него сжалось нутро.
— Жертвы чему? Кому? Зачем?
Она ответила не сразу. И отвечая на вопрос, отдавала отчет, что лжет.
— Это не совсем ясно. Может, ваш лейтенант Могаба знал это. — Не столько сами слова, сколько то, как она произнесла их, ее тон, привели его в дрожь. Он верил этому. Во время своего пребывания в Отряде Могаба и вправду пел себя странно и скрытно. Как же теперь он следовал традициям Черного Отряда?
— Те, кто исповедует культ Кины, бывают здесь дважды в году. И раз в месяц они устраивают здесь свой Фестиваль Огней. Нам следует закончить свои дела здесь до их прихода.
Костоправ встревожился.
— А зачем мы тут вообще?
— Поправляем здоровье, — рассмеялась она. — Нам нужно уединенное место. А этой рощи все сторонятся. Как только поставлю тебя на ноги, попрошу от тебя ответной услуги. — И все еще смеясь, она откинула капюшон. Головы не было. Она приподняла коробку, которая была всегда при ней, примятую, примерно в фут шириной, и открыла маленькую дверцу. Оттуда выглянуло лицо, красивое женское лицо. Оно было похоже на лицо его возлюбленной — но на том была печать жизненных невзгод.
Не может этого быть.
У него снова сжало желудок. Он вспомнил тот день, когда эта голова была отсечена от тела и валялась в пыли, вытаращив на него и на Госпожу глаза. Ее сестра. Она получила тогда по заслугам. Тогда Душелов предала Госпожу, попытавшись занять ее трон.
— Я не могу это сделать.
— Разумеется, можешь. И сделаешь. Потому что это сохранит вам обоим жизнь. Ведь жить хотят все, не так ли? Я хочу, чтоб она жила, потому что хочу видеть ее страдающей. Ты же хочешь жить ради нее, а также ради Черного Отряда, а также потому… — она тихо засмеялась, — потому что, пока живешь, — надеешься.
Глава 12
Прогремел гром. Серебристая молния сверкнула в темных облаках, расколов темно-коричневое небо. Землисто-серая живая масса огласила ревом базальтовую равнину, устремившись к золотистым колесницам богов.
Из этой массы вперед выступила фигура высотой футов в десять, похожая на отполированное черное дерево, она была обнаженной. Фигура расставила ноги на уровне колен в стороны, затем метнула одну ногу вперед и тяжело опустила ее. Легко дрогнула.
Фигура была женской, прекрасной, если не считать, что у нее абсолютно не было волос, талия затянута поясом из детских черепов. Лицо преобразилось, словно лицо Протея, — только что оно было красивым, а через минуту стало ужасным и безобразным, с горящими глазами и клыками вампира.
Фигура схватила демона и начала пожирать его, разрывая и раздирая на части, разбрасывая вокруг внутренности, брызгая и плеская кровью, которая, капая на землю, прожигала почву. Челюсти существа растянулись. В горле двигался комок, как у змеи, заглотившей мышь.
Сонмы демонов осаждали ее. И не могли побороть. Она пожирала одного визжащего демона за другим и с каждым разом становилась все больше и страшнее.
— Я здесь, Дочь. Открой мне. Я — твоя мечта. Я сила.
Голос легкой паутинкой пронесся по золотистым пещерам, где вдоль проходов сидели старые люди, замороженные и бессмертные, неподвижно застывшие. Они выглядели как безумные. Некоторые из них были покрыты тончайшей паутинкой льда, словно тысячи пауков соткали ее из замерзших водяных струй. Дивный лес сосулек свисал над ними со свода.
— Иди. Я — то, что ты ищешь. Ты — мое дитя.
Но сущность никак не могла найти точки опоры, она не могла ступить ни вперед, ни назад.
А голос все звал, все манил в бесконечном терпении.
Теперь, проснувшись, я помнила оба сна. Я все еще дрожала, будто по-прежнему находилась в холодной пещере. Каждый сон был самостоятельным, и все же мне казалось, что оба они были вариациями одного сна. Кто-то звал.
Я не идиотка, я всякого навидалась, чтобы понять, что мои сны были не просто кошмарами. Было нечто, что избрало меня своим инструментом, что-то имело какие-то планы в отношении меня — какие, я пока понять не могла. Способ был древний как мир. Я сама прибегала к нему тысячу раз. Предлагала власть, богатство, все что угодно, обещая золотые кущи. И ждала, как рыбка наконец заглотит наживку, ни слова не говоря при этом о том, какую именно плату потребую за свои дары.
Знало ли ЭТО меня? Маловероятно. Просто я восприимчива к таким вещам, вот меня и пытались использовать.
Не думаю, что это был какой-нибудь бог, хотя, может быть, ему (или ей) и хотелось бы, чтобы его таковым считали. До сих пор я встречала только одного бога — Праотца-Дерево, повелителя равнины Страха. А он не мог считаться богом в общепринятом смысле этого слова. Он был всего лишь существом, невероятно долго жившим и могущественным.
В этом мире я знала лишь двоих, обладавших большей силой, чем я сама: моего мужа, Властелина, которого я предала забвению. Через тысячу лет, может статься, его возведут в ранг темных богов.
И Праотца-Дерево, еще более великого, чем могла бы стать я. Он привязан к своему месту корнями и потому за пределами равнины Страха может распространять свою силу лишь через своих проводников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
