Глава 4
Спал ночью я как убитый. Иногда, сквозь сон ощущал спиной или боком спину, руку или бедро жены, которые действовали на меня успокаивающе, и тут же снова засыпал. Почему-то припомнилось, как начальник соседнего отдела рассказывал молодым сотрудникам:
— Спокойно спать под боком у жены добиваются десятилетиями исправного исполнения супружеских обязанностей!
Молодые парни, которым ещё не стукнуло тридцати, смеялись и выражали сомнения, что можно спокойно спать, прижавшись к женщине.
Протарахтел измочаленный десятилетиями исправной работы механический будильник. Жена бесцеремонно ткнула меня в бок локтем:
— Давай, вставай, а то будешь бежать, как лошадь…
Я потянулся, медитируя на ходу, настраиваясь на рабочий день, вспоминая нужные дела. Сделал лёгкую зарядку. Упражнения перемежал точечным массажём лица, рёбер, спины, живота. Спокойно, без лишней суеты, привёл себя в порядок, поел и вышел из дому.
Зябкое весеннее утро. Солнце едва взошло. По близлежащим улицам в сторону автобусной остановки, как ручейки в реку, стекались люди. Замученные работой на "два фронта", шли молоденькие мамы, ведя капризничающих детишек в детский сад.
Спотыкаясь на ухабах уродливого тротуара, я припоминал Тараса Шевченко:
"Дома как будто бы сгорели,
и люди будто одурели, -
без слов на барщину идут
и деточек своих ведут."
Шевченко жаждал свободы. А современные люди не знают, что с этой свободой делать. "Лучше быть сытым, чем голодным… Лучше быть нужным, чем свободным…" Большинство старается не задумываться, зачем и кому они нужны. Платили бы деньги. При этом лучше не думать, что деньги — это небольшая часть созданных материальных ценностей, что хозяин имеет гораздо больше, чем платит работникам. Но, на то он и хозяин: сообразил, как малыми силами приобрести большее.
Я пересёк по мостику речку. Мне легче, в какой-то степени, мне не нужен автобус. Я срезаю кусок пути, проходя его пешком по парковой зоне. Глядя на распускающиеся цветы и листья, я чувствую, что раздражение от окружающего мира проходит.
Природа вечна. Ей плевать на наши невзгоды. Тебе дали величайший подарок — жизнь, а от тебя уже зависит, как ты ею распорядишься. Будешь нюни распускать, тебя просто обойдут деловые, усердные и энергичные. Считаешь, что жить незачем? Твоё дело! Другие займут твоё место и проживут так, что не будет больно за прожитые годы. Кто-то живёт легко, а кто-то создаёт себе проблемы и всем на это жалуется… Чёрт, ну когда же дадут зарплату?
Я стою уже почти полчаса на остановке троллейбуса. Собралась огромная толпа, все нервничают. Начальство ругает за опоздания, несмотря на задержки зарплаты.
Мимо проезжают одинокие машины, в том числе иностранного производства. Какая-то пожилая тётка злобно ругается:
— Вот паскуды, буржуи недорезанные. Сталина на вас нет!
Остальная масса иронично усмехается. Им не очень нравится нынешняя жизнь, но не дай Бог, если что-то поменяется. Не дай Бог! Назад они не хотят!
Наконец, вот он, долгожданный троллейбус. Народ привычно втискивается в салон, при этом не совсем понятно, то ли салон раздувается, то ли люди сжимаются. Откуда-то слышна перебранка:
— Женщина, ну пройдите дальше! Там же свободно!
— Ну и пройдите, если вам кажется, что свободно!
— Я прошла бы, да ваша задница мешает.
— Ах, вам моя задница мешает? Да моя задница изящнее вашей физиономии!
Мужчины в салоне тут же завертели головами, пытаясь оценить справедливость сказанного.
На одной из остановок — новое приключение.
— Ой, Томочка! Привет! Ты на Ленина садилась?
— Да!
— А не видела, у Солдата яйца есть? {Харьковский рынок на Павловом поле люди чаще всего называют "у Солдата"}
— Да мне они без надобности, я соседскими пользуюсь!
Позади меня беседуют две женщины:
— Представляешь, в конце зимы, когда гололёд был, перебегаю дорогу перед самым троллейбусом, а времени до работы в обрез осталось, и поскользнулась. Лежу на асфальте, гляжу, как на меня колёса движутся, и думаю "Повезут меня в морг, а у меня колготки драные, вот стыдоба!"
