Ирвинг Мосс в белом костюме сидел молча у края стола. В плане были некоторые места, которые он не включил в свой доклад и которые он мог сказать лично Миллеру. Он дышал ртом, чтобы не создавать свиста своим поврежденным носом.
Внезапно Миллер удивил собравшихся: «Друзья, давайте спросим указаний у Господа, у того, кто понимает все. Давайте помолимся вместе».
Бен Салкинд бросил быстрый взгляд на Питера Кобба, тот лишь поднял брови. Лицо Меллвила Скэнлона ничего не выражало. Сайрус Миллер положил ладони рук на стол, закрыл глаза и поднял голову вверх. Он был не такой человек, чтобы склонять голову, даже обращаясь к Всемогущему. В конце концов, они были близкими наперсниками.
– Господи, – говорил нефтяной барон, – услышь нас, молим тебя. Услышь нас, верных сынов этой великой страны, которая есть твое творение и которую ты вручил нам, чтобы мы ее берегли. Руководи нашими руками и укрепи наши помыслы. Дай нам смелость выполнить задачу, стоящую перед нами, над которой, мы уверены, простерто твое благословение. Помоги нам спасти все это, эту избранную тобой страну и тобою избранных людей.
Он продолжал в этом духе еще несколько минут, а затем несколько минут молчал. Когда он опустил голову и посмотрел на пятерых сообщников, его глаза горели таким огнем, какой бывает у людей, у которых нет никаких сомнений.
– Джентелмены, Он сказал свое слово. Он с нами в этом деле. Мы должны идти вперед, а не назад, за нашу страну и нашего Бога.
Остальным ничего не осталось, как кивнуть в знак согласия. Через час Ирвинг Мосс беседовал приватно с Миллером в его кабинете. Он дал ясно понять, что в этом деле были два жизненно важных компонента, которые он, Мосс, обеспечить не может. Один – продукт крайне сложной советской технологии, второй – тайный источник в самых узких кругах Белого дома.
Он объяснил зачем это нужно. Миллер задумчиво кивнул.
– Я позабочусь обо всем, – сказал он. – У вас есть свой бюджет, и вы получили задаток. Приступайте к выполнению плана незамедлительно.
Июнь
Миллер принял полковника Истерхауза в первой неделе июня. Тот был занят делами в Саудовской Аравии, но вызов был однозначен, так что он прилетел из Джидды в Нью-Йорк через Лондон, а оттуда прямо в Хьюстон.
Машина встретила его вовремя и привезла на частный аэродром Уильям II. Хобби к юго-востоку от города, откуда Лирджет доставил его на ранчо, которого он прежде не видел. Его отчет был оптимистичен и хорошо принят.
Он сообщил, что его посредник в Религиозной полиции с энтузиазмом воспринял идею смены правительства в Эр-Рияде и установил контакт со скрывающимся имамом шиитских фундаменталистов, когда Истерхауз сообщил ему о тайном убежище имама. Тот факт, что имама не арестовали, доказывал, что служаке из религиозной полиции можно доверять.
Имам выслушал предложение, сделанное ему анонимно, поскольку он никогда не согласился бы с тем, что христианин вроде Истерхауза стал бы инструментом воли Аллаха, и выказал такой же энтузиазм.
– Дело в том, мистер Миллер, что фанатики Хезбалла до сих пор не пытались захватить Саудовскую Аравию, предпочитая сначала разбить и аннексировать Ирак, в чем они не преуспели. Причина их терпения в том, что они справедливо опасались, что свержение Дома Саудов вызовет яростную реакцию Соединенных Штатов, которые до сих пор колебались в этом вопросе. Они всегда верили, что в нужный момент Саудовская Аравия упадет им в руки. Имам, кажется, согласился с тем, что следующая весна, а именно тогда, на апрель, намечено твердо провести это торжество, будет моментом, угодным Аллаху.
Во время торжеств большие делегации всех тридцати семи основных племен соберутся в Эр-Рияде, чтобы выразить свое уважение королевскому дому. Среди них будут племена из района Газа, нефтедобытчики, в основном члены секты шиитов. С ними смешаются двести отборных убийц имама; пока они не имеют оружия и ждут, когда им выдадут автоматы и патроны, тайно привезенные в одном из танкеров Скэнлона.
