Я ввел ее в транс по телефону и сказал: «Вы рассказали мне в бодрствующем состоянии о менструальных болях и хотите избавиться от них. Запомните, что отныне у вас не будет никаких болей во время цикла. У вас больше не будет менструальных спазмов». Я особо подчеркнул слова «менструальная боль», «менструальные спазмы». «Сейчас проснитесь». Она проснулась и сказала: «Спасибо, боль совсем прошла». «Вот и хорошо», – ответил я.
Минут через двадцать она позвонила и сказала: «Анестезия кончилась. Опять болит». Я ответил: «Погрузитесь в транс и внимательно слушайте. Я внушаю вам гипнотическое обезболивание менструальных спазмов и менструальных болей любого характера. Просыпайтесь, боли нет». Она проснулась и сказала: «Вот теперь отличная анестезия. Большое спасибо».
Через полчаса снова звонит: «Боли опять вернулись». Тогда я сказал: «Ваше тело гораздо умнее вас. У вас не менструальные боли. От них вы получили гипнотическое обезболивание. Но любой доктор знает, что острый аппендицит дает боли, похожие на менструальные. Я говорил о менструальных болях, но не упоминал об аппендиците. Звоните своему хирургу». Что она и сделала. Ее немедленно положили в больницу и наутро прооперировали по поводу аппендицита.
Ваше тело знает о вас гораздо больше, чем вы сами. Поэтому, когда вы занимаетесь с пациентом, имейте четкое представление о том, что внушать. Не давайте общих установок. Допустим, я лечу головную боль, тогда установка будет на устранение «безобидной головной боли». Но если ее причиной является опухоль мозга, никакое внушение не поможет. Так и в случае с аппендицитом: можно внушить гипнотическое обезболивание, но диагноз, на который оно ориентировано, – менструальные спазмы или еще что-нибудь. Так что, когда вы имеете дело с органическим заболеванием, знайте, что внушать.
Вернемся к нашему адвокату. Мне потребовалось всего лишь заставить его думать об Аризоне как о чудесном крае, где приятно жить, и о том, что сдать экзамен для него ерундовое дело. Не о чем беспокоиться и нечего бояться. Пиши себе понемногу, что вспомнишь. Это всякому под силу. Я помог таким образом многим юристам и медикам, внушив им душевное спокойствие и уверенность в своих силах.
Одна моя пациентка раз за разом проваливалась на защите своей докторской диссертации. Комиссия не сомневалась в ее подготовленности, но женщину каждый раз охватывал такой панический страх, что у нее все вылетало из головы. Я пригласил ее на свое занятие, где рассказывал об уже знакомом нам адвокате, и она погрузилась в транс. Когда занятие окончилось, она проснулась. Мы распрощались, и она уехала домой, в свой штат. Через месяц я получил от нее письмо. «Я с отличием защитила свою докторскую диссертацию, – писала она.– Что вы со мной сделали?» (Эриксон смеется.) Да ничего я не сделал, рассказал только об адвокате.
Теперь послушайте, что я вам расскажу. А вы сделайте свои выводы в соответствии с тем, как каждый из вас поймет мой рассказ. Когда я говорил, как адвокат восхищался чудесными пейзажами Аризоны (обращается к Кристине), ты подумала о чудесной (wunderbar) природе Германии, а это две разные вещи.
Как получить сведения о пациенте? Надо начать с ним непринужденную беседу. Расскажите о ваших годах учебы в колледже. Я лично учился в Висконсин-ском университете. Каждый из вас тут же подумал о своем университете. Начни я говорить о Миссисипи, наш немецкий друг сразу же вспомнил бы Рейн. Мы всегда переводим чужие слова на свой язык.
Итак, в 1972 году ко мне в дверь позвонила красивая замужняя тридцатипятилетняя женщина. Войдя в кабинет, она рассказала о своих затруднениях: "Доктор Эриксон, мой начальник приказал мне отправиться в четверг самолетом в Даллас, штат Техас, и вернуться самолетом же в субботу. И еще он добавил: «Либо ты летишь туда и обратно, либо прощайся с работой'» Доктор Эриксон, я программист по профессии и настраивала компьютеры по всей стране.
В 1962 году, десять лет назад, я попала в авиакатастрофу. К счастью, самолет практически не пострадал и все пассажиры остались целы. В течение следующих пяти лет мне довелось летать из Феникса в Бостон, Нью-Йорк, Новый Орлеан, Даллас и во многие другие города. Но с каждым разом мне становилось в воздухе все страшнее и страшнее. Я дошла до того, что меня начинало всю трясти. (Эриксон показывает.) Я сидела в самолете с закрытыми глазами, не слышала, что говорит мне муж. Когда самолет приземлялся в месте назначения, у меня вся одежда была влажная от пота. Мне было так плохо, что, прежде чем приступить к работе, я ложилась в постель и часов восемь спала. Я стала ездить в командировки поездом, автобусом или на машине. У меня какая-то странная фобия. Я спокойно сажусь в самолет, спокойно держусь, пока самолет выруливает на полосу и разгоняется, но стоит ему оторваться от земли, меня начинает бить дрожь и я умираю от страха. Я абсолютно успокаиваютсь во время промежуточных посадок, стоит самолету коснуться земли".
