class="p1">
Почему же он здесь? Я убираю руку ото рта и опираюсь о дверную раму, надеясь, что так я выгляжу собранной, хотя на самом деле это делается для того, чтобы не упасть на задницу. Я жду, пока он объяснит свой неожиданный визит.
— Ты избегала меня, — заявляет он.
Ни хрена себе, Шерлок.
— Ты знаешь почему. — Я шокирована своей честностью, удивлена, что не выкинула отговорки вроде того, что я допоздна работала или мне нужно было помыть голову.
После свадьбы Малики написал мне простое «Поздравляю». У меня не хватило смелости ответить. Он прислал еще одно сообщение после того, как я вернулась из медового месяца, и мне захотелось бросить телефон, когда я его прочитала. Он смотрел записи с камер и видел, как я смотрела на них той ночью. В его сообщении было извинение, но он не преминул добавить после него колкость, заявив, что я не имею права злиться на него, потому что ночью также забралась в постель к другому мужчине.
В тот раз я не ответила от злости.
Наша дружба закончилась.
Невозможно пройти мимо моего брака и его перепихона в офисе. Он насмехается:
— Потому что я был с другой женщиной?
По словам Элли, у него была короткая интрижка с женщиной, которую он трахнул той ночью. Она была назначена моим информатором по Малики. То, что я отказывалась заходить в «Down Home» или отвечать на его сообщения, не означало, что я не могла следить за ним. Две недели назад она сказала мне, что девчонка больше не появляется.
— Ага, — выдавила я.
— Ты злишься на меня за то, что я переспал с другой женщиной. Между тем, дорогая Сьерра, ты была, черт побери, помолвлена с другим мужчиной.
— А теперь я замужем за этим мужчиной. — Почему я посчитала необходимым дать этому определение? Это был удар, чтобы конкурировать с его мудацким отношением.
— А вот тут ошибочка. Ты была замужем за ним.
Я вздрогнула.
— Прости?
Он показывает на внутреннюю часть моей квартиры.
— Одевайся. Мы уходим.
В этот момент я понимаю, что не переоделась перед тем, как открыть, но не то чтобы он дал мне шанс. На мне футболка из паба, которую он дал мне в ту ночь, когда я пришла к нему после того, как стало известно об измене отца, и короткие шорты с клубничным рисунком. Я не знаю, почему на мне эта футболка, учитывая нашу размолвку, но я виню в этом комфорт.
Я скрещиваю руки, чтобы прикрыть футболку.
— Я никуда с тобой не пойду. — Он выпячивает подбородок.
— Одевайся, мать твою, Сьерра.
— Что происходит? Мне на работу через три часа.
— Я верну тебя вовремя.
Я вздыхаю.
— Ты не принимаешь отказа, да?
— Нет.
Я машу ему рукой.
— Отлично. Дай мне десять минут, чтобы почистить зубы и переодеться.
— Отличная футболка, кстати, — замечает он, когда я направляюсь к своей спальне.
Моя спина напрягается, и я не удосуживаюсь оглянуться на него.
— Я не успеваю постирать другие.
— Лгунья.
Что происходит?
Смятение бурлит во мне, пока я одеваюсь в леггинсы и мешковатую толстовку, собираю волосы в беспорядочный пучок и надеваю шлепанцы. Я беспокоюсь, что его визит как-то связан с Девином. Клянусь Богом, моему мужу лучше не делать глупостей, за которые я могла бы его кастрировать.
Когда я возвращаюсь в гостиную, Малики держит в руках фотографию в золотой рамке. Моя свадебная фотография.
Я хлопаю в ладоши.
— Мы должны сделать это быстро.
Он бросает на фотографию последний взгляд и кладет ее лицом вниз на стол.
— После тебя.
Я спрыгиваю с каждой ступеньки и замечаю «Камаро» Малики, как только мы выходим на парковку. Я глубоко вдыхаю, когда сажусь в машину, пытаясь уловить запах женщины, словно золотистый ретривер. Все, что я улавливаю, это насыщенный амбровый запах одеколона Малики.
Малики не говорит ни слова, и я достаю из сумочки свой телефон. Там сообщение от Элли, голосовая почта от моей мамы, и ничего от Девина. Я говорила с ним вчера вечером перед сном.
Я отвечаю на сообщение Элли и кладу телефон на колени. Как бы я ни хотела позвонить Девину, я не могу. Пока не могу. Когда я поднимаю глаза, то замечаю, что мы выезжаем из Блу Бич.
— Стоп, куда мы едем?
Малики смотрит на дорогу и не говорит ни слова.
Это только еще больше выводит меня из себя.
— Мне нужны чертовы ответы, Малики, или я выпрыгну из этой машины.
Его пальцы сжимают руль, а он все еще смотрит вперед, как будто ждет, что что-то выбежит перед нами.
— Поверь мне. Что бы ни случилось между нами, ты прекрасно знаешь, что можешь мне доверять.
— Ты меня похищаешь?
— Нет. Если я правильно помню, ты как-то сказала мне, что из тебя получился бы худший заложник — что-то про горячие крылышки и волосы. Я не занимаюсь этими проблемами.
Я не могу удержаться от улыбки при воспоминании.
Он проводит рукой по щетине на своей щеке.
— Ты любишь его?
Я тупо смотрю в его сторону, его вопрос застает меня врасплох.
— Кого? Девина?
— Нет, другого мужчину, за которым ты замужем.
Я ударила его по руке.
— Я забыла, как ты меня раздражаешь.
Он потирает место, по которому я ударила, и меня охватывает облегчение, когда он наконец-то смотрит в мою сторону.
— Тебе нравится, как я тебя раздражаю. Так же, как мне нравится, как чертовски раздражаешь ты.
На мгновение в моем сознании наша ситуация рассеивается, и я закрываю глаза, смакуя его комплимент.
Затем я вспоминаю, что я замужем.
Я поправляю кольцо и смотрю на ограненный бриллиант.
— Серьезно, — говорю я. — Что это значит?
— Ответь на мой вопрос. — В его голосе снова звучит раздражение. — Ты любишь его?
— Очевидно. Я бы не вышла замуж за того, кого не любила.
— Ты любишь его или идею о нем?
— Это смешно. Отвези меня домой. У меня есть дела поважнее, чем защищать свой брак.
— Тебе лучше не защищать его после сегодняшнего дня.
— Пожалуйста, перестань говорить загадками… или кругами… или чем ты там занимаешься. У меня тут голова кружится. Я рассказывала тебе о своей укачивающей болезни? На ярмарке Блу Бич в 1999 на «Наклонном вихре» меня всю ночь рвало розовой сахарной ватой.
— Ты хочешь прямо? — процедил он повышенным голосом. — Твой муж вчера вечером веселился в баре. Я видел его там.
Его ответ не беспокоит меня, и это не то, чего я ожидала.
— Я прекрасно знаю, что он был на мальчишнике, — говорю я.
Его
