Через десять минут полный человек прошел мимо автомашины, взглянул на нее и пошел дальше. Но он был профессионалом, и его система тревоги тут же подала ему сигнал.
Он миновал машину и прошел уже сотню ярдов, когда ее мотор заурчал и она нагнала его. Из машины вышел молодой человек приятной наружности, чисто выбритый и атлетически сложенный.
– Мистер Мосс?
– Кому это нужно знать?
– Моему работодателю, сэр. Он хотел бы побеседовать с вами.
– Предполагаю, у него нет имени? – сказал полный мужчина.
– Пока нет, – улыбнулся молодой человек. – Но в нашем распоряжении теплая машина, частный самолет, и мы ничего плохого вам не хотим. Взглянем правде в лицо, мистер Мосс, куда вы сейчас можете пойти?
Мосс задумался. Ни машина, ни молодой человек не пахли Компанией (ЦРУ) или Бюро (ФБР) – его заклятыми врагами. И, действительно, ему некуда было сейчас податься. Он влез на заднее сиденье, молодой человек сел рядом с ним, и лимузин помчался, но не в сторону Оклахома-Сити, а на северо-запад, к аэродрому Уайли-Пост.
В 1966 году Ирвингу Моссу было двадцать пять лет, и он был младшим агентом ЦРУ (Джей Эс 12). Он только что приехал из Штатов и работал во Вьетнаме по программе «Феникс», проводившейся под руководством ЦРУ. В те годы части специального назначения – зеленые береты – постепенно передавали свою до сих пор довольно успешную программу по завоеванию сердец и умов населения в дельте реки Меконг армии Южного Вьетнама, которая обращалась с идеей действительно убеждать крестьян не сотрудничать с Вьетконгом с гораздо меньшим мастерством и гуманностью.
Работники программы «Феникс» были связаны с армией Южного Вьетнама, а зеленые береты все больше и больше занимались операциями «найти и уничтожить». Иногда они приводили пленных вьетконговцев или подозреваемых для допроса, проводимого южновьетнамской армией под эгидой «Феникса». Именно тогда Мосс открыл свое тайное пристрастие и свой настоящий талант.
Еще будучи совсем молодым человеком, его удивляла и огорчала недостаточная собственная сексуальность. Он с горечью вспоминал все издевательства по этому поводу, которые ему пришлось пережить в то время. Его также смущал тот факт, что сексуальное возбуждение тут же приходило к нему, когда он слышал человеческие крики от боли. Для такого человека молчаливые джунгли Вьетнама, не задающие вопросов, были неиссякаемым источником наслаждений, нечто вроде пещеры Алладина. Он был один в глубоком тылу с вьетнамским подразделением и назначил себя главным следователем, допрашивающим подозреваемых. В этом ему помогали два капрала южновьетнамской армии с такими же садистскими наклонностями.
Для него это были прекрасные три года, закончившиеся в 1969 году, когда однажды высокий сержант зеленых беретов вышел неожиданно из джунглей. Он был ранен в левую руку, и командир отправил его в тыл за медицинской помощью. Молодой воин несколько секунд смотрел на дело рук Мосса, а затем со страшной силой ударил его в переносицу правой рукой.
Врачи в Дананге сделали все возможное, но кости перегородки были настолько раздроблены, что Мосс был вынужден отправиться на лечение в Японию. И даже после операции, сделанной там, его переносица осталась расплющенной, а проходы были повреждены настолько, что он до сих пор свистел и шмыгал носом при дыхании, особенно когда волновался.
Он никогда больше не встречал этого сержанта, никаких официальных запросов по этому поводу не было, и он сумел замести следы и остаться в ЦРУ. До 1983 года. В том году, весьма продвинувшись по службе, он оказался в группе ЦРУ в Гондурасе. Он курировал ряд лесных лагерей контрас, расположенных вдоль границы с Никарагуа. Из этих лагерей контрас, многие из которых были солдатами изгнанного и нелюбимого диктатора Сомосы, время от времени совершали налеты через границу на страну, которой он когда-то правил. Однажды такая группа вернулась и привела тринадцатилетнего мальчика, не сандиниста, а простого крестьянского подростка.
Допрос проходил на поляне в четверти мили от лагеря, но в тишине тропического леса отчаянные крики были хорошо слышны. В лагере никто не спал. К утру крики прекратились. Мосс вернулся в лагерь в таком виде, как будто наглотался наркотиков. Он упал на койку и заснул глубоким сном. Два командира отделений тихо вышли из лагеря и пошли к месту допроса. Они вернулись через двадцать минут и потребовали встречи с командиром. Полковник Ривас принял их в своей палатке, где он писал отчет при свете шипящей лампы. Два командира поговорили с ним несколько минут.
