Был тогда один момент, когда ему стало очень тягостно. Пришло известие о падении Порт-Артура. Положив голову на обе руки, Олег горько заплакал. «Бедный, бедный Порт-Артур!» – повторял он и долго не мог успокоиться. Он записал в дневнике: «До чего мы дожили! Стессель сдал Порт-Артур. Не было возможности держаться… Да, много героев пало под Порт-Артуром. Кто во всем виноват? Русская халатность. Мы, русские, живем «на авось». Это «авось» нас делает виноватыми».
Смутная обстановка 1905 года также отразилась в дневнике князя: «В Петербурге был бунт, в Москве на окраинах города были беспорядки. 4-го убили дядю Сергея. Бедный! Мама пишет ужасные подробности и что мы в нем потеряли истинного друга… Бедный дядя! Когда же наконец люди не будут убивать друг друга, а жить дружно, мирно? Только тогда, когда любить станут Отчизну и друг друга. О, если бы это было!» Дядя – это Великий Князь Сергей Александрович, супруг Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, с 1891 года бывший московским генерал-губернатором. Он был убит в Москве террористом.
И вот снова – милая деревня. В мае 1905 года князь Олег приехал в Осташево, где уже находилась вся семья. Была здесь и «тетя Оля» – сестра Великого Князя Константина Константиновича – королева Греции. Начались пикники в лесу, поездки по Рузе в лодках, разжигание костров. Один из участников этих прогулок вспоминал: «Длинной вереницей растянулись участники экскурсии по склону от дома к реке: у кого в руках узелок с провизией, у кого щепки, самоварная труба, различная посуда. На реке идет посадка в лодки и звонкие детские голоса говорят о переживаемом удовольствии. За спором и криком кто-нибудь угодит уже по колено в воду, другой уронит весло, третий не может найти себе места…» Этим летом среди других книг Олег читал биографический очерк Авенариуса «Юношеские годы Пушкина» и сочинения великого русской поэта. С этого времени вспыхнула в нем настоящая любовь к Пушкину. Князь Олег начал собирать все, что было написано о поэте, задумал и сам написать о нем. Подражая Пушкину, князь начал сочинять стихи.
Воспитатели юного князя в своих воспоминаниях неизменно отмечали его глубокую веру. Он любил бывать в храме, благоговейно выстаивал церковные службы и нередко принимал участие в Богослужении. «Это участие выражалось, – пишет современник, – в выносе свечи, аналоя, чтении шестопсалмия и Апостола. Его звонкий, отчетливый голос, выразительное и ясное произношение слов шестопсалмия невольно заставляли молящихся вслушиваться в эти прекрасные тексты и вдумываться в их глубокий смысл».
Князь Олег имел истинно христианскую добрую душу. Он всегда оказывал человеку посильную помощь. Был случай, когда в Павловске князь получил письмо из деревни Нижние Прыски от знакомого ему крестьянского отрока Капитона, который откровенно обрисовал князю бедственное положение своей семьи, полное отсутствие всяких средств и наступивший голод. Князь Олег так и встрепенулся! Стал собирать свои карманные сбережения, а некоторую сумму для этого случая отпустила ему контора Двора.
Помощь была отправлена на другой же день. Юный князь не забыл этого курносого Капитошки в картузе со сломанным козырьком. Отправив деньги и письмо, он всей душой почувствовал, что совершил настоящее богоугодное дело, и был счастлив.
Следующим летом опять была деревня, но несколько иного склада, другая. Великая Княгиня Елисавета Феодоровна пригласила семью Константина Константиновича в свое подмосковное имение Ильинское. Здесь, как и в Осташеве, были и усадебный дом, и парк, а вдоль Москвы-реки вытянулось большое село. Место очень красивое. На краю села Великая Княгиня устроила на свои средства лазарет для раненых солдат, которых во множестве привозили из Маньчжурии. Княгиня сама вместе с сестрами милосердия ухаживала за ними, присутствуя в лазарете ежедневно. Князь Олег, побывав там, стал каждый раз ходить туда с Елисаветой Феодоровной. Ему не хотелось проводить в лазарете время просто так, и он предложил свои услуги по уходу за ранеными. И со временем начал помогать хирургу при наложении повязок, подаче лекарств, измерении температуры. Поначалу окровавленные тампоны приводили его в ужас, князь едва не падал в обморок. Однако он крепился, не показывая и виду, что ему плохо. Стиснув зубы, Олег стал воспитывать себя, и скоро вид крови перестал действовать на его нервы. «Ведь я военный, – говорил он себе. – И уж чего-чего, а крови-то я не должен бояться».
