— И что?
— А то, что все это не так уж безобидно. В том, что вы пишете, есть деструктивное начало.
— Я думаю, вы преувеличиваете. Люди читают мои книги, потому что им нравится читать книги со счастливым финалом. Где добро непременно победит зло. По крайней мере, они знают, что здесь, у них в руках, есть что-то, что хорошо закончится.
— Получается, что они все это читают лишь ради хорошего конца?
— Да.
Молли присвистнула:
— Какая напрасная трата времени!
Джек посмотрел на нее со злостью:
— А, еще один фанатик воинства, что сражается против романтики.
— Женщины во имя любви совершали более низкие поступки, чем свиньи перед лицом голода.
Джек прекратил жевать.
— Что, например?
— Например, позволяли мужчинам убивать их собственных детей.
— Это не ради любви, а из страха.
— Нет, страх был потом. А вначале была любовь, романтика, иллюзорная надежда на то, что все у них получится. Это она заставляла их отводить глаза и намеренно не замечать очевидного. — Джек не ответил. Молли наклонилась к нему ближе. — Вы действительно думаете, что, если мужчины будут вести себя как мужчины, а женщины будут пылкими и отважными, но, в конечном счете, всегда готовыми покориться воле мужчины, в мире станет намного проще жить?
— Я не сказал «покориться воле мужчины».
— Я понимаю. Тогда как вы заставите двух людей, каждого со своими собственными желаниями и потребностями, жить вместе? Разве один не должен подчиниться другому?
— Ну, в покорности не все так плохо.
— Ага, вот вы и изменили тактику.
Джек пожал плечами.
Молли покачала головой:
— Не могу поверить в то, что эти женщины настолько глупы, что тратят свои деньги на ваши книги.
— Послушайте, — сказал Джек и выпрямился, — вы и понятия не имеете, что собой представляют «все эти женщины». Вы их не знаете. Вы не знаете, чего они хотят. По большей части они сверх всякой меры загружены нудной домашней работой, и это после всех разговоров о равенстве полов. Они тянут на себе дом и при этом еще умудряются толкать своих мужей вверх по карьерной лестнице, растить детей и к тому же более чем в пятидесяти процентах случаев еще и зарабатывать деньги для семьи. И эти женщины прячут купленные ими книги в кладовку, чтобы, не дай Бог, не увидели домашние, потому что, несмотря на то, что у их детей есть миллион игрушек, а у их мужей миллион всяких модных технических безделушек, им неловко потратить пару баксов себе на книгу!
Молли широко распахнула глаза:
— Bay, как трогательно! Я понятия не имела, кто вы. Но теперь я знаю.
Джек сдержанно кивнул.
— Домохозяйка средних лет, — сказала Молли.
Джек отодвинул стул и встал.
— Послушайте, выпускники Гарварда пишут эту, как вы изволили выразиться, «ерунду». И зарабатывают на этом миллионы.
Молли, впечатленная, приподняла бровь:
— Ну, если с этой стороны посмотреть…
— Но у них есть кое-что такое, чего нет у вас, — добавил Джек.
— И что это?
— Сердце, способное биться.
Он собрал свою стопку любовных романов, завернутую в коричневую оберточную бумагу — человеку незачем нарочно растравлять себе раны, — и вышел из столовой.
* * *
Рита послушно била ногами. Она держалась руками за край бассейна, ее завитые волосы были убраны под шапочку, и ее плечи волнообразно двигались вперед и назад в ритме движений ног.
— Продолжайте толкаться ногами, леди. Я хочу видеть, как плещется вода.
Хейнс, их инструктор по плаванию, финн по национальности, возвышался над ровным рядом женских голов. На нем были миниатюрные плавки из тех, что носят европейцы, и эти плавки едва прикрывали его гениталии. Дамы старались не смотреть на выпуклость, с которой стекала вода, но у них это плохо получалось. Рита скосила взгляд на Стеллу, чье лицо выражало неодобрение, и подмигнула. Стелла разжала руки и ушла под сильно хлорированную воду.
И тогда явился он. Он шел как маленький император, в шортах до колен, со втянутым животом, с белыми, в синих прожилках вен, ногами. Посол прошел мимо шеренги рук, сжимающих бортик, и ног, бьющих воду, и осторожно положил свои солнцезащитные очки на скамейку. Он глубоко вдохнул и вполне сносно нырнул в бассейн. Все двенадцать голов повернулись в его сторону, наблюдая за тем, как он плавно и гибко, словно кит, плывет по дорожке. Он вылез из бассейна с легкой одышкой, взял свои очки и исчез в мужской раздевалке.
Рита с новыми силами яростно забила ногами о воду.
Когда приехал Джек, в кафе было уже не протолкнуться. Не увидев свободного столика, он сел за барную стойку.
— Привет, Джек, — сказал Джо, барристер, и принес Джеку его обычный заказ. Джек проглотил свой эснре-со и поставил чашку на крохотное блюдце.
— Дай мне еще один. Двойной.
Джо направился к кофейному автомату.
Джек сгорбился. Он был сыт по горло циниками. Сыт по горло теми, кто так любил жонглировать умными слонами. Он предлагал людям незамысловатые сказки о любви и страсти, а, по их словам, получалось, будто он предлагал читателям собачьи экскременты. Откуда взялись эти новые женщины — мутанты, что брезгливо морщатся, услышав словосочетание «любовный роман»? Какое ханжество. Кто-то ведь покупает его книги. Больше всего его раздражали те выскочки, что мнили себя способными написать роман. «Да это все штампы, — говорили они. — Просто поменяй имена, присобачь счастливую концовку, и вот тебе новая книга».
Что за дерьмо. Да, конечно, у каждой книги должен быть счастливый конец. Если ты не станешь этого делать, твои читатели поднимут бунт, они понесут назад, в книжные магазины, томики, обманувшие их ожидания. Но имеют ли представление те, кто так пренебрежительно отзывается о любовных романах, о том, как трудно их писать? Потому что тебе приходится заставлять своих читателей забывать об очевидном. Читателя надо увлечь. И потому ты возводишь все мыслимые препятствия между любящими людьми: физические, ментальные, эмоциональные. Если и этого недостаточно, ты пускаешь в атаку свекровь или тещу, а то и обеих сразу. Ты бьешь их розгами, хлещешь их плетьми, опускаешь их на колени. И только когда ты лишаешь их любой надежды, ты можешь позволить им подняться с колен и начать борьбу, чтобы потом, рыдая и покачиваясь от изнеможения, они могли бы ступить в объятия друг друга. И все это требует мастерства.
Джек повернулся спиной к стойке, оперся локтями о столешницу и обвел взглядом зал. Все те же люди. Родные души. Такие же художники, как и он. Писатели, актеры, комедианты. Ну ладно, по большей части они были безработными, но у них был талант, задор, вера в успех. Джек пальцем выстрелил в Рона, который что-то обсуждал со своим агентом. Он кивнул Терри, увлеченно беседовавшему о чем-то с актером второго плана. Он закатил глаза, таким образом, выражая сочувствие Эрону, который сидел в углу, уставившись стеклянным взглядом в пространство. Джек откинулся на стойку и вздохнул. Тут он чувствовал себя как дома. Здесь были его братья по духу. Особый клан. Люди, которые брали язык и идеи и сплавляли их в произведения искусства. Творили поэзию. Как и он, они имели дело с самыми горячими темами современности. Как и он, они пытались принести в мир правду. Как и он, они просили у небес не отнимать у них дар нравиться публике.
