— Представитель Генштаба, артиллерист? — гадает Ефимов.
— Нет, химик Менделеев. Ему устраивают экскурсию по заводу, где изготавливается этот порох. Он незаметно берет с конвейера патрон и кладет себе в карман.
— Так просто? — удивляется Ефимов?
— Не торопись, — говорю ему я. — Менделеев был великий химик, но никудышный вор.
— Его поймали?
— Офицер, который его сопровождал, понимал цель визита Менделеева на этот завод и внимательно следил за ним. Он, конечно, заметил кражу материального носителя секретной информации и попросил Менделеева положить патрон на место. Сделал он это в вежливой форме, но достаточно настойчиво. Менделееву было неловко, он положил патрон на конвейер и ушел с завода. Но задание военных нужно было выполнять, и он поступил уже как настоящий профессионал от разведки. Он пошел на ближайшую железнодорожную станцию и посмотрел визуально, а также по справочникам, какие грузы идут на завод. По ним он и составил рецепт бездымного пороха.
— И эти грузы не были засекречены? — удивляется Ефимов.
— Тогда до этого никто не додумался, — говорю я, вставая со стула. — Пока.
— А анекдот? — просит Ефимов. — Ты же обещал.
— Ах, память девичья, — отвечаю я, — совсем забыл. В общем, арестовывают трех нелегалов, выясняют, что все они нанесли Америке ощутимый вред, и приговаривают их к смертной казни. А до приведения приговора в исполнение помещают их в одну камеру. Перед лицом смерти они все сдружились…
— Еще бы, — говорит Ефимов. — А ты бы не сдружился?
— Не знаю, — отвечаю. — Я на себе не показываю, примета плохая. Так вот, приходит день приведения приговора в исполнение. Первым ведут на казнь англичанина. Приводят его в некую комнату и с большим понтом говорят, что он находится в самой демократической стране мира, а поэтому у него есть право выбирать способ казни. Либо электрический стул, как это принято в Америке, либо повешение, как это принято в Англии.
— Конечно, электрический стул, — говорит англичанин. — Повешение — это так примитивно.
Садят его на стул, включают рубильник. Но, небывалое дело, тока нет.
— А как же освещение в комнате? — спрашивает Ефимов. — Это должна быть комната без окон.
— Не знаю, — отвечаю я. — Может быть, в США электрические стулья питаются не от бытовой сети.
— А-а, — произносит Ефимов, — тогда понятно.
— Перед англичанином извиняются, говорят, что дважды приговор в исполнение не приводится, ему повезло, и уводят его обратно в камеру, а навстречу уже ведут француза.
— Тока нет, — говорит ему англичанин.
— Понял, — отвечает ему француз.
Приводят француза в ту же комнату и говорят ему: вы находитесь в самой демократической стране мира, а поэтому выбирайте — гильотина, как во Франции или…
— Или, или… — говорит француз. — И побыстрее.
А далее происходит то же самое — тока нет, и француза ведут обратно, а навстречу ему — советский нелегал.
— Тока нет, — говорит ему француз.
— Понял, — отвечает ему наш.
— А на каком языке сказал это француз? — спрашивает Ефимов.
— А это так важно? — начинаю злиться я.
— Ну, конечно, — говорит Ефимов. — В противном случае он ничего бы не понял.
— Ладно, — говорю я примирительно, — они там друг друга обучали французскому и русскому языку, поэтому француз сказал это русскому на знакомом языке.
— А-а, — произносит Ефимов, — тогда понятно.
Мне уже не хочется рассказывать анекдот до конца, ведь в процессе рассказывания анекдотов, как и в вербовке, участвуют две стороны: вербовщик и вербуемый. И если они не являются родственными душами, или вербовщик не нашел в душе вербуемого некую грань, которая близка и понятна ему, ничего из такого сотрудничества не выйдет. Ничего не выйдет сейчас и у меня.
— Ну! — торопит меня Ефимов. — А потом?
— А потом приводят советского нелегала в ту же комнату и говорят ему те же слова про самую демократическую страну в мире и предлагаю выбор: электрический стул, как в США, или расстрелять, как в СССР…
Я делаю паузу, потому что на этом месте любой сотрудник нашего отдела завершил бы мою мысль, но только не Ефимов.
— И что он сказал в ответ? — следует вопрос Ефимова.
— Он, сказал: конечно, расстрелять, у вас ведь тока нету.
— А почему он так сказал, он что, не понял француза? — удивляется Ефимов.
