впечатление об Америке некоторым образом претерпело изменение.
Кроме моей большой семьи, я, конечно же, встречал других и разных людей. Эти встречи убедили меня в том, что существует разница между европейцами и американцами, с которыми я познакомился во время моей первой поездки.
Как правило, коренной гражданин США очень открытый и приветливый. Он легко идет на контакт, чуть ли не сразу рассказывает о себе, чем занимается и сколько зарабатывает. И, конечно же, он ждет такой же открытости от своего собеседника! Это поведение меня сильно удивило и, можно сказать, поставило в тупик, а мои попытки поменять тему разговора редко оказывались успешными. Или, например, нелегко было встретить человека в Америке, с которым можно было поговорить о литературе, мировой политике или экономике и даже просто о путешествиях по Европе, не говоря уже о поездках по миру.
После моего хотя и ограниченного опыта общения с американцами у меня сложилось впечатление, что интерес к культуре, экономике, политике и вообще ко всему, не относящемуся к Америке, у них отсутствует. Конечно же, это относится не ко всем людям, бывали и исключения.
Не подумайте, что в США нет искусства и культуры. Существует прекрасная литература, написано много замечательных романов, идут театральные постановки, снято много отличных фильмов. Мне кажется, что в Европе это все более востребовано чем в США, где культура доступна определенной элите.
Но у любой медали две стороны: я заметил, что США, безусловно, опережали Европу в электронике, в развитии математики и других точных наук… Я уже молчу об ассортименте в магазинах, например, джинсы, спортивная одежда, обувь и прочий ширпотреб…
Поделившись с вами, дорогой читатель, моими размышлениями того времени, я улетел с легкой душой, даже не сомневаясь, что через год я вернусь в Америку на целых два года в Сиракуз для учебы в MBA. Но получилось все совсем по-другому. Об этом, дорогой мой читатель, вы сможете прочесть в следующей главе.
Глава 7
Возвратился я во Францию в прекрасном настроении. После долгого отсутствия был рад снова увидеть мою дочь, тещу Жюльет, тестя Даниеля, шуринов Жан-Луи и Дени, и даже мою жену Мари-Терез.
Теща Жульет была прирожденным кулинаром, и к моему приезду приготовила мое любимое блюдо — «Марсельский буйабес». Он у нее получался вкуснее, чем в любом ресторане. Хорошо приготовленный «Марсельский буйабес» — это просто праздник живота.
Готовится это блюдо так. Покупается рыба, но не любая, а только та, которая водится у скал (poisson de roche по-французски, среди которых обязательно должна присутствовать скорпена). Из этой рыбы готовится уха, затем готовится картошка и айоли (что-то вроде майонеза, но с чесноком). К этому замечательному блюду нужна обязательно бутылка сухого белого вина, с которой мы и уселись за стол.
Четвертый курс на факультете был один из самых интересных. Кроме основных предметов (микро- и макроэкономика) мы изучали еще статистику, бухгалтерию и ряд других предметов. Я продолжал заниматься в моей частной школе с ребятишками, получал свою стипендию, и работал в Lumini на компьютере.
В то время данные в компьютер вводились еще при помощи картонных карточек. Это были специальные карты с перфорациями. Однажды к концу года мне привезли из нашего факультета целые коробки этих карточек для обработки. Мне стало любопытно, что там за информация. Я их распечатал и увидел, что они содержат все наши отметки по последним выпускным экзаменам. С моими оценками было все в порядке, но у одного моего хорошего знакомого, называть которого я не буду, экзамены были провалены. Все показывало, что ему нужно будет повторить четвертый курс, а у нас это считалось позором. Я быстренько заменил его карточку на другую, в которой проколол ему хорошие отметки. Он получил свой «Магистр», и, наверное, до сих пор не понимает как у него это получилось. Думаю, что когда он прочитает мои мемуары, то мой секрет откроется.
По-прежнему я читал Le Monde и таким образом узнал, что INSEAD в Фонтенбло, где уже учился Пижоль, считалась одной из самых лучших школ бизнеса в мире. Поступить туда было трудно (из нескольких тысяч желающих со всего мира поступить удавалось только двумстам студентов). Для поступления и учебы нужно было знать обязательно немецкий, английский и французский, так как лекции в этом заведении читались на трех этих языках. Нужно было получить хорошие оценки по знакомому вам уже экзамену ATGSB, заполнить досье, сдать экзамен по экономике и провести два интервью с опытными бизнесменами или профессорами. Я очень заинтересовался учебой в INSEAD. Прошел всю, описанную мной, процедуру и, к моему удивлению, был принят, о чем я узнал от Пижоля.
Чтобы учиться в MBA INSEAD вместо Сиракузского MBA, нужно было решить еще и финансовый вопрос. Обучение в INSEAD было платное. Стоимость рассчитывалась в двух вариантах. Первый — 15 000 франков, это примерно 3000 долларов, для независимых студентов, и второй — в два-три раза дороже для тех студентов, обучение которых оплачивали компании и фирмы. Я все подсчитал, составил два бюджета. Один американский, где можно было учиться бесплатно, но курсы растягивались на 2 года, другой — французский, где диплом получали через 10 месяцев. Были моменты в пользу Франции, например, жена имела работу, это было хорошим подспорьем, а в Америке, куда я планировал уехать всей семьей, рассчитывать на это было невозможно. В итоге мы с женой решили уехать в Фонтенбло и поступить в INSEAD. Дед согласился мне помочь и выписал чек на 5000 франков.
Летом 1970 года до начала занятий я поехал на месяц в Берлин, чтобы «освежить» мой немецкий. Это мне и другим студентам посоветовали в INSEAD. В Берлине я познакомился с итальянцем Николо Селла де Мантелучи и Даниелем Гий, тесно сдружился с Жан-Люком Дебри, Тони Хамбро и Луи Ферраном, жил в одной комнате с сэром Дэвидом Пулем. Днем мы ходили в немецкий институт, а ночами гуляли в барах и на дискотеках Кюрфюрстендамм. Красивых немецких девушек хватало на всех желающих. Конкуренция была слабая, так как в то время Берлин был центром немецкого гей-движения. Иногда мне приходилось договариваться с Дэвидом, чтобы он предоставлял мне комнату для встреч, на что он всегда мило соглашался. Однажды была организована экскурсия в Восточный Берлин. Я не поехал, побоявшись, что коммунисты задержат меня как русского беглеца, родившегося в Лейпциге.
В сентябре мы с женой сняли квартиру около Фонтенбло, которую освобождали Жак и Мадлен Пижоль. Перевезти наши вещи с юга Франции мне помог мой
