не видно. И он бы не стал.
Мне все показалось, просто я впервые переписываюсь с мужчиной, и я взбудоражена.
Снова хлопаю дверью и печатаю сообщение.
Глава 9
"Я никогда не был влюблен, я никогда не дарил цветы, я никогда не прощу лжи" - перечитываю печатные строчки на экране и поднимаюсь по лестнице.
Игра в "я никогда не" и сам Виконт мне все больше нравятся.
Заношу палец над экраном и кусаю губы, думаю над ответом.
Я тоже никогда не была влюблена, не считая детской привязанности к Марку.
А ещё я никогда не пробовала бурбон, который вечерами и не только, стаканами глушит папа.
А ещё...
Нашариваю ключи и тихонько отпираю дверь. Вхожу и осторожно щёлкаю выключателем.
В прихожей вся обувь расставлена по линеечке, словно ее замеряли специально, аккуратно, это напоминает детство и швы в плитке, на которые нельзя наступать.
Мамин муж в своем репертуаре.
Прикидываю третий пункт "никогда не".
Не выйду замуж. Не была в зоопарке.
Печатаю и вздрагиваю от обманчиво-спокойного тона над головой:
- Ну и где ты была?
От этого вкрадчивого голоса, которым с пациентами разговаривают меня потряхивает.
Поднимаю глаза на Кирилла.
Он так бесшумно подкрался, руками опирается на идиотскую дизайнерскую скульптуру из каких-то сплошных то ли перил, то ли брусьев, и смотрит на меня.
Дергаю плечом.
Какое ему дело, где я была.
Уехала с автомойки и гуляла, и переписывалась с Виконтом, конечно.
Но маминому мужу совать нос в мою личную жизнь необязательно.
Бросаю взгляд на экран, на открытое сообщение.
- Я была на гей-параде, на площади шествие развернулось, аж перекрыли дороги, тебя не приглашали? - скидываю кроссовки, не заботясь о идеальном порядке и пытаюсь прошмыгнуть мимо Кирилла.
Дерзко это было. Намекнуть, какого я о нем мнения.
Но он не обращает внимания, гнет свое.
- Время двенадцать, - Кирилл сдвигается в сторону, не даёт мне пройти. Смотрит на пол, на мои раскиданные кроссовки, и поднимает взгляд на меня. - Кривляться прекращай. Ты же знаешь правила этого дома, Аня.
Я знаю.
Смотрю на него в ответ и злюсь, но сделать ничего не могу, ведь это его дом.
Семь комнат, три ванные, пол с подогревом и отделка под белый кирпич.
Раздражает эта квартира, как и сам мамин муж, но я приехала к брату, да и идти мне некуда, отец мягко намекнул, что у них с его новой дамой на уик-энд планируется что-то типа медового месяца.
- Мне двадцать лет, и даже отец не указывает возращаться домой раньше полуночи, - вру и задираю подбородок. - Я тебе не золушка.
Кирилл усмехается.
Он выше сантиметров на десять, хотя и я не баскетболистка, макушкой в небо не стремлюсь.
Просто он такой - не долговязый дядя Степа, он обычный, коренастый, с темной растительностью на руках и черной порослью на лице, опасение внушает одним взглядом - бледно-голубой, прозрачный прищур, в его глазах отражаешься, словно в зеркале, даже глубже, как под рентгеном, он будто видит нечто внутри, вытягивает.
Так смотрят лишь психиатры.
И мне безумно жаль его пациентов.
- Дай пройти, - бормочу и протискиваюсь мимо. - Где мама?
- Сначала прибери, Аня, - он не двигается, кивает мне за спину, на мою обувь.
- Вот нравится тебе докапываться, да? - и шагу не сделаю, буду стоять на своем.
- Да, - он вдруг выдирает у меня телефон, которым я размахивала.
Не успеваю возразить, как Кирилл пробегает глазами мое неотправленное сообщение для Виконта, как-то неуловимо, меняется в лице, словно тень пробегает.
Он гасит экран.
- Ты...не много себе позволяешь? - мой голос садится от злости.
- А ты? - он смотрит на мою протянутую руку, но телефон не отдает. - Обувь, Аня.
Играем в гляделки, и он побеждает, мне воли не хватает справиться с этим нечитаемым ледяным взглядом, будто ему безразлично, и он хоть до утра готов стоять здесь в коридоре, воспитывать меня.
- Мудак, - говорю шепотом и наклоняюсь, дергаю дверь тумбы и утрамбовываю туда кроссовки. Выпрямляюсь. - Всё, надзиратель, я свободна?
- Ремнем тебя давно не пороли, - сухо отвечает Кирилл и сует мне телефон. Разворачивается, двигается вглубь коридора.
Пораженно хмыкаю ему в спину.
Мне двадцать, а маме тридцать восемь, а самому Кириллу года тридцать три, что за бесячие замашки воспитателя?
Пусть идёт к черту.
А эта его ненормальная озабоченность чистотой и порядком - какой из него врач, ему самому лечиться надо.
На него посмотришь - и жить не хочется, его даже внешность не спасает.
Мою руки и захожу в комнату, щёлкаю выключателем.
Осматриваюсь.
Приезжаю сюда лишь на каникулы, но здесь ничего не меняют, большая кровать, шкаф, телевизор и шведская стенка, раньше комната принадлежала брату, но он переехал в соседнюю, там есть балкон.
Замечаю свою сумку на полу и сажусь рядом, вытряхиваю вещи на ковер.
Ворошу их и вздыхаю, разбирать не хочется. Лезу в телефон и замечаю новое принятое сообщение.
В нетерпении открываю переписку:
"Давай угадаю. Ты никогда не видела морских котиков".
Взгляд с экрана врезается в закрытую дверь. Вглядываюсь, словно просветить ее могу до коридора.
Кручу перстень.
Морских котиков я не видела, в зоопарке ведь не была, это и хотела написать Виконту.
А Кирилл мое неотправленное сообщение видел, когда телефон отобрал?
От этой мысли громко смеюсь.
Сухарь Кирилл и обаятельный Виконт - небо и земля.
Я просто устала, мне нужно поспать. Завтра важный день, выпускной Антона, не хочется выглядеть вареной селёдкой.
Сгребаю с пола одежду и забрасываю в шкаф.
И гашу свет.
- И про первую любовь школьный парк напомнит вновь, - орет радио, и дальше тараторит заводной голос ди-джея. - Сегодня во всех школах страны выпускные. Оставайтесь с нами, будем вместе прощаться со школой, и мой вам совет выпускники...
Нашариваю, наконец, пульт и вырубаю радиобудильник, отбрасываю одеяло и широко зеваю в ладонь, привстаю на кровати.
- Аня! - дверь распахивается и в комнату влетает мама.
Сонно моргаю. Вижу, что она уже при полном параде, темные кудри в идеальной укладке, строгая юбка до колен в пастельных тонах, такой же пиджак и яркая, цвета моря, блузка.
- Ты на праздник к брату приехала или спать? - туфлями она топчет ковер.
- Тут уже кто-то музыку включил, - бормочу и сжимаю в руках пульт.
Наверняка, Антон, решил подшутить. Почти