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я успеваю проскочить проходную в последнюю минуту. Не понимаю, зачем я, рискуя жизнью, мчусь на работу, если затем в полном одиночестве программирую куски некого продукта. Да раз в два-три дня обсуждаю с коллегами "стыки". Мог бы и по телефону, сидя дома… Зарплаты не обещают. Задержка скоро достигнет пол-года.
В курилке услышал историю, что инженер от соседей в свой отпуск пошёл работать экспедитором куда-то на базаре. Потом быстро написал заявление об увольнении, а вчера пришёл пьяный и отправился бить морду нашему главному за задержку зарплаты. А в разговоре с бывшими коллегами сказал, что впервые почувствовал себя человеком.
Народ повздыхал. Смелости на такой шаг хватает не у всех. Порассказали ещё пару таких же историй, как кто-то удачно устроился куда-то, и разошлись по своим местам. Работа не идёт. Сижу, смотрю в окно. Вдруг в памяти начали всплывать обрывки того самого странного сна. И я там был Али, "богатенький Буратино". Мой Корабль — это целый мир, ни от кого не зависимый. Он почти всё, что необходимо, производит сам. Правда, кое-что выгоднее покупать. Вот бы на самом деле так! И тебе — никаких испорченных насосов, дырявых труб, забитой канализации. Там же — сплошные супертехнологии. Да и жёны у Али такие холёные, чистенькие. Хотя, с ними — свои проблемы.
Но мне не терпелось там опять побывать…
Вечером, доедая ужин, получаю от жены разнарядку.
— Лёша, ты заметил, что в прихожей перегорела лампа?
— Заметил!
— А ещё замок на двери в сад испортился.
— Хорошо, починю.
— И дверца на кухонном шкафчике болтается. Суповая кастрюля прохудилась. А ещё фен сдох…
Я не выдержал.
— Вай, женщина! Ты что, сама починить не можешь? Мои жёны всё должны уметь делать сами!
— Лёшка! Ну как тебе не стыдно! Или ты так шутишь?
— Шучу, — буркнул я.
— Многожёнец, — хихикнула Наташа.
Лампу я заменил без проблем. Правда, заодно пришлось перебрать патрон и заменить его контакты.
С замком провозился чуть дольше. Лопнула пружина. Я в куче своего барахла нашёл подходящую. Её пришлось переделывать. Сперва — отпуск стали. Так-так… Что там в справочнике? Тёмно-красное каление. Нагрел конец пружины в пламени горелки, медлено вынул, сформировал петельку, откусил лишнее. Теперь закалка… Оранжевое свечение, закалка в воде, лёгкий отпуск. Руки привычно работали. Как ни странно, иногда сделать получается быстрее, чем рассказать кому-то. Замок поставил на место. Работает!
Петля на шкафчике — пара пустяков. Основные трудозатраты — понять, что делать. Ага, одна из осей выпала. Можно заменить гвоздиком. Чуток подпилить… Кастрюля — за пять минут поставил заклёпку из мягкой алюминиевой проволоки. Алюминий ведёт себя лучше, чем оловянная заплатка.
Фен… С феном хуже — износился коллектор. Фен дешёвый, ремонту не подлежит. Это же надо! Контакты коллектора прикреплены к плавкому основанию. Просто вредительство! Интересно, кто из моих жён мог бы отремонтировать фен? Натача? Вайнона? Да, ещё Джень! Впрочем, Саль-яла и Назирэ смогли бы. Ах, какие женщины! Я вспоминал о них и чувствовал необыкновенную теплоту. Будто они и вправду существуют, а не плод моего воображения. Нет, этот фен мне не по зубам. Может быть, найду движок в своих запасах?
Зашёл в зал. Наташа гладила бельё. Она взглянула на меня:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лёшик, можешь что-то сделать? — и показала разбитую с тыльной стороны ручку утюга. — Упал!
Я поцеловал жену в щеку.
— Завтра! Остальное — завтра! Если ты помнишь, у меня рубаха полезла по швам, буду зашивать.
Алёнка, укладываясь спать, тихонько спрашивает у меня:
— Пап! А почему мама тебя назвала многожёнцем?