В конце доклада Истерхауз сообщил, что один из старших египетских офицеров, – член группы Военного советника Египта, – играющий решающую роль на всех технических уровнях саудовской армии, согласился с тем, что, если его стране с ее миллионами людей и нехваткой денег будет открыт доступ к саудовской нефти после переворота, он выдаст королевской гвардии дефектую амуницию и она не сможет защитить своих хозяев.
Миллер задумчиво кивнул.
– Вы хорошо поработали, полковник, – сказал он и переменил тему. – Скажите мне, какова была бы советская реакция на то, если бы Америка прибрала к рукам Саудовскую Аравию?
– Полагаю, это взволновало бы их до чрезвычайности, – ответил полковник.
– До такой ли степени, чтобы отказаться от Нэнтакетского договора, все условия которого нам известны?
– Я думаю, да, – ответил полковник.
– Как вы считаете, у какой группы людей в Советском Союзе больше всего причин для негативного отношения к договору и его условиям и самое сильное желание видеть договор ликвидированным?
– Из Генерального штаба, – ответил полковник, не задумываясь. – Их положение в СССР такое же, как и у нашего Объединенного комитета начальников штабов и военной промышленности вместе взятых. Договор подорвет их власть, престиж и бюджет, а также урежет их число на сорок процентов. Не могу представить, чтобы они приветствовали это.
– Странные союзники, – размышлял Миллер. – А есть ли какой-либо способ войти с ними в негласный контакт?
– У меня есть… определенные связи, – сказал Истерхауз осторожно.
– Я хочу, чтобы вы их использовали, – предложил Миллер, – сообщите им только, что в США имеются влиятельные группы, которые рассматривают Нэнтакетский договор с такими же чувствами, как и они, и эти группы считают, что договор может быть сорван с американской стороны, и хотели бы обменяться мнениями с ними.
Королевство Иордания не считается слишком просоветским, но королю Хуссейну приходится лавировать вот уже много лет, чтобы удержаться на троне в Аммане, и он время от времени покупает советское вооружение, хотя его Хашимитский арабский легион имеет вооружение западного производства. Тем не менее, в Аммане есть советская военная миссия, состоящая из тридцати человек, возглавляемая военным атташе посольства.
Однажды Истерхауз по поручению саудовских патронов присутствовал на испытаниях советского вооружения в пустыне к востоку от Акабы, и там встретил этого человека. Возвращаясь через Амман, Истерхауз сделал там остановку.
Военный атташе полковник Кутузов, Истерхауз был убежден, что он работает в ГРУ, был все еще там, и они хорошо поужинали вдвоем.
Американец был поражен быстротой реакции советской стороны. Через две недели с ним связались в Эр-Рияде и сообщили, что некие джентльмены будут счастливы встретиться с его «друзьями» в обстановке строгой секретности. Ему передали толстый пакет путевых инструкций, который он отправил, не распечатывая, с курьером прямо в Хьюстон.
Июль
Из всех коммунистических стран у Югославии наименьшее число ограничений для туристов, вплоть до того, что въездную визу можно получить с минимальными формальностями прямо по прибытии в Белградский аэропорт. В середине июля пять человек прилетели в Белград в один и тот же день, но на разных рейсах. Они прибыли обычными рейсами из Амстердама, Рима, Вены, Лондона и Франкфурта. У всех были американские паспорта, так что никому из них виза для этих стран была не нужна. Все они запросили и получили визы в Белграде на неделю для безобидного туризма, один получил визу утром, два в обед и двое во второй половине дня. Все заявили чиновникам, выдававшим визу, что хотят поохотиться на кабана или оленя в знаменитом охотничьем угодье Карагеоргиево, перестроенной крепости на Дунае, охотно посещаемом богатыми западными туристами. Каждый из пяти заявил при получении визы, что по пути в угодье намерен провести ночь в шикарном отеле «Петроварадин» в городе Нови-Сад в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Белграда. И каждый поехал в отель на такси.
Бригада чиновников, выдающих визы, сменилась в обед, так что только один американец попал в поле зрения чиновника Павлича, который был платным агентом советского КГБ. Через два часа Павлич закончил работу, и его обычный отчет лег на стол советского резидента в посольстве в Белграде.
Павел Керкорян был не в самой лучшей форме, он поздно лег по причине не вполне связанной с работой, ибо его жена была толстой и постоянно жаловалась, а он не мог устоять перед чарами блондинок из Богемии. У него был также тяжелый ленч, полностью связанный с работой, с сильно пьющим членом ЦК компартии Югославии, которого он надеялся завербовать.
