он вызовет тебе врача. – И вот тут-то я конкретно села на измену. – Да-да, тут все может стать гораздо хуже. Так что лучше скажи ему спасибо.
Сказать ему спасибо? Да он самый конченый подонок в мире! Спасибо за то, что пройдет немного времени и он от скуки устроит для меня новые пытки?
Как бы ни было мне трудно переступить через себя, я все же спросила ее:
– Что же мне сделать, чтобы смягчить его?
Франсина победно улыбнулась:
– А ты умная девочка. Я так и думала, несмотря на твой язык.
– Так ты ответишь мне… или как?
Она жестом велела мне встать и через голову натянула на меня платье. Затем развернула меня, застегнула платье сзади, оправила его на талии и разгладила оборки. Платье оказалось сшито словно специально на меня. В довершение Франсина возложила мне на шею серебряное ожерелье.
Я заглянула в зеркало и не узнала себя. Впервые за последнее время я выглядела по-человечески. Хотя каждый день я принимала душ, но никаких инструментов для укладки волос мне не давали. Мне не давали вообще ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Даже электрофен, отчего волосы я сушила обычным полотенцем. Из одежды на мне было какое-то изношенное тряпье, словно оставшееся от бывшей «пассии» моего «хозяина». Да, мое преображение оказалось просто поразительным, как будто из червяка я превратилась в прекрасную бабочку. Я стала совсем другим человеком.
Франсина положила руки мне на плечи и тоже заглянула в зеркало:
– Это нетрудно. Влюби его в себя…
Боунс прислал за мной, сказав, что ожидает меня к обеду у лестницы. На мне были серебристое платье, дорогущие украшения и туфли с каблуками, отчего я сделалась выше ростом дюйма на три.
Франсина сказала, что мне нужно постараться влюбить его в себя. Да, но может ли такой поддонок и психопат испытывать хоть что-то, похожее на любовь? Может ли он быть способен на элементарную заботу? Может ли он воспринимать меня как человека? Ох, как хорошо бы было забыть о ежедневных избиениях и насилии! А если мне вдруг удастся заставить его полюбить меня, может быть, это и станет моим путем к свободе?
Но насколько это возможно?
Я спускалась по лестнице, не отнимая руки от перил, чтобы не споткнуться. Раньше я никогда не ходила на каблуках и, естественно, не умела спускаться в туфлях по ступенькам.
– A-а… вот и она, – произнес Боунс, поднимаясь во главе стола.
Кроме него за столом сидели еще четверо мужчин со стаканами виски в руках. Как и хозяин, они были одеты в черные костюмы. Все четверо поднялись следом за Боунсом, буквально пожирая меня глазами.
Они выглядели почти испуганными.
Наконец мне удалось добраться до конца лестничного марша. Ступив на ровную поверхность, я направилась к столу, впервые изображая покорность.
Боунс оглядел меня с ног до головы и улыбнулся, явно оценив работу Франсины. Та действительно потратила немало труда, создав красавицу из ничего. Боунс взял меня за руку, поднес ее к своим губам и поцеловал.
Меня накрыл рвотный позыв.
– Позвольте представить вас моим гостям, – произнес Боунс, отодвигая мне стул. Черт, я и подумать не могла, что у него могут быть изысканные манеры! – Альфонсо, Риккардо, Жермен и Симон.
По мере того как он называл их имена, каждый из гостей учтиво кланялся.
– Вы можете называть ее просто «Рабыня», – добавил Боунс, наливая мне в бокал вина. – Впрочем, это же действительно так.
Кровь отлила у меня от лица, едва до меня дошел смысл сказанных слов. Он назвал меня рабыней. Значит, его гости прекрасно знали, кто я такая. И им было все равно. Им было плевать на мою судьбу. Они слушали Боунса и даже не поморщились.
Да куда ж меня угораздило попасть?
– Она у меня уже месяц, – продолжал Боунс. – Приобщилась, так сказать. Впрочем, она весьма боевита и опасна. Впервые вижу женщину со стальными яйцами. Именно поэтому я и купил ее.
Напротив меня сидел тот, кого Боунс представил как Альфонсо. Он тянул свой виски и медленно раздевал меня глазами. Его взгляд был точь-в-точь как у того мужика на корабле, которому я отломала хер.
– Она убила – я серьезно говорю – убила одного из своих похитителей, – горделиво заявил Боунс. – Она отобрала у него пистолет и выстрелила ему в живот.
– Да, с огоньком дамочка, – кивнул Риккардо.
Рядом с тарелкой лежал столовый нож. Не бог весть какое оружие, но все же с зазубренным лезвием. Им вполне можно было проткнуть кому-нибудь из них шею – Боунсу, конечно же, в первую очередь – и убить. Однако у каждого из них, скорее всего, было оружие, и меня мгновенно застрелили бы.
– Н-да, благодарим за подарочек, – промолвил Симон.
– Долг платежом красен, – отозвался Боунс, приподняв свой бокал.
Подарочек? Вы о чем, черт вас побери?
Тем временем к столу приблизился официант и обслужил нас. Первым блюдом шла телятина с рисом и овощами. Мне никогда не нравилась телятина, но нужно было есть, иначе Боунс отхерачил бы меня прямо за столом.
Я все продолжала думать о его словах. Значит, я – подарок. Он что, хочет отдать меня на ночь своим друзьям? Даже мысль об этом была отвратительна. Это еще хуже, чем быть с Боунсом. Эти четверо явно без тормозов. Затрахают до смерти – что им-то? Сунул-вынул – и свободен.
Неужели Боунс отдал три миллиона за меня, чтобы просто так делиться со своими приятелями?
– Сделаешь для них все то же, что делаешь для меня, – произнес он, протягивая мне бокал вина.
Да, так оно и есть…
– Если хоть кто-нибудь даже пальцем меня тронет – разорву зубами!
На Боунса моя угроза не произвела особого впечатления. Наоборот, он только рассмеялся:
– Вот, смотри ж! Как это мило! Она не хочет никого, кроме меня!
Его друзья захохотали в ответ.
Только вот мне было как-то не до смеха…
– Я не шучу. Убью каждого, кто только лишь дотронется!
– Вот интересно бы посмотреть на это, когда ты будешь болтаться связанная под потолком, – сказал Альфонсо.
Я посмотрела в его темные карие глаза и почувствовала холодок в животе. Опять! Словно время отмоталось на месяц назад – снова корабль и снова будут пытаться изнасиловать. Но на этот раз не один, а сразу четверо. Я обернулась к Боунсу. Меня физически душила ненависть к нему.
– Стоило тратить такую кучу денег, чтобы одалживать меня своим приятелям? Хорошее вложение, нечего сказать!
– Рабы у меня обычно надолго не задерживаются, – небрежно произнес Боунс,
