вмешалась Ульяна. – Можно задать вопрос? Для чего вам нужен гримваген? Я бы не спрашивала, если бы вы снимали сериал: там актеры, костюмы, грим. Но здесь-то, по сути, рекламный ролик.
– В проекте заняты пять статистов – двое взрослых и трое детей. Они изображают отдыхающих.
– Ага… Теперь мне все ясно.
– Продолжайте, – распорядился Богданов.
Еремина снова заговорила:
– Я заглянула в гримваген и увидела, что в кресле сидит посторонняя…
– Видели ее со спины?
– Нет, зачем же. Когда я делала замечание, она сидела в кресле, развернувшись ко мне.
– Что именно вы ей сказали?
– Сначала спросила, что она делает в гримвагене.
– И что ответила Гурова?
– Ничего. Смотрела на меня как будто не понимает.
– А вы?
– Я сказала ей: уходите! Но в этот момент меня вызвали по рации на площадку, и я побежала туда.
– Стало быть, при вас Гурова не ушла?
– Даже не шелохнулась.
Чуть помолчав, Богданов снова спросил:
– Кроме Гуровой в гримвагене был кто-то еще?
– Водитель. Но он находился в кабине.
– Видели его?
– Нет. Шторки в кабине были задернуты. Значит, он спал.
– В фургоне рядом с Гуровой никого не заметили?
– Вроде нет. – Замешкавшись, Еремина покачала головой. – Она была одна.
– Когда вы зашли в гримваген, что она делала?
– Я не поняла…
– Может быть, говорила по телефону? Знаете, так бывает: человеку нужно поговорить, и он уединяется там, где его не слышат.
– Нет. По телефону она не говорила. Хотя…
– Что? – живо заинтересовалась Ульяна.
– Когда я заходила в гримваген, я слышала голоса. Но они могли доноситься с улицы.
– Теперь о том, когда вы обнаружили труп.
– Минут через двадцать, может, чуть меньше. Вошла, а эта особа как сидела, так и сидит, но только теперь спиной ко мне. Я глянула на ее отражение в зеркале и сразу все поняла.
– Что именно?
– Ну, то, что она убита. Это же видно.
– Как поступили дальше?
– Выбежала на улицу и быстро к Подольскому. Он сообщил администратору пансионата. Дальше вы знаете.
Богданов недовольно закряхтел и достал из кожаной папки бланк. Взглянув на Еремину, предупредил:
– Прежде чем начнем писать протокол, прошу сосредоточиться и вспомнить все, что вы могли упустить.
– Игорь Константинович, – неожиданно вмешалась Ульяна. – Можем ненадолго прерваться?
– Для чего? – спросил Богданов, и было видно, что он недоволен.
– Надо кое-что прояснить. – Она поднялась и направилась к двери. – Идите за мной!
Следователь нехотя поднялся, и Еремина пошла вслед за ним.
В вестибюле за столами в области лобби расположились несколько полицейских, которые проводили опрос – процесс утомительный, практически бесконечный. В отдалении толпились несколько десятков человек, среди которых были сотрудники пансионата и члены съемочной группы – все ожидали своей очереди, чтобы дать показания.
Людское многоголосье стихло, когда через вестибюль к двери поочередно проследовали Ульяна, Еремина и Богданов. Спустившись с крыльца, они подошли к фургону.
– Что дальше? – спросил следователь.
Ульяна поднялась по ступеням гримвагена и распорядилась:
– Светлана, повернитесь спиной и ждите, когда я вас позову. Потом войдите внутрь и остановитесь там, откуда вы говорили с погибшей.
Еремина отвернулась. Ульяна жестом предложила Богданову идти за ней. Через минуту из фургона раздался ее голос:
– Давайте!
Еремина поднялась в фургон, сделала шаг и замерла у двери. Ульяна сидела в кресле у гримерного столика, обернувшись лицом к ней.
– Что видите?
– Вас…
– Что еще?
