– Я замужем уже в двадцать была! – обижается Нив.
– Я тоже чуть в двадцать не выскочила! – говорит Далила, пытаясь прикурить синтетическую сигарету. – Он был такой милый. Кажется, мы мечтали с ним, как назовем нашего ребенка. – Далила затягивается и смотрит на Эну захмелевшими глазами. – Он всегда так смешно дергался во время оргазма.
– Да вы бы на себя посмотрели, – смеется Дюваль.
– У нас все проще, – говорит Далила.
– Но дольше, – умничает Эну.
– Зато я помню, как впервые влюбилась, – Далила улыбается.
– Я тоже помню, – говорит Нив, вспоминая, как познакомилась с мужем, затем мрачнеет, уходит на балкон.
– Чего это она? – спрашивает Дюваль.
– Да у них с мужем ребенок умер, – говорит Далила. – Вот она и одна с тех пор. Завидует теперь, наверное, всем.
– Могла бы и сказать про ребенка.
– Зачем? У всех свои маленькие проблемы. Я когда с любовником рассталась, вообще думала, жизнь кончится. А потом еще и муж ушел… У Нив хоть детей нет. А мне что теперь делать? Вешаться?
– Пойду поговорю с ней, – бормочет Дюваль, оставляя Далилу и Эну наедине.
Далила закуривает синтетическую сигарету и говорит Эну, что он похож на ее бывшего любовника.
– А Дюваль? – спрашивает Эну.
– А он ни на кого не похож, – икает Далила. – И это лучше всего.
Она откидывается на спинку дивана и рассказывает, как умер ребенок Нив. Эну представляет новорожденного окровавленного младенца, который не плачет, не дышит, не живет.
– Какое-то дерьмо, а не двойное свидание, – честно говорит Эну.
Дверь на балкон открыта, и он слышит, как Нив рассказывает Дювалю о похоронах ребенка, о муже, решившем вернуться к первой семье, и о том, что она тут совсем ни при чем.
– Знаешь, – говорит Далила, – а когда от меня уходил муж, то я была как раз при чем, – она улыбается и добавляет, что он не сразу ушел. – Пару раз дал по роже да пару раз трахнул, как последнюю… – она снова улыбается, вспоминает любовника, из-за которого рассталась с мужем.
– Любовник твой еще тот козел, – говорит Эну.
– Нет. Он нормальный, – говорит Далила. – Это я та еще дура.
Дюваль приводит с балкона Нив, и она в какой-то прострации рассказывает о своем последнем свидании.
– Я даже не помню, как его звали, – говорит она.
– А их иногда и не надо помнить! – смеется Далила. Нив неуверенно кивает, просит Дюваля включить музыку. – Только повеселее! – кричит Далила и рассказывает, как прощалась со своим любовником. Рассказывает так, словно специально хочет унизить себя, затем улыбается и подмигивает Нив. – И ничего – жива, как видишь.
Глава двадцать четвертая
Эну провожает Нив домой. Она рассказывает о муже, детях и синтетических продуктах, от которых у нее запоры.
– Кстати, я говорила, что не даю на первом свидании? – пьяно спрашивает она снова и снова. Эну кивает, вспоминает Далилу и говорит, что если бы они не ушли, то она бы дала Дювалю у них на глазах.
– Я бы тоже могла, – говорит Нив.
Эну кивает, снова слушает о муже, детях, запорах и что она не дает на первом свидании, особенно на улице. Эну вспоминает Бэйна и его совет встречаться с одногодками. Нив прижимается к нему и говорит, что ей нравится, как от него пахнет.
– И друг у тебя хороший, – шепчет она. – Душевный. – Ее губы прижимаются к щеке Эну. – А с Далилой он пусть поосторожнее. Она еще та…
– Сука?
– Дурак ты! – обижается Нив. – Хотя в чем-то, может, и прав. – Она икает, говорит о своем муже. – Знаешь, а он ведь не от меня ушел. Он к своим детям ушел. – Нив прижимается к Эну крепче и говорит, что все еще любит мужа. – Если бы я могла родить нормального ребенка…
Они останавливаются возле ее дома. Целуются под фонарем.
– Нужно было остаться у Дюваля, – шепчет Нив, оглядывается и говорит, что можно и на улице. – Я ведь все равно одна, – она тихо всхлипывает. – Даже у Далилы есть ребенок, а я… – Нив плачет и говорит, что похожа на шлюху. – А я ведь не такая, – качает она головой, вытирая слезы. – Совсем не такая. – Она снова обнимает Эну. – Просто ты особенный. Думаю, если бы мой ребенок не умер, то был бы похож на тебя. – Они снова целуются. – Мне пора, – шепчет неожиданно Нив.
Эну идет домой и вспоминает ее мертвого новорожденного ребенка.
– Ты ведь сказал, что будешь жить в квартире отчима, – говорит мать, открывая дверь.
– Да как-то забылся, – честно признается Эну.
Они проходят на кухню.