— Конечно, не понял, Коля, конечно, иначе он так бы не сказал, — говорю я и ухожу, чтобы Ефимов не задал мне еще какой-нибудь вопрос, на который у меня уже не будет сил ответить.
Расим
Войдя в свой номер, Расим закрыл дверь, разделся, принял душ, приготовил одежду для вечернего выхода «в свет», бухнулся на постель и укрылся простынею.
Он хотел заставить свой мозг просчитать варианты сегодняшнего вечера, но в голове был такой сумбур, что он отказался от этой затеи и просто закрыл глаза и расслабился.
Звонок телефона разбудил его. Было около восьми часов вечера. Расим дотянулся рукой до телефона и снял трубку. Звонил Фарук.
— Выходи в холл, — сказал он, — я жду тебя там.
Расим вскочил и почему-то порадовался, что смог заснуть и не дергался, обдумывая предстоящую встречу. Он сполоснул лицо, наскоро почистил зубы, оделся и вышел в коридор. Затем спустился на лифте в холл, где увидел Фарука, который почему-то нервничал.
— Что случилось? — спросил его Расим.
— Мы опаздываем, — ответил Фарук, — идем быстрее.
Они спустились в цокольный этаж, зашли в некое заведение, в котором в отличие от большого ресторана отеля был маленьких ресторанчик, и прошли в загородку, которая отделяла сидящих в ней от общего зала, но позволяла видеть все, что в этом зале делается.
Столик в «загородке» был сервирован на троих.
— Ну вот, — сказал Расим, — а ты нервничал. Эрдемира еще нет.
— А ты хотел, чтобы он ждал нас здесь? — произнес Фарук. — Нет, брат, это не у вас в России. У нас в Каморкане не босс ждет подчиненных, а подчиненные ждут босса.
«Ни хрена себе, — подумал Расим, — я уже стал подчиненным Эрдемира… Впрочем, возможно, речь идет не обо мне».
Эрдемир появился через четверть часа. Он по-хозяйски вошел в «загородку», кивнул присутствующим и о чем-то спросил Фарука.
Тот ответил ему, явно смутившись.
В это время появился толстый официант и принес меню в кожаных корочках. Но Эрдемир что-то сказал Фаруку, и тот начал говорить с официантом. Говорили они минуты две, а то и три. При этом и Эрдемир, и Расим не участвовали в разговоре. Расим не понимал языка, а Эрдемиру, видимо, было не с руки опускаться до разговоров с официантом.
Записав все что нужно в маленькую книжечку, официант ушел, захватив с собой кожаные меню.
— А что подают в каморканских ресторанах? — спросил Расим Фарука.
— Почти то же самое, — ответил тот, — только приправы у нас более острые.
— Точно, — сказал вдруг Эрдемир по-русски. — Каморкана не такая большая страна, как Турция. И в ней климат более однороден. То есть там тепло на всей территории, тогда как в Турции есть регионы, где зимой столбик термометра опускается до отметки в тридцать градусов.
«Елы-палы, — подумал Расим, — вот еще один знаток русского языка. Причем он говорит по-русски почти без акцента, но газетным стилем. Видимо, много читает русских газет и автоматически повторяет речевые обороты, которые там встречаются».
— Как чувствует себя наш гость? — спросил Эрдемир, и так взглянул на Расима, что тот сразу понял свое несоответствие статусу гостя.
— Все… — ответил за Расима Фарук, но Эрдемир бросил на него быстрый и холодный взгляд, и он замолчал.
— Отдыхаем, отдыхаем, — ответил Расим. — Что еще остается делать гостю? Как мои дела? У меня есть надежда?
— Надежда вещь хорошая, — сказал Эрдемир. — Я задержался потому, что ждал результатов экспертизы.
— Какой? — не понял Расим.
— Химической, — ответил Эрдемир.
Расима как огнем обожгло. Он уже забыл, что четыре дня назад ему в полицейском участке срезали ногти.
— И что с результатами? — спросил он и поперхнулся.
— Они задерживаются, — ответил Эрдемир, — но это не повод огорчаться… Фарук не спросил вас, что бы вы хотели себе заказать, потому что мы хотим вас угостить национальными блюдами, правда, турецкими. Но я думаю, что придет время, и вы попробуете каморканских кушаний. А возможно, когда-нибудь мы попробуем и кушаний белорусских. Я полагаю, вы не откажете нам в любезности прокомментировать меню ваших ресторанов.
В это время появился официант, он принес белый напиток в высоких стеклянных стаканах.
— Айран, — сказал Эрдемир, — не только возбуждает аппетит, но и готовит желудки к перевариванию мяса, особенно приправленного острыми соусами.