– Кресло, столик, вешала с одеждой…
– Смотрите внимательно. От этого многое зависит.
– Да нет же здесь больше ничего! Зачем спрашивать?!
В тот же момент из-за одежной стойки вышел Богданов.
– Меня, стало быть, не заметили?
– Нет.
Ульяна посмотрела на следователя и вопросительно склонила голову:
– Ну? Теперь вам понятно?
– Можете идти, – сказал он Ереминой. – Ждите у кабинета. Я скоро приду. – И после того, как она ушла, продолжил, обращаясь к Ульяне: – Хотите сказать, что Гурова была не одна?
– Это же очевидно. Убийца прятался за одеждой.
– Я не скажу, что это для меня откровение, но думаю, так и было, – сказал Богданов и вышел на улицу.
Ульяна догнала его в тот момент, когда он стучал кулаком в дверь кабины. За стеклом отдернулась шторка и показалась усатая физиономия пятидесятилетнего толстяка.
– Чего еще?
– Выходи!
– Меня уже опросили!
– Давай-давай! Поживее!
Толстяк вывалился из кабины в шортах и тапочках.
– Ну?
– Вы слышите, когда кто-то заходит в фургон?
– Я не прислушиваюсь, мне за это не платят.
– Кто собственник транспортного средства?
– Я. – Водитель испуганно подобрался. – А что?
– Выходит, что в фургон может забраться кто угодно?
– За этим пусть следят арендаторы. Киношники то есть пусть за этим следят.
– В период с одиннадцати утра до двенадцати ничего не заметили?
– Меня уже спрашивали. Говорю вам, я спал.
Богданов расстроенно огляделся и снова остановил свой взгляд на водителе:
– Свободен… – Потом взглянул на Ульяну. – Сколько сейчас времени?
– Около девяти.
– Думаю, на сегодня закончили. Завтра в десять утра жду вас в кабинете.
– Что делать с Гуровым?
– С него и начнем. Разумеется, после того, как он проспится.
– Прошу прощения… – заметив Надежду, Ульяна сделала несколько шагов, после чего второпях попрощалась: – До свидания!
– До завтра. – Богданов проводил ее удивленным взглядом.
Она тем временем уже бежала наперерез Надежде, которая шагала с чемоданом к воротам пансионата.
– Стой!
Заметив подругу, Надежда прибавила шагу, но Ульяна ее настигла.
– Ты куда?!
– Домой! Подальше от этого страшного места!
– Подожди. Давай поговорим. – Ульяна забрала у нее чемодан. – Уже стемнело и сюда не ходят автобусы.
– Мне все равно. – Надежда заплакала и уткнулась в плечо подруги. – Уля… Кирилл не любит меня. Он больше не любит…
– Сам так сказал? – спросила Ульяна и, не получив ответа, вздохнула: – Идем в номер. Там поговорим.
Глава 8
Дело житейское
В директорском кабинете сидели двое: следователь Богданов и Александр Иванович Гуров. Дверь открылась, и они оба обернулись.
– Здравствуйте. – Ульяна вошла в кабинет и остановилась, определяя, куда лучше сесть. По другую сторону стола, напротив Гурова, – все равно что отречься от него. Рядом с ним – значит, не видеть его лица. Она села наискосок, чуть в стороне, как сделал бы сторонний наблюдатель, который не способен повлиять на ситуацию.
– Здравствуй, Ульяна. – Гуров хмуро кивнул, открыл бутылку с минеральной водой и выпил прямо из горла.
– Вы опоздали, – бесстрастно констатировал Богданов. Его глаза неотрывно глядели в сторону, а пальцы поигрывали карандашом.
– Простите.
– Начали без вас. Повторяться не будем, вникайте.
– При чем здесь Ульяна? – недовольно спросил Гуров. – Я бы не хотел…
Богданов его прервал:
– В свое время вы сами настаивали, чтобы она принимала участие в расследовании.
– Я говорил про
