возмутительно.
– Что именно? – Шарлотта старалась не смотреть на тетку: кто бы говорил!
– Ты бросила тень на репутацию нашей семьи, расстроила дядюшку, да и меня тоже. Безобразие! Мы на такое не рассчитывали, когда согласились приютить тебя в нашем доме.
– А что я такого возмутительного сделала? – постаралась изобразить невинность Шарлотта и, избегая взгляда вздорной тетки, посмотрела на сидевшего во главе стола дядюшку. Непривычно хмурый, он размазывал по тосту очередную ложку варенья и, казалось, совсем не слушал зарождающуюся перепалку.
– Ты еще спрашиваешь, что сделала?! Я очень хочу верить, что это все-таки наивность, а не распущенность, и потому объясню, – назидательным тоном процедила Оливия. – Твои перешептывания с господином Эдгертоном! Вот что было возмутительно!
– А надо было сделать свидетелями нашей беседы всех присутствовавших гостей? – рассердилась Шарлотта. Недосказанное «как это сделала ты с герцогом» повисло в воздухе тяжелым ароматом раздражения.
– Всех гостей?! На что ты намекаешь?! – мгновенно взвилась Оливия.
– Довольно! – Полковник Матсус голос повышать не стал, но ладонью по столу хлопнул так, что всколыхнулся чай в чашках. – Шарлотта! Немедленно извинись перед тетушкой. Она не желает тебе ничего плохого, а лишь заботится о твоей, да и нашей репутации. Оливия, оставь девочку в покое. Я не слышал ничего плохого об этом Эдгертоне. Графиня Гроссовская так и вовсе отзывается о нем исключительно в превосходной степени. А то, что он слывет ловеласом, так кто из нас в молодости не красовался перед юными прелестницами. Некоторые, – полковник горделиво подкрутил ус, – и сейчас еще очень даже не прочь.
Оливия фыркнула и пробормотала что-то невнятное. Шарлотте стало неприятно. Дядюшка действительно гордился своей красавицей женой. Усами он, конечно, гордился больше, но на них точно не тратил столько денег и времени, как на Оливию. А та, похоже, совершенно этого не ценила.
– Шарлотта, что же касается тебя, – продолжил полковник, не подозревая о мыслях племянницы, – я рад, что ты наконец перестала провожать каждое движение герцога пристальным взглядом и обратила внимание на более подходящих тебе юношей. Я рассчитываю на твое благоразумие и, надеюсь, не зря.
– Да, дядюшка, – отозвалась девушка, прикусив на кончике языка возражения вкупе с возмущением. Засомневавшись в ее так называемом благоразумии, полковник вполне способен был отправить строптивицу обратно к матери. Не со зла, а исключительно из заботы о ее благополучии. Это в планы Шарлотты совсем не входило. «Ничего, – проворчала она про себя, беря чашку с ароматным чаем, – посмотрим, что ты скажешь, когда получишь приглашение на мою свадьбу. Герцогиня Лечовски… Звучит. Мы будем волшебно смотреться вместе!»
– Кстати, о Лечовски. – Удовлетворившись кратким ответом племянницы, полковник перевел взгляд на жену. – Я бы предпочел, чтобы в следующий раз ты выказывала недовольство мной (раз уж на что-то обижаешься) не так явно. Или хотя бы другим способом. Герцог неизвестно что о тебе подумает! К чему внушать молодому человеку беспочвенные надежды.
– И в мыслях не было внушать ему беспочвенные надежды, – огрызнулась Оливия, но, заметив, как поползли на лоб брови мужа, сообразила, что именно ляпнула, и поспешно поправилась: – Вообще ни о каких надеждах речи не шло! Просто ты всегда занят делами, на семью времени нет. Недавно так вообще весь вечер беседовал с арендаторами и не обращал на меня внимания. Мне было скучно!
– Так вот где собака зарыта, – хмыкнул дядюшка, приходя в привычное благожелательное состояние духа. – Теперь понятно, в чем я провинился.
Оливия защебетала совсем уж откровенную несуразицу, и Шарлотта перестала ее слушать. Такие или похожие сцены происходили в доме полковника с постоянством, достойным лучшего применения. Она жила здесь всего ничего, а уже наизусть знала привычную схему. Смутные подозрения дядюшки натыкались на виртуозное вранье Оливии. А заканчивалось все тем, что полковник в очередной раз извинялся, а тетка получала новое платье, безделушку или еще какую-нибудь забаву. Хоть Шарлотта в глубине души и завидовала умению Оливии все повернуть в свою пользу и сводить мужчин с ума, но не думала, что ей самой когда-нибудь могут понадобиться такие навыки. Разве что однажды, просто чтобы помочь мужчине мечты обратить на нее внимание, не более. Зачем нужен кто-то еще, когда есть идеал?
Погрузившись в такие размышления, Шарлотта позавтракала и уже допивала вторую чашку чая, когда прибыла почта. Лакей сперва подал серебряный поднос со стопкой писем и газет полковнику, потом принес ворох пестрых конвертиков Оливии и наконец подошел к Шарлотте.
Между толстым посланием от матушки и парочкой надушенных записок от подруг девушка с удивлением заметила конверт, надписанный незнакомым почерком. Отложив в сторону почту из дома, она первым делом распечатала именно его. Толстая муаровая бумага неохотно поддалась нажиму костяного ножа, и на колени Шарлотты выпала плотная карточка с лаконичной тисненой виньеткой по краю.
«Буду рад увидеть тебя сегодня в городском парке у голубой беседки в три часа пополудни. С благодарностью за чудесный вечер и в надежде на прекрасный день, всегда твой Стефан Эдгертон».
Заметив, что Оливия неестественно извернулась на своем стуле в попытке заглянуть ей через плечо, Шарлотта едва заметно усмехнулась и сунула карточку обратно в конверт.
– Я сегодня хотела бы погулять в парке. Ты не против, дядюшка?
– С чего бы я был против. Погода какая стоит – для прогулок лучше не придумать. Погуляй, вскружи парочку горячих голов, но помни: благоразумие на переднем плане.
– Конечно, дядюшка, – скромно потупилась девушка.
– Я в тебе не сомневался, – кивнул тот и, подкрутив ус, подмигнул жене. – А мы дома посидим, нам уже лишнего внимания не надо. Друг друга хватает. Да, дорогая?
Гримасу отвращения, исказившую красивое лицо Оливии, не заметить мог только бравый полковник, но высказать свое недовольство вслух женщина не рискнула.
«Вот и зачем выходить замуж, если не любишь?» – проворчала про себя Шарлотта и, распрощавшись с родственниками, вышла из столовой. Впрочем, семейные проблемы дядюшки быстро покинули ее хорошенькую головку. Стефан вряд ли пригласил бы на прогулку просто так. А значит, впереди ждал очередной урок обольщения и еще один шаг навстречу герцогу Лечовски и идеальной семье.
«Голубая беседка – это возле озера, – рассуждала Шарлотта, скользя взглядом по довольно короткому ряду платьев в тесной гардеробной, которая прилегала к ее комнате. – В таком случае мне надо что-то легкое, чтобы не мучиться от жары, и в то же время закрытое, чтобы не сгореть на солнце».
Особого выбора у нее не было, но в конце концов девушка нашла компромисс, выбрав светлое платье из легкого муслина с коротким рукавом и вырезом лодочкой. На плечи накинула широкую мантилью – подарок одной из многочисленных незамужних родственниц. Завершала прогулочный
