у них целомудрие — большая заслуга.
ПАРЕНЬ Да-к, неудобно перед ней.
ОН Ты на каком курсе?
ПАРЕНЬ На третьем.
ОН Сталин уже умер?
ПАРЕНЬ Да, в прошлом году.
ОН Устаешь?
ПАРЕНЬ Нет, не очень.
ОН Слушай, мне тут отчим рассказывал байки про отцовскую тетрадь, ты что, действительно все содрал оттуда?
ПАРЕНЬ А ты что, с неба свалился, ничего не помнишь?
ОН Работы очень много, все в голове перепуталось, одни точки да кривые перед глазами. Я помню, что много содрано было, это точно, но не все же, сам-то я тоже чего-то стою?
ПАРЕНЬ Скажи, а аборт это правда, не больно?
ОН Хочется, понимаешь, думать, что ты сам тоже чего-то стоишь, а то совершенно невозможно разговаривать с такими типами, как отчим.
ПАРЕНЬ Да нет, он, вроде, мужик ничего.
ОН Так как же насчет тетради?
ПАРЕНЬ Тетрадь дала Лидуша, когда я прибежал к ней советоваться, что делать с этой девчонкой; мой мальчик, ты стал уже взрослый, раз пришел к старой тетке за советом по такому пикантному поводу, ты стал уже взрослым, я подарю тебе одну вещь, она осталась у меня с тех пор, как папа жил у меня одно время, когда у них были нелады с мамой. Это папина тетрадь, мой мальчик, и я отдам ее тебе, ты должен продолжить дело твоего папы.
ОН Ты часто вспоминал отца?
ПАРЕНЬ Да, он был очень талантливым ученым, мне все в университете завидуют, что у меня такой отец.
ОН Ты знаешь, как он умер?
ПАРЕНЬ Он пришел к нам, когда нас не было дома, а когда мы с мамой пришли, он лежал на полу мертвый.
ОН А как же папа попал в комнату, ведь у него не было ключей?
ПАРЕНЬ Я не знаю, не помню, помню только, что мама тоже об этом спросила.
ОН Что ты ответил?
ПАРЕНЬ Кажется, мне стало плохо тогда, я долго болел потом.
ОН Не тех пор ты боишься, что мама повторит этот вопрос?
ПАРЕНЬ Какой вопрос?
ОН КАК же папа вошел в комнату, ведь у него не было ключей?
ПАРЕНЬ Я никого не боюсь!
ОН Не ори, мама больна.
ПАРЕНЬ Больна?
ОН Чему ты обрадовался?
ПАРЕНЬ Я не обрадовался.
ОН Врешь, обрадовался, подумал, хорошо бы она умерла, и тогда никто, никто, никогда, никогда, уже не задаст вопрос, а как папа попал в комнату, ведь у него не было ключей?
ПАРЕНЬ Чего ты хочешь от меня?
ОН Ничего.
ПАРЕНЬ Ну и оставь меня в покое.
ОН А физрука ты не встречал?
ПАРЕНЬ Какого физрука?
ОН Который заставлял нас в школе бегать стометровку в трусах.
ПАРЕНЬ Не знаю, о чем ты говоришь.
ОН А я знаю.
ПАРЕНЬ Слушай, а она не может умереть от аборта, я все время об этом думаю.
ОН Почему?
ПАРЕНЬ Так ведь тогда все узнают, что я виноват, Галка растреплет.
ОН А ты — откровенная сволочь.
ПАРЕНЬ А какой смысл тебе врать, все равно уже не поможет. ОН А что сказала Лидуша?
ПАРЕНЬ Насчет чего?
ОН О девчонке?
ПАРЕНЬ Сказала, что все устроит, чтоб я не волновался.
ОН Ну и не волнуйся.
ПАРЕНЬ Кстати, в той тетрадке было больше стихов, чем формул, так что в принципе можешь считать, что ты сам что-то значишь, хотя, конечно, сам бы до всего этого не допер.
ОН Ничего, сейчас я сам будь здоров заворачиваю.
ПАРЕНЬ Я себе так тогда и сказал: был бы отец жив, это было бы известно всем, ну, вроде как учебник, и я бы все равно узнал, а так, всего лишь, узнал я один, ну так ведь он — мой отец, а я — его сын.
ОН Замолчи. Неужели ты не понимаешь, ЧТО говоришь? Молчи, не открывай рта, только не открывай рта.
ПАРЕНЬ А может, мне правда жениться на ней?
ОН Да. Ты на ней женишься.
ПАРЕНЬ Ну, я пойду, у меня голова кругом идет. Будь здоров!
ОН остался сидеть один. ОН все-таки надеялся, что в 20 лет был, трудно подобрать слово, — приличнее, что ли.
Встреча с этим растерянным парнем расстроила ЕГО. Все-таки, очень паршиво, что он был таким мозгляком в 20 лет. ЕМУ бы хотелось другого, ну, в 10 — это понятно, можно сослаться на возраст, но в 20… Хотя и в 20 можно сослаться, всегда можно сослаться на что-нибудь, а почему бы и нет, а?
Глава шестнадцатая
Фома сказал, что здесь есть немного и о ней
Ирина смотрела на Фому, и было ясно, что она не понимает, зачем ей попался такой человек, который вот читает ей пьесы, пугает ее, потом она твердо поняла из услышанного, что если забеременеет, попадет в беду, то он может просто отказаться помочь. Но все же, когда Фома уткнулся в нее опять, она опять ласково ему помогала, находя силы понять и пожалеть, и это ее умение в себе, которое открывалось ей, нравилось, тревожило, облегчало.
А Фома, когда они встали и сели пить чай, сказал ей:
Ты знаешь, тут есть немного и о тебе.
Продолжил читать вслух.
Сейчас восемь часов утра.
ОН, его тетка Лида, его отчим и сестра отчима порядком устали. Усталость — это так хорошо.
Они пьют чай.
Усталость — это так хорошо, особенно хорошо, когда можно устать, вернее сказать, точнее, когда можно ПОЗВОЛИТЬ себе устать, а когда впереди предстоит перенести горе, то уж совсем хорошо, хорошо потому, что ты это горе перенесешь спокойно и храбро, и опять еще немножко устанешь, то есть позволишь себе устать, а потом позволишь себе посмеяться над своей усталостью, а потом уж и над другими, которые не хотят уставать, а потом, вероятно, можно кого-нибудь убить.
Они пьют горячий крепкий чай, который умеет заваривать тетя Галя. Ирка тоже пьет чай, но ей совсем не хочется.
ОН Так это в самом деле ты?
ИРКА Да.
ОН Откуда ты взялась?
ИРКА Мне захотелось ночью к тебе, я пошла, соседи сказали мне, что случилось, я пошла и пришла.
ОН Ты не бежала?
ИРКА Нет.
ОН А я бежал.
ИРКА Да, я понимаю.
ОН Нет, я просто хотел сказать, что не было такси и я бежал.
ИРКА Да, я понимаю.
ОН Лидуша, представь себе, ей только двадцать лет.
ТЕТЯ ЛИДА Да, я согласна с тобой. Мы разговаривали и познакомились, пока ты сидел у мамы.
ОН