Стараясь быть как можно более полезным для раненых, Князь Олег начал читать вслух рассказы и повести Гоголя, Тургенева, «Капитанскую дочку» Пушкина и другие хорошие сочинения. Часто расспрашивал он солдат о сражениях, в которых они были ранены. Те не скупились на воинственные детали, описывая ад кромешный со свистом пуль и разрывами снарядов. Глаза Олега загорались, «И ты не испугался?» – спрашивал он. «Нет!» – отвечал солдат. «Молодец, брат!» – восклицал юный Князь.
В день престольного праздника, 20 июля, в Ильинском (а село так называлось по храму святого пророка Илии) устроена была традиционная ярмарка. Множество палаток, балаганов и возов выстроилось по кругу у Москвы-реки. Весело завертелись расписные карусели, раздались бодрые призывы мороженщиков и квасников, петрушечников и продавцов конфет. Всюду сновали мальчишки… Великая Княгиня пришла сюда с Князем Олегом и его братьями, чтобы обойти ярмарку и показать им все подробности. Долго пришлось им ходить, так как были остановки: хотелось и слепых гусляров послушать, и на клоунов взглянуть, и посмотреть, что продают в лавках. Елисавета Феодоровна на этих ярмарках нарочно обходила все лавки и в каждой что-нибудь покупала, веля отнести в барский дом.
Князь Олег удивлялся разнообразию товаров. Разговаривал с торговцами, прибывшими сюда из ближних сел, из Ростова Великого, Костромы и Ярославля и, конечно, из Москвы. Он слушал их бойкие речи, наблюдал, как они обходятся с покупателями. Сколько такта и живости проявляли они! А ведь все это были простые мужики. У книжного киоска толпился народ. Тут продавались календари, копеечные жития святых, иконки, а также такие задорные книжки, как «Жених в чернилах, невеста во щах» – лубочные рассказики, писанные полуграмотным языком неведомо кем.
Вскоре Князю Олегу представилась возможность увидеть Россию и пошире. В июне 1908 года он со всей семьей совершил поездку по Волге от Твери до Нижнего Новгорода, а потом по железной дороге от Нижнего через Владимир и Суздаль в Москву. «Путешествие произвело на Князя Олега глубокое впечатление, – пишет современник. – Вся старая Русь глянула ему в глаза, пленив его воображение религиозностью и разнообразием. Учитель истории, сопровождавший высоких путешественников, рассказывал, что его поразила неистощимая любознательность и хорошая подготовка Князя Олега – как историческая, так и художественная. Все останавливало внимание юного путешественника: местные святыни, стенопись, резьба старинных иконостасов. Особенно тщательно был осмотрен Ростовский кремль, с его башнями и длинными переходами, с его обширным музеем, и романовские палаты в костромском Ипатьевском монастыре».
О старине Князь Олег расспрашивал учителя особенно во Владимире. Когда поезд солнечным утром стоял в виду города на возвышенном месте, он, с восторгом глядя на золоченые главы соборов и высокие валы, допытывался: «С какой стороны подступили татары Батыя? Где они пробили стену? Каковы были древние укрепления Владимира?» – Вопросы так и сыпались, учитель едва успевал отвечать.
Потом осматривали Успенский собор, поднимались на хоры, где пытались спастись от татар княжеская семья и некоторые знатные граждане и где они были задушены дымом от разведенных татарами внутри храма костров. Спустившись оттуда, Олег встал на колени у гроба великокняжеского семейства и долго молился в полумраке при мерцающей лампаде. Потом он подошел к раке Великого Князя Владимирского Георгия Всеволодовича и припал головой к ней. Очевидно, события древности так живо вообразились ему, что он как бы увидел в том времени и самого себя.
В 1909 году Князь Олег с братом Игорем в сопровождении генерала Ермолинского посетили Новгород, где осмотрели древние святыни, молились в храме святой Софии, побывали в древнем Юрьевском и Хутынском монастырях. Большое впечатление произвел на Князя Олега юрьевский скит Перынь, приютившийся на живописном тихом островке… Отсюда поехали в бывшее имение графа Аракчеева Грузино, расположенное на берегу Волхова, а затем в бывшее имение поэта Державина Званка, где, по завещанию его вдовы, был основан девичий монастырь.
Спустя месяц после этого Князья Олег и Игорь поехали с отцом на торжества, устроенные по случаю двухсотлетия Полтавского сражения. Во время этой поездки они перечитывали «Полтаву» Пушкина, выучивая отрывки наизусть. После полтавского праздника посетили Диканьку, связанную с именем любимого ими Гоголя. На обратном пути побывали в Троице-Сергиевой Лавре и Воскресенском монастыре (Новом Иерусалиме). В монастырях Князь Олег чувствовал себя монахом, старался вжиться в такое душевное состояние, когда для человека главным в жизни становится покаяние и молитва. Там он стремился по возможности уедининиться, усердно молился и прикладывался к иконам и святым мощам. Отрок долго стоял на коленях у раки преподобного Сергия. Отец терпеливо ждал, не тревожа его.
