Товарищи наши по разуму.
Вот, двигаясь по световому лучу,
Без помощи, но при посредстве,
Я к Тау Ките этой самой лечу,
Чтоб с ней разобраться на месте.
На Тау Кита
Чего-то не так,
Там таукитовая братия
Свихнулась, по нашим понятиям.
Покамест я в анабиозе лежу,
Те таукитяне буянят.
Всё реже я с ними на связь выхожу —
Уж очень они хулиганят.
У таукитов
В алфавите слов —
Немного, и строй буржуазный,
И юмор у них безобразный.
Корабль посадил я, как собственный зад,
Слегка покривив отражатель.
Я крикнул по-таукитайски: «Виват!»,
Что значит по-нашему — «Здрасте!».
У таукитян
Вся внешность — обман,
Тут с ними нельзя состязаться:
То явятся, то растворятся.
Мне таукитянин — как вам папуас,
Мне вкратце о них намекнули.
Я крикнул: «Галактике стыдно за вас!»
В ответ они чем-то мигнули.
На Тау Ките
Условия не те:
Тут нет атмосферы, тут душно,
Но таукитяне радушны.
В запале я крикнул им: «Мать вашу, мол!..»
Но кибернетический гид мой
Настолько дословно меня перевёл,
Что мне за себя стало стыдно.
Но таукиты —
Такие скоты, —
Наверно, успели набраться:
То — явятся, то — растворятся…
— Вы, братья по полу, — кричу, — мужики!
Да что ж вы… — Тут голос сорвался.
Я таукитянку схватил за грудки:
— А ну, — говорю, — признавайся!
Она мне: «Уйди!»
Мол, мы впереди —
Не хочем с мужчинами знаться,
А будем теперь — почковаться.
Не помню, как поднял я свой звездолёт,
Лечу в настроенье питейном:
Земля ведь ушла лет на триста вперёд
По гнусной теорьи Эйнштейна.
Что, если и там,
Как на Тау Кита,
Ужасно повысилось знанье,
Что, если и там — почкованье?!
[1966]
О СЕНТИМЕНТАЛЬНОМ БОКСЁРЕ
Удар, удар, ещё удар, опять удар — и вот
Борис Будкеев (Краснодар) проводит апперкот.
Вот он прижал меня в углу, вот я едва ушёл,
Вот — апперкот, я на полу, и мне нехорошо!
И думал Будкеев, мне челюсть кроша:
«И жить хорошо, и жизнь хороша!»
При счёте «семь» я всё лежу — рыдают землячки.
Встаю, ныряю, ухожу, и мне идут очки.
Неправда, будто бы к концу я силы берегу, —
Бить человека по лицу я с детства не могу.
Но думал Будкеев, мне рёбра круша:
«И жить хорошо, и жизнь хороша!»
В трибунах свист, в трибунах вой: — Ату его! Он трус!
Будкеев лезет в ближний бой — а я к канатам жмусь.
Но он пролез — он сибиряк, настырные они —
И я сказал ему: «Чудак! Устал ведь, отдохни!»
Но он не услышал, он думал, дыша,
Что жить хорошо и жизнь хороша.
А он всё бьёт — здоровый, чёрт! Я вижу — быть беде.
Ведь бокс не драка — это спорт отважных и т. д.
Вот он ударил — раз, два, три — и сам лишился сил.
Мне руку поднял рефери, которой я не бил.
Лежал он и думал, что жизнь хороша.
Кому — хороша, а кому — ни шиша.
ПРО КОНЬКОБЕЖЦА НА КОРОТКИЕ ДИСТАНЦИИ, КОТОРОГО ЗАСТАВИЛИ БЕЖАТЬ НА ДЛИННУЮ
Десять тысяч — и всего один забег
остался.
В это время наш Бескудников Олег
зазнался:
Я, говорит, болен, бюллетеню, нету сил —
и сгинул.
Вот наш тренер мне тогда и предложил:
беги, мол.
Я ж на длинной на дистанции помру —
не охну, —
Пробегу, быть может, только первый круг —
и сдохну!
Но сурово эдак тренер мне: мол, надо, Федя,
Главное дело — чтобы воля, говорит, была
к победе.
Воля волей, если сил невпроворот, —
а я увлёкся:
Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, —
и спёкся!
Подвела меня — ведь я предупреждал! —
дыхалка:
Пробежал всего два круга — и упал.
А жалко!
И наш тренер, экс- и вице-чемпион
ОРУДа,
Не пускать меня велел на стадион, —
иуда!
Ведь вчера мы только брали с ним с тоски
по банке —
А сегодня он кричит: «Меняй коньки
на санки!»
Жалко тренера — он тренер неплохой, —
ну, бог с ним!
Я ведь нынче занимаюсь и борьбой
и боксом, —
Не имею больше я на счёт на свой
сомнений:
Все вдруг стали очень вежливы со мной,
и — тренер.
ПИСЬМО НА СЕЛЬХОЗВЫСТАВКУ
Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот вернёшься ты, боюсь, занятой, нарядный,
Не заглянешь и домой — сразу в сельсовет.
Как уехал ты, я — в крик! Бабы прибежали:
— Ох, разлуку, — говорят, — ей не перенесть!
Так скучала за тобой, что меня держали,
Хоть причины не скучать очень даже есть.
Тут вон Пашка приходил — кум твой окаянный.
Еле-еле не далась — даже счас дрожу.
Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный —
Перед тем, как приставать, пьёт для куражу.
Ты, болтают, получил премию большую!
Будто Борька — наш бугай — первый чемпион!
К злыдню этому, быку, я тебя ревную
И люблю тебя сильней, нежели чем он.
Ты приснился мне во сне пьяный, злой, угрюмый,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
