— А у вас дома свои, для себя, чипке есть? — словно черт подсунул на язык вопрос.
— Нет, знаете, это очень дорогое искусство. Государство за него валюту получает,— с достоинством отвечает Фекете.— Чипке может приобрести лишь очень солидный музей для очень богатой коллекции.
Да и спрос на чипке велик, для себя некогда работать. И зачем? Дома кто увидит мою работу? А заказы коллекционеры ждут по году, по два. Они расходятся по всему свету. Ну а кто спешит, есть ведь и другие виды народного искусства.
Знаете, многие сами пробуют выделывать чипке. Даже из-за океана просят прислать методики, планы. А что в этом хитрого? Сами видите: инструмент и сырье — игла да нитка — каждому доступны.— Розалия хочет, мне кажется, слукавить. Но тут же простодушно добавляет: — Правда, Кишкунхалаш один на свете. Один на весь мир.
Альбомчик, здесь же купленный, Розалия Фекете подписывать постеснялась:
— В нем собраны работы великих мастеров. Главное, мы так считаем, план составить. Поэтому имена их создателей на выставках, в каталогах на первом месте стоят. Дело мастерицы чипке — исполнить ими задуманное.
— Правда ли, что двух одинаковых бабочек, даже по одному плану вышитых, не встретишь нигде в мире...
— Это вы верно поняли. Как музыка: композитор написал вроде для всех музыкантов понятными нотными знаками. Однако не напрасно ведь проводят конкурсы именно на исполнение произведений Ко дай или Чайковского? Так и у каждой мастерицы-вышивальщицы свой стиль. Своим голосом споет, по-своему сыграет.
— Даже ваши халашские рыбки — их как только не выполняют. Только и общее, что рыбки. На каждом изделии их видишь, а какие разные. У одной мастерицы они геометричны, строги. У другой игривы. У третьей изысканно тонко шиты...
Пара молодоженов приехала в Кружевной дом издалека — из нефтеперерабатывающего города на севере Венгрии. Они вместе с нами давно рассматривают работы на стендах. Молодая, деликатно дождавшись, когда Розалия Фекете отложит работу, наклоняется к ней с вопросами. Муж ее, парень могучей стати, терпеливо записывает ответы.
— Так далеко ехали! — говорит им вслед Фекете.— Специально, чтобы посоветоваться, всю страну пересекли. У нее неплохо получается. Они ребенка ждут, мама считает, что девочка будет. И хочет к ее рождению голубя сшить. Считает, что успеет — еще полгода есть в запасе.
А будущий отец интересовался, сколько времени потребуется лебедя — для колыбели сына — сотворить.
— Я сказала, что года три, если не очень спешить, хватит. Успеют, успеют, конечно. Правда, у них на севере много развлечений. Да и зима, говорят, не так красива и заметна. Не то, что у нас, в Халаше. К весне и я свою работу закончу.
— К весне? — переспрашиваем мы дружно.— К весне, уважаемая Розалия?
— Зима впереди. А зимой чаще о лете думаешь. Наверное, это будет весенняя степь — тюльпаны, потом маки, а среди них — бабочка. Я ее сегодня, при вас, начала.
Будапешт — Кишкунхалаш — Москва
М. Кондратьева
Берега, зовущие к гибели
В бухте в тот день не было судов, лишь одинокая яхта томилась неподалеку от берега.
— Смотрите, кит! — вдруг закричал кто-то. Экипаж яхты увидел очертания массивного темного тела, двигавшегося к берегу.
— Да их много! — раздался возглас.
Тут и там мелькали спины морских гигантов. Они шли с большой скоростью. Прежде чем кто-либо из яхтсменов успел задуматься, что нужно животным на берегу, они достигли кромки прибоя и стали выбрасываться на берег. Вот уже несколько туш зачернели на песке, потом еще и еще...
...Эндрю Макаллистер, смотритель спасательной станции на юге британского острова Уэстрей, входящего в состав Оркнейского архипелага, вышел на берег залива и привычным взглядом окинул хорошо знакомую бухту.
Тяжелые волны накатывали на песок. От моря веяло невозмутимостью и спокойствием, которого, подумал Эндрю, так не хватает людям в их повседневной суете. Макаллистер мягко ступал по мокрому песку, направляясь к наблюдательной вышке станции. До нее оставалось метров триста, когда Эндрю вдруг увидел крупных морских животных, снующих у самого берега. Некоторые из них уже лежали на берегу.
«Черт побери, да ведь это киты!»— пронеслось в голове.
