Наполеоновцы «превосходными силами» атаковали батарейное прикрытие и сбили с позиции харьковских драгун. Французы захватили пять орудий, но семи остальным орудийным расчетам удалось уйти по Смоленской дороге. Затем массированный удар вражеской кавалерии пришелся по казакам. В итоге конной схватки («сшибки») малочисленные донцы, не выдержав накала натиска, тоже отошли назад, не покидая, однако, поля боя. После этого последовала сильная атака с фронта на пехоту Неверовского. Полтавский пехотный полк первую атаку отразил, в чем ему помогли деревья и рвы у дороги…
Дивизия Неверовского с боем отступила по дороге в сторону Смоленска, оставив перед собой в селе Корытня казачий заслон. Маршал империи Иоахим Мюрат, он же Неаполитанский король, после боя у Красного признал, что «никогда не видел большей неустрашимости со стороны неприятеля». Считается, что Красненское дело 2 августа задержало на сутки продвижение авангарда Великой армии к Смоленску.
Русские 1-я и 2-я Западные армии продолжали отходить к Смоленску, чтобы там соединиться. Наполеон предпринимал все, чтобы помешать этому. Императору французов в том замысле мешали «жаркие арабы севера». Они отслеживали движения корпусов Великой армии и не давали незваным гостям «расползаться» малыми командами от походных маршрутов. «Малая война» же только зачиналась.
В ходе отступления 1-я Западная армия вступила в Поречье. Здесь военный министр России М. Б. Барклай де Толли приказал «составить ополчение». Оно, «худо вооруженное», вместе с несколькими резервными эскадронами и запасной артиллерией составило отряд под командованием генерал-майора Оленина, недавно возвращенного из отставки «в службу». Отряд, получив на усиление из состава летучего казачьего корпуса один полк, занял позицию за городом Красным у селения Ляд. Отсюда в западном направлении казачьи разъезды денно и нощно стерегли приближающегося врага.
Отступающая 1-я Западная армия вышла к селению Мощинки, находившемуся в 18 верстах от Смоленска. Летучий казачий корпус своим левым крылом занял селение Иньково и «протянулся» до селения Вороны.
Отсюда атаман Платов начал «прощупывать» расположение вражеских авангардных сил. Одна из посланных им казачьих партий лихо ворвалась в Поречье, но опомнившиеся от такой дерзости русских, французы выбили их из городка. Впрочем, те и не упорствовали в бою на городских улочках, поскольку разведывательная информации о расположении больших сил неприятеля ими была уже добыта. Причем самая достоверная, да еще подтвержденная взятыми «языками» из разнородных вражеских полков.
Армия Барклая де Толли в главных силах отошла от Смоленска, придя в селение Гаврики. Там находился армейский авангард, которым командовал генерал-лейтенант Васильчиков. Войска 2-й Западной армии находились уже на втором переходе от Смоленска. Главнокомандующие армий решили не оборонять город, а продолжить отход на восход солнца, то есть к Москве, продолжая воплощать в жизнь «скифский план».
В день прибытия главных сил 1-й Западной армии в Гаврики летучий казачий корпус сделал усиленный переход от села Холма до села Инькова. Не останавливаясь в его округе, полки Платова вышли вперед авангарда Васильчикова и «открыли» Рудню, то есть заняли ее. Неприятеля там не оказалось: по показаниям местных жителей, французы уже как полтора дня назад оставили городок и у села Расасни переправились на противоположный берег Днепра. Передовые посты армейского авангарда об этом не знали, что вызывало осознанную тревогу.
Донской атаман обеспокоился такой ситуацией: следовало знать, где находятся передовые войска неприятеля. В разные стороны были высланы сильные казачьи разъезды. Один из них настиг хвост большой вражеской колонны, идущей к Расасне. Другая разведывательная партия платовцев спустилась по правому берегу речки (еще не реки) Березины к Днепру, но французы уже ушли из этих мест.
Собрав такие сведения, атаман Платов послал с надежным вестником донесение военному министру Барклаю де Толли. Разведывательная информация встревожила главнокомандующего и начальника армейского штаба А. П. Ермолова. Сам же Платов с полками расположился в Рудне, ожидая дальнейших приказаний. Стало ясно, что наполеоновские маршалы пошли на Смоленск, в котором еще находилась часть русских войск. Незамедлительно сперва 2-я Западная армия, а затем и 1-я Западная армия повернули к Смоленску. Теперь сражение за древний русский город-крепость на Днепре стало неизбежным.