– Мы не можем работать с таким человеком, – сказал в заключение один из них. – Мы говорили с ребятами, они согласны с нами, полковник.
– Это сумасшедший, – добавил другой, – скотина!
Полковник Ривас вздохнул. Когда-то он сам был членом эскадрона смерти Сомосы и не раз вытаскивал из постелей профсоюзных деятелей и недовольных. Он видел несколько казней и даже принимал в них участие. Но дети… Он потянулся к радиопередатчику. Ему не нужны ни бунт, ни массовое дезертирство.
На рассвете американский военный вертолет прилетел в лагерь и высадил плотного загорелого человека, который был вновь назначенным заместителем начальника латиноамериканского отдела ЦРУ, совершавшим ознакомительную поездку по своему региону. Ривас проводил его в джунгли, и они вернулись через несколько минут.
Ирвин Мосс проснулся оттого, что кто-то бил по ножкам его койки. Он поднял непонимающий взгляд и увидел человека в зеленой форме, смотревшего на него сверху.
– Мосс, ваша служба закончилась, – сказал он.
– Кто вы такой, черт возьми? – спросил Мосс.
Ему было сказано.
– А, один из них, – проворчал он.
– Да, один из них. А вы уже не работаете ни в Гондурасе, ни в Управлении. – Он показал Моссу листок бумаги.
– Но это не из Лэнгли, – запротестовал Мосс.
– Да, – согласился человек, – это написал я. Несите ваши вещи в вертолет.
Через тридцать минут агент Дэвид Вайнтрауб видел, как вертолет поднялся и улетел. В Тегусигальпе Мосса встретил начальник местного отделения, он был подчеркнуто официален и лично проводил его на рейс в Майами и Вашингтон. Он больше никогда не был в Лэнгли. Его встретили в Вашингтонском аэропорту, вручили документы и велели исчезнуть. В течение пяти лет на его услуги был большой спрос, и он работал на ряд диктаторов Среднего Востока и Центральной Америки. Причем каждый новый диктатор был еще более одиозным, чем предыдущий. А затем он организовал перевозку наркотиков для панамского генерала Норьеги, и это была его ошибка. Бюро Соединенных Штатов по борьбе с наркотиками внесло его имя в список наиболее опасных преступников.
В 1988 году он пролетал через Лондонский аэропорт Хитроу, когда два обманчиво любезных стража британских законов выросли перед ним и поинтересовались, не согласится ли он побеседовать с ними. Темой беседы был пистолет, спрятанный в его чемодане. Обычная процедура выдачи преступника была совершена с молниеносной быстротой, и через три недели его привезли в Соединенные Штаты. На суде ему дали три года. Поскольку это было его первое преступление, его могли бы направить в тюрьму с мягким режимом. Но пока он ожидал приговора, два человека встретились за завтраком в закрытом вашингтонском клубе Метрополитэн.
Один из них был плотный мужчина по имени Вайнтрауб, который дослужился до должности помощника заместителя директора оперативного отдела ЦРУ. Второй был Оливер «Бак» Ревелл, бывший морской летчик, а ныне помощник директора отдела расследований ФБР. В дни молодости он играл в футбол, но не настолько долго, чтобы повредить мозги. Кое-кто в Гувер Билдинг считал, что они до сих пор функционируют неплохо.
Подождав, пока Ревелл не покончил с бифштексом, Вайнтрауб показал ему досье и некоторые фотографии. Ревелл закрыл папку и просто сказал: «Ясно». По какой-то непонятной причине Мосс отбывал свой срок в Эль-Рино, где содержались наиболее ужасные убийцы, насильники и вымогатели Америки. Когда он вышел оттуда, он патологически ненавидел Агентство, Бюро, британцев, и это было лишь началом длинного списка.
В аэропорту Уайли-Пост лимузин проехал через главные ворота, водитель только кивнул охраннику, и остановился около самолета «Лирджет». Кроме номера лицензии, который Мосс тут же запомнил, никаких других опознавательных знаков на нем не было. Через пять минут они были уже в воздухе, направляясь чуть западнее южного направления. Мосс высчитал приблизительное направление по утреннему солнцу. Они явно летели в сторону Техаса.
Недалеко от Остина начинается то, что техасцы называют районом холмов, и именно там владелец фирмы «Пан-Глобал» построил свой загородный дом на участке в двадцать тысяч акров у подножия холмов.