Волны прибоя выбросили на берег еще одного, совсем маленького кита-детеныша. Отовсюду слышались почти человеческие вздохи и стоны несчастных животных, умирающих на прибрежном песке Уэстрея. Вот уже более четырех десятков их лежало на берегу, тела беспомощно вздрагивали от ударов волн. Теперь Макаллистер уже разобрался — это были гринды, или киты-пилоты, крупные дельфины, хорошо известные в Северной Атлантике.
Эндрю Макаллистер увидел, как к берегу причалила знакомая яхта. С нее спрыгнули трое мужчин.
«Очень хорошо, что они здесь — будут помощниками!» — подумал спасатель.
Одного послали за подмогой, а двое вместе с Макаллистером принялись за работу. Они пытались откатить хотя бы некоторых китов — тех, что полегче,— ближе к воде. Это оказалось совсем не простым делом. Прошло около получаса, а всего лишь три гринды были на плаву.
Подоспела помощь. Добровольцы из числа местных жителей и работники спасательной станции поливали китов водой, высвобождали плавники, прижатые телом, очищали их от песка. Этот опыт пришел из Австралии. При таком уходе киты действительно могут продержаться на суше, пока их не отбуксуют в море.
На пятом континенте случаи массового самоубийства китов не редкость, и там существуют специальные спасательные центры. Защитники окружающей среды в Австралии давно уже выработали эффективные меры по спасению выбросившихся на берег животных.
Вскоре у берега Уэстрея появились два небольших спасательных судна; они приступили к буксировке китов в море. Эндрю Макаллистер и все остальные с некоторым облегчением вздохнули — уже семь китов были вне опасности. Люди сбились с ног от усталости: они набрасывали петли троса на хвосты гигантов, помогали стаскивать китов, да еще продолжали поддерживать жизнь животных, оставшихся на берегу. Буксировать китов нужно было минимум на четверть мили в море, но никто не был уверен, что киты не предпримут повторной попытки выброситься на берег. К сожалению, всех китов спасти не удалось, и сотрудникам станции предстояло закапывать трупы погибших животных.
Массовые самоубийства китов часто называют самым загадочным и трагическим явлением в жизни животного мира нашей планеты. Все подобные случаи, наверное, невозможно даже сосчитать. Только в последние годы и месяцы сообщения об этом явлении поступали из Австралии, Индонезии, с Британских островов.
Английские ученые, например, уже неоднократно сталкивались с тем, что стада китов-пилотов совершенно необъяснимо сбиваются с миграционных путей — от Шетландских островов к традиционным местам летней кормежки у Фарерского архипелага.
В 1950 году стадо из 64 китов выбросилось на берег острова Стронсей, входящего в состав Оркнейского архипелага. Пять лет спустя в том же районе 66 гринд погибли на берегу острова Уэстрей. Наконец, случай, свидетелем которого стал Эндрю Макаллистер...
Многие ученые пытались объяснить, почему целые стада китов неожиданно теряют ориентацию и, следуя непонятному импульсу, выбрасываются на берег. По одной версии — массовые самоубийства китов вызваны изобретением и распространением подводных лодок, другая винит во всем подводные извержения и землетрясения, третьи исследователи рассуждают о влиянии звуковых и ультразвуковых волн на сложную систему эхолокации китов: они, как известно, слышат звук на расстоянии более пяти километров.
Но объяснить или хотя бы предотвратить массовые самоубийства китов человек пока не в силах.
...А спасенные гринды с острова Уэстрей, оказавшись на достаточном расстоянии от берега, направились в открытый океан в сопровождении эскорта из двух спасательных судов и яхты. Процессия скоро скрылась за горбатым мысом, преграждающим дорогу грозным пенистым волнам, что нескончаемой чередой набегают с севера.
П. Петров
Хозяин китовой бухты
Мартину снились киты. Они фыркали и пускали струи воды, похожие на растрепанные ветром фонтаны города Гуанахуато.
Мартин никогда не видел китов. О китовых фонтанах ему впервые поведал рабочий ранчо, вернувшийся из Нижней Калифорнии. Размахивая руками, Алехандро с восторгом рассказывал о том, как киты приплывают зимой в бухту, на берегу которой расположился его родной рыбачий поселок.
Этот глубоко врезавшийся в берег извилистый залив местные рыбаки прозвали Заячьим Глазом. Серые киты давно облюбовали его. Там появляются на свет детеныши, набирают силу, вырастают и потом вместе с родителями уходят в, северные воды, за тысячи километров от Нижней Калифорнии.