Итак, стала я пользоваться машинами, автобусами и поездами. В конце концов,моему боссу надоело, что я использовала на поездки свое отпускное время, и время на больничном листе, и дни за свой счет, чтобы уложиться в сроки. Сегодня утром он заявил: «Либо летишь в Даллас, либо теряешь работу». Я люблю свою работу и не хочу ее потерять".
Я спросил: «А как вы хотите чтобы я вылечил вашу фобию?» «Гипнозом», – ответила она. «Я не знаю, легко ли вы поддаетесь гипнозу. Мне надо вас проверить».
Она оказалась прекрасной пациенткой. Я ее разбудил и сказал: «Вы хорошо поддаетесь внушению. Мне нужно самому увидеть ваше состояние в полете. Я погружу вас в транс, и вы представите себя в реактивном лайнере на высоте 35.000 футов». Я просто ужаснулся, когда увидел, как ее колотит, и тут же велел ей представить, что самолет приземлился.
«Прежде чем вам помочь, – начал я,– я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Для своих лет вы весьма красивая женщина. А я – мужчина. И хотя я передвигаюсь в инвалидной коляске, вы не знаете, в какой мере я зависим от своей болезни. Я хочу, чтобы вы пообещали мне выполнить любую мою просьбу, будь она хорошая или плохая. И помните, что вы – привлекательная женщина, а я – мужчина и вы не знаете моих физических возможностей. Дайте мне безоговорочное обещание выполнить любую мою просьбу, хорошую или плохую».
Минут пять она раздумывала и, наконец, ответила: «0 чем бы вы меня ни попросили и что бы вы со мной ни делали, хуже моей фобии ничего быть не может». «Хорошо, – сказал я. – Сейчас я введу вас в транс, и вы повторите свое обещание».
Она немедленно повторила свое обещание под гипнозом. Я ее разбудил и сказал: "Вы дали мне безоговорочное обещание и наяву, и под гипнозом.
Теперь я могу вылечить вас. Засните и представьте, что вы на высоте 35.000 футов и летите со скоростью 650 миль в час".
Она страшно задрожала, согнулась и уткнула голову в колени. «А сейчас вообразите, что самолет опускается, и в тот момент, когда он коснется земли, все ваши страхи и фобии, тревоги и терзающие вас бесы соскользнут с вас на сидение». Она все так и представила, проснулась – и вдруг с криком: «Они там! Они там!» (Эринсон показывает на зеленое кресло) – выскочила из кресла и отлетела к противоположной стене комнаты.
Я позвал миссис Эриксон и сказал: «Бетти, сядь в это кресло». (Эриксон показывает.) Но пацинтка стала ее умолять: «Пожалуйста, миссис Эриксон, не садитесь в это кресло». Но миссис Эриксон направилась к креслу, и тогда пациентка буквально вцепилась в Бетти и не дала ей сесть. Я отпустил Бетти и повернулся к пациентке: «Лечение окончено. Счастливого полета в Даллас и обратно в Феникс. Позвоните мне из аэропорта и расскажите, как вам понравилось путешествие».
Когда она ушла, я попросил дочь сфотографировать кресло с передержкой, недодержкой и нормально. Каждый снимок я положил в отдельный конверт. На передержанном снимке я написал: «Место вечного упокоения ваших фобий, страхов, тревог и терзающих бесов, медленно опускающихся в забвение вечного мрака». На недодержанной фотографии я сделал надпись: «Место вечного упокоения ваших страхов, полностью растворившихся в космическом пространстве». А на третьей, нормальной, написал: «Место вечного упокоения ваших фобий, страхов и тревог».
Все три конверта я отправил моей пациентке. Она получила их в среду утром. В субботу раздался звонок и восторженным голосом она сообщила: «Это было великолепно. Просто чудо какое-то. Самое прекрасное путешествие в жизни!» «Не согласитесь ли вы, – попросил я, – рассказать ваш случай четырем моим студентам, которых я готовлю к докторской диссертации по философии?» «Конечно», – ответила она. Я попросил ее прийти к восьми утра.
Ровно в восемь она пришла ко мне со своим мужем. Пройдя как можно дальше от кресла, она уселась в другом конце комнаты. Минут через пять подошли мои ученики, и один из них хотел было сесть в зеленое кресло, но моя пациентка воскликнула: «Ради Бога, не садитесь в это кресло!»
