года, потому что наш факультет был единственным во всей Франции, который не бастовал весной этого года. Я делал конспекты всех лекций, которые читали нам профессора. У меня отличная зрительная память, и конспекты были необходимы, чтобы хорошо подготовиться к выпускным экзаменам.
Несмотря на двухлетний перерыв, учиться мне было легко. Может быть потому, что с момента прибытия во Францию я ежедневно и с удовольствием читал очень серьезную французскую газету Le Monde. Без проблем перешел на третий курс, успешно сдав экзамены по всем предметам.
Мои сокурсники рассказывали мне про свою интересную студенческую жизнь в Aix-en-Provence. Как они сидели часами в кафешках на Cours Mirabeau — главной улице города. Они устраивали праздники, ходили в театр, и меня всегда приглашали. Но я только изредка мог выбрать время, так как был очень занят. Не было времени даже поухаживать за одной очень интересной однокурсницей.
На третьем курсе наш брак с Мари-Терез испытал серьезный кризис. Однажды, возвратившись домой, застал ее на кухне, пишущую кому-то письмо. Но, увидев меня, она мгновенно остановилась и испуганно спрятала письмо в ящик. Я заметил, как дрожали ее руки, и понял, что она скрывает от меня что-то серьезное. Несмотря на ее отчаянное сопротивление, мне удалось достать письмо, и я начал читать. Мари-Терез с криком куда-то убежала. В письме она признавалась кому-то в любви и сообщала, что беременна от этого неизвестного мне любовника. Почва ушла у меня из-под ног. Через несколько минут влетает ко мне Нене Пелло, ее дядя, брат ее матери Жульет. Мари-Терез убежала к родителям, рассказала им о происшедшем. Они испугались и подумали, что я могу покончить с собой. Признаюсь вам, дорогой читатель, что мысль такая пронеслась, сверкнула в моей голове.
Вскоре пришел Норбер Ляроза, мой приятель, который жил в семье Зубилага. Я немного успокоился. А родители отправили Мари-Терез к тете Франсин в Гренобль. Через неделю я получил от нее первое письмо, где она просила у меня прощения, объясняла, что завела роман с кем-то только потому, что ей нужно было справиться с ее ревностью и хоть как-то уменьшить страдания, которые она испытывала из-за этого. Я простил. Больше ради дочери и ее семьи, чем ради нее самой. Но с этого момента мое отношение к ней становилось все более прохладным.
Глава 6
Еще до окончания экономического факультета я уже думал о следующем этапе в моем образовании. Я мечтал после французского университета закончить еще американский МВА (Master in Business Administration).
Мои сестры и Юрий Изместьев, мой отчим, в феврале 65-го года получили визы в Соединенные Штаты и покинули Марокко.
В 68-м и 69-м годах я учился на третьем курсе. Год заканчивался благополучно. По окончании учебного года я обратился в Американское консульство в Марселе и получил на моем «titre de voyage» (документ для путешествия, выданный французскими властями, где фигурировало, что я русский беженец) американскую туристическую визу.
Я был в восторге. Обожаю Америку. Много знаю про нее. Очень радовался, что скоро увижу моих сестер, с которыми мне даже не удалось попрощаться, когда я покидал Марокко.
Летом 69-го года я прилетел в Нью-Йорк. Там в городе Наяке жила моя сестра Катя. Катя была матушка. Так зовут жену священника. Ее муж — отец Георгий (Ларин). Он стал священником после того, как акула убила его невесту. В православии перед принятием сана священника нужно избрать свой жизненный путь, либо монашеский, либо жениться, либо стать холостяком. Отца Георгия я очень полюбил, он мне сразу понравился. Он работал на Манхеттене в компании, занимающейся перевозками контейнеров, подрабатывал, копая могилы, и еще служил священником!
У Кати меня также встретил Юрий Изместьев, приехавший сразу из Сиракуз, где он жил с моей младшей сестрой Таней. После двух дней у Кати и отца Георгия, Юрий Изместьев повез меня на своей машине в Сиракузы к моей любимой сестре Алене и ее мужу — очаровательному, интеллигентному и очень доброму барону Серафиму Гану. Мы полюбили друг друга сразу, как родные братья.
Помню, как по вечерам Серафим одалживал мне свой синий Ford Mustang, на котором я отправлялся на дискотеку, а днем я работал, несмотря на то что туристическая виза это строго запрещала. Однажды меня нашел русский предприниматель Кравченко, вручил мне кисточки, краски и лестницу, и я перекрасил его большой дом снаружи и внутри. Получал пять долларов в час. После первого мне поручили перекрасить второй дом только снаружи.
Во время работы случались интересные и смешные случаи. Когда я пыхтел на лестнице около окна, мной увлеклась девушка, которая жила в этом доме, и стояла именно у этого окна. Мне пришлось зайти к ней «в гости» прямо через окно…
Моя сестра Таня решила, что я смогу зарабатывать гораздо больше, если устроюсь «white collar» — «белым воротничком» в какой-нибудь офис, но для этого нужна была «social security card». Я обратился в бюро social security в Сиракузах и сказал, что я американец, который всю жизнь прожил за границей, только что вернулся на родину своего отца, что фамилия моя Мести, но забыл свой американский паспорт дома. Мне поверили и выдали необходимую карточку! Но на «чистую работу» устроиться не удалось.
Серафим помог мне заполнить анкету для поступления на МВА в сиракузском университете, где он преподавал русский язык. Благодаря Серафиму и Юрию Изместьеву, который тоже преподавал в этом университете и де-юре оставался моим отцом, удалось договориться, что я смогу учиться бесплатно, помогая русскоговорящим студентам или тем, которые изучают русский язык. Договоренность была предварительная, поскольку для этого нужно было окончить университет во Франции, получить степень магистра по экономике и сдать на английском языке ATGSB (Admission Test for Graduate Studies in Business).
Я прожил у Серафима и Алены больше месяца и заработал за это время 1500$. После Сиракуз знакомая Тани и отчима Юрия — доктор Эмри пригласила меня покрасить ее дом на Long Island в Sea-Cliffe. В свободное время она давала мне уроки английского, возила по острову и угощала в ресторанах. У этой милой женщины я заработал еще 1000$.
Жене, оставшейся во Франции, я иногда писал. От нее получал чуть ли не каждый день любовные письма, где она умоляла меня забыть произошедшее. Я отвечал ей, что я ее простил, но забыть произошедшее не могу.
Время летит быстро. Настала пора уезжать, и я хочу, дорогой читатель, поделиться с вами моими впечатлениями и наблюдениями о Соединенных Штатах.
Мое восторженное