– Опять приходила бабка Мамбо? – спрашивает Эну, видя остатки ночной сантерии.
– Сегодня мы сами. Без нее. – Мать наливает Эну стопку синтетической водки и говорит, что сдала отчима законникам. Она поднимает футболку и показывает синяки на спине.
– Нужно было прийти раньше, – говорит Эну.
– Ты хоть не суйся! – кривится мать.
– Его ведь скоро выпустят, – говорит Эну. – Что будешь делать, когда он вернется?
Мать пожимает плечами. Они закуривают синтетические сигареты, говорят о сестре Эну, снова вспоминают отчима.
– Тут Дюваль живет рядом, – говорит Эну. – У него отец законник. Хочешь, я поговорю с ним?
– Не знаю, – мать хмурится. – Так ты хочешь остаться?
– А ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, но… – мать мнется и говорит, что отчим продал всю мебель из комнаты Эну.
– А мои записи о мертвецах, о вуду?
– Выкинул, наверное.
– Понятно, – Эну хмурится и просит постелить ему на полу. Мать извиняется, укрывает его одеялом и долго стоит в дверях. – Иди спать, – говорит Эну. Мать кивает, но продолжает стоять.
Глава двадцать пятая
Далила звонит в дверь, и когда Эну открывает, говорит, что сегодня выписывают Инесс. Эну пропускает информацию мимо ушей, смотрит на лестницу, спрашивает о Дювале.
– Ты к нему или от него?
– У Инесс осложнения после аборта были, – говорит Далила.
– Если ты от Дюваля, то я к нему.
– Она ведь это ради тебя сделала! – злится Далила.
Мать Эну выглядывает из-за его плеча, смотрит на Далилу и говорит, что у Дюваля хороший вкус. Далила рассказывает про Инесс.
– С кем не бывает, – пожимает плечами мать Эну.
– Вот и я говорю! – оживляется Далила.
– Поговори с ней, – советует мать Эну. – Квартира у тебя теперь есть. Посидите. Обсудите.
– А как же отчим?
– Так сюда вернется.
– Я думал, у вас все.
– Я тоже думала, а сейчас жалко как-то.
– Нужно было сразу сказать.
– Я же не знала, – мать пожимает плечами. Далила смотрит на нее и улыбается.
Эну собирает вещи и поднимается к Дювалю.
– Может, Инесс и правда ради тебя, – говорит он. – Надеется на что-то, наверное.
– Думаю, Далила твоя тоже на что-то надеется, – меняет тему Эну.
– Вот как с ребенком своим решит познакомить, так и сбегу, – смеется Дюваль. – А пока все нормально.
Он рассказывает о девушке из внутреннего города.
– Я не знаю, какие они там, – говорит Эну.
– Скучные, – говорит Дюваль. – Думаю, дать ей попробовать синтетический наркотик Адио.
– Ты лучше Далиле дай.
– Проще напоить, – смеется он. – Видел, как она от синтетической водки заводится?
– Еще бы!
Эну вспоминает Нив.
– Нужно было ей вставить, когда провожал, – говорит Дюваль.
– Да она ревела всю дорогу!
– Все бабы ревут. И чего их теперь – из-за этого не трахать?!
– Ну, придет еще раз.
– Не придет! Им если сразу не вставить, потом устанешь выпрашивать.
– Я тут Софию на днях видел.
– И как она?
– Сказала, после родов – это уже не секс.
– А ты?
– Сказал, что нормально. Отчима не было, так что мы по старой памяти у меня в комнате.
– Сколько у нее уже детей?
– Трое.
– Ого! Надо было тебе ей о Нив рассказать!
– Чтобы поделилась?
– Ну да! – Дюваль смеется и говорит, что когда-то давно София ему нравилась. – Жаль, так и не вставил ей. Может, сейчас? Говоришь, они с мужем поругались?
– Да она уже какая-то вялая стала, как муха невыспавшаяся.
– Вспомнит. Это же как велосипед: раз научился – и уже никогда не забудешь.
Глава двадцать шестая
Пневмоповозка Бэйна. Эну сидит рядом с водителем. Бэйн спрашивает о сестре, о ее любовниках.
– Да мы с ней не общаемся почти, – говорит Эну.
– Плохо, – вздыхает Бэйн и рассказывает о Калео.
– Может, они просто разговаривали? – спрашивает Эну.
– Слишком часто они просто разговаривают. К тому же Калео хитрый, – Бэйн напоминает Эну о Инесс и Калео. – И ничего бы ты не знал, если бы не я.
– Ну да.
– Так ты поговоришь с сестрой?
– Не скажет она мне ничего.
– Вы же родственники!
– И что ты сделаешь, если я узнаю?
– Калео?
– Моей сестре.
– Сестре? Не знаю. Ничего, наверное.
– Так может, тогда и не спрашивать ни о чем?
– Ты дурак?! Этот козел за одним столом со мной сидит! Руку мне жмет!
– Спроси его бабу?
– Да ей вообще плевать на него. Говорит, лишь бы деньги носил.