Одновременно Барклаю де Толли пришло донесение от генерал-майора Д. П. Неверовского, арьергардные войска которого у Красного император Наполеон атаковал большими силами, и тот теперь отходил к Смоленску. Было ясно, что под крепостными стенами Смоленска предстоит большое сражение главных сил обеих сторон.
Атаман Платов, стянув к корпусной штаб-квартире ранее высланные партии, расположился на дороге к Смоленску, прикрывшись сторожевыми дозорами со стороны неприятеля. Полки летучего корпуса стояли в готовности немедленно выступить по первому атаманскому слову. Но было ясно, что казачьи полки в город вводиться не будут, задача им могла быть только иной.
Начальник армейского штаба генерал-майор А. П. Ермолов приказал ротмистру Чеченскому, известному своей храбростью, выбрать «охотников» из конвойной команды армейского штаба от 2-го Бугского казачьего полка и отправиться на левый берег Днепра, чтобы «осмотреть на марше силы неприятельские».
В ходе Смоленского сражения казачьи полки русских Западных армий большей частью находились на днепровском левобережье, «не выпуская из глаз неприятеля». Наполеон, обладая превосходством в силах и многотысячной кавалерией, мог в те дни совершить обходной маневр и, нащупав броды через Днепр севернее и южнее города, попытаться взять противника в клещи. Поэтому так важно было уследить за возможными действиями отдельных корпусов Великой армии, уловить начальный момент их маневров отследить последующее движение.
…Когда главные силы Великой армии подходили к предместьям города-крепости Смоленска, передовой отряд 3-го корпуса маршала Мишеля Нея всего в полуверсте от желанной цели подвергся внезапному нападению засадного отряда казаков в 700–800 всадников. Свидетелем этого боя оказался мемуарист барон Деннье. Он пишет, что казаки находились «под прикрытием земли и хвороста» и что они атаковали с криками «ура!» цепь французских стрелков, в рядах которых находился сам бесстрашный маршал (он же герцог Эльхингенский) и генерал Коленкур.
Атакующие из засады казаки смяли и обратили в бегство неприятельскую кавалерию, сумев на какое-то время окружить Нея и Коленкура с каким-то числом стрелков. Барон Деннье пишет, что казачья пуля, пущенная на скаку прямо в упор в герцога с маршальскими эполетами, пробила ему воротник мундира.
Трудно сказать, чем бы закончилась эта схватка на виду у Смоленска. Но на выручку корпусному командиру вовремя подоспела легкая кавалерийская бригада генерала Домандже (Ж. С. Домона. – А.Ш.), оказавшаяся поблизости. Нападавшим казакам пришлось уходить из-под удара к Смоленску, погоня за ними успеха не имела. Мемуарист делает вывод, что именно тогда маршал Мишель Ней убедился, что русские твердо намерены защищать свой древний город на Днепре.
Во время расположения 1-й Западной армии в Смоленске (после соединения с багратионовской армией) казачьи войска атамана Матвея Платова, подкрепленные одним гусарским и двумя егерскими полками, находились в 15 верстах от города по дороге на Рудню. То есть стерегли город с северо-западной стороны Смоленщины. Платов приказал выдвинуть далеко вперед казачьи партии, прикрыв ими и проселочные дороги, выходившие на дорогу Рудня – Смоленск. Участвовать в боях за сам город казакам не довелось.
Смоленск был оставлен. Бонапарт дорого заплатил за обладание городом, который выгорел у него на глазах, будучи оставлен жителями. Армии Барклая де Толли и Багратиона начали отход на московском направлении. Последними от Смоленска отходили три донских казачьих полка генерал-майора А. А. Карпова 2-го. Составив армейский арьергард, донцы повели «слабую перестрелку» с неприятелем, который вперед пока не подавался, действуя только авангардной кавалерией.
Когда император французов приказал Великой армии главными силами перейти Днепр, казачьи разъезды Карпова сразу же дали знать тревожную весть: «неприятель употребил все усилия по большой почтовой дороге», то есть по Старой Смоленской дороге, ставшей «главной» в истории Отечественной войны 1812 года. По ней война прокатилась туда и обратно. И полита она казачьей кровью была обильно.
…Соединение двух, 1-й и 2-й, Западных армий у Смоленска, бесспорно, являлось крупной стратегической удачей русского командования, равно как и серьезной стратегической неудачей венценосного полководца Наполеона. Ему пришлось окончательно расстаться с планами истребления сил разобщенного противника по одиночке. В том, что соединению армий генералов от инфантерии военного министра М. Б. Барклая де Толли и князя П. И. Багратиона во многом способствовали неординарные действия платовского летучего корпуса, у серьезных исследователей военных событий 1812 года сомнений и разногласий нет.
